В плену страстей

«Сейчас, скажи это сейчас, Рэн, – молила про себя Сирена. – Не делай Ригану еще больнее, иначе он никогда не простит тебя. Будь честной, малышка! Сделай это сейчас, скажи все, что необходимо, прямо сейчас! Ты должна догадаться, что Тайлер рассказал нам о твоих планах».

Рэн тщательно избегала пронзительного взгляда Сирены.

– Вы рассказали мне обо всех, кроме фрау Хольц и Хакоба. Как они поживают? Как я скучаю по фрау Хольц, – Рэн вздохнула, послав Ригану улыбку.

– Ты же знаешь, что фрау Хольц вышла замуж за Джейкобуса, теперь это самая счастливая пара. Они посылают тебе наилучшие пожелания и с нетерпением ожидают твоего возвращения.

«Расскажи все!» – продолжала безмолвно умолять Сирена, но Рэн по-прежнему игнорировала мысли матери.

По всему было видно, что Сару смущает поведение подруги. Она положила на стол салфетку и посмотрела на Тайлера с немой просьбой. Верно догадавшись о значении этого взгляда, барон поднялся из-за стола.

– Прошу вас извинить, но я обещал Саре показать книгу, которую приобрел вчера. Она хочет сделать подарок своему отцу.

Риган вежливо встал, а Сирена улыбнулась уходящей девушке. Теперь они остались наедине с Рэн, и помощи от подруги не последует.

В столовой воцарилась тишина. Каждый ждал, что другой что-нибудь скажет. Девочке было прекрасно известно, что Риган может переждать любой тропический ураган. Никакие удрученные взоры не спасут ее от этого разговора. Риган ждал. Рэн с трудом проглотила подступивший комок и посмотрела прямо в глаза отцу.

– Уверена, что Тайлер уже рассказал вам…

– Нам с Сиреной хотелось бы, чтобы ты сама рассказала обо всем, – спокойно произнес Риган. – Мы очень разочарованы, что ты не сочла нужным написать нам о своих планах на будущее.

– Письмо не дошло бы до вас вовремя! – жалко воскликнула Рэн. – Я знаю, что вы оба, наверное, огорчены, но такое иногда случается. Женщина встречает мужчину, и они влюбляются в друг друга. Между тобой и Сиреной разве не было так? Я ничего не могу поделать со своими чувствами. Так уж вышло. Уверена, вам обоим понравится Малькольм, а вы ему. Он очень любит меня и, думаю, станет мне хорошим мужем. С вашего одобрения, конечно, – поспешно добавила девушка.

Сирена немного отодвинулась назад, предоставив Ригану право вести беседу. Он гораздо лучше мог поладить с Рэн, чем она сама.

– Начнем с того, юная леди, что мы с Сиреной были не мальчиком и девочкой, а мужчиной и женщиной, а ты еще ребенок. Мы послали тебя в Лондон, чтобы получить образование, а не для того, чтобы ты потеряла голову из-за первого обратившего на тебя внимание денди. В мире полно мужчин, подобных Малькольму Уэзерли. Мы надеялись, что ты научишься здраво рассуждать. И что мы узнаем? Директрисса исключила из школы не только тебя, по и твою подругу. А сейчас скажи-ка мне, Рэн, разве допустимо вовлекать в свои проделки другого человека? Подумай, что должны испытывать родители Сары? Помогая тебе, девушка поставила пятно на свою репутацию. Ты поступила необдуманно. Разумная женщина так не сделала бы, поэтому мы с Сиреной хотим знать о твоих чувствах к Малькольму Уэзерли. Кажется, ты слишком быстро выросла. Если твой избранник собирается просить твоей руки, боюсь, я вынужден буду ему отказать.

Глаза Рэн сузились, а затем вспыхнули.

– Сирена была всего лишь на год старше меня, когда вышла за тебя замуж, – холодным тоном произнесла она. – И ты, Риган, не мой отец, поэтому, если ты откажешь Малькольму, я сбегу вместе с ним.

Если бы она нанесла удар в сердце, то и тогда бы не смогла ранить Ригана больнее. Сирене захотелось шлепнуть Рэн по губам. Как смеет она говорить так?

– Риган – единственный отец, которого ты когда-либо знала. Извинись перед ним немедленно! – гневно потребовала Сирена.

– А ты не моя мать! – неожиданно закричала Рэн, сама поразившись чудовищности сказанного.

Не привыкшая к отступлению, она продолжала хлестать изумленных родителей:

– Я никогда не просила вас подбирать меня с улицы. Я никогда вас ни о чем не просила. Я работала на вас и фрау Хольц. Я вносила свою лепту и хотела делать больше, но вы мне не позволяли. Я никогда не собиралась приезжать в Лондон и учиться в этой модной школе. Вы настояли на этом! Я просила, умоляла вас, но вы оба говорили, что делаете это ради моего блага. И что же теперь? Неужели я не заслужила счастья? Как вы можете отказать в единственном, о чем я прошу? Я попросила вас первый раз за все годы, что вы заботились обо мне. Ответь мне, Сирена! И ты, Риган! – девушка почти кричала. – Теперь я вижу, что вам нечего сказать!

По щекам Рэн покатились слезы. Она бросилась к двери, чуть не сбив с ног горничную с тяжелым подносом.

Полными слез глазами Сирена и Риган смотрели вслед убегающей Рэн. Сирена крепко сжала руку мужа.

– Она не это хотела сказать, уверена, что не это. Девушки всегда болтают всякую ерунду, когда рассержены. Сейчас она считает, что влюблена. Нам нужно проявить терпение и дать ей понять, что мы молимся, чтобы все завершилось благополучно. Мы не должны поддаваться гневу и говорить лишнее. Мы взрослые люди и обязаны действовать как родители. Прошу тебя, Риган, не обижайся. Я этого не вынесу.

Риган обнял жену.

– Ты права, как всегда. Мы сделаем все возможное, чтобы помочь Рэн, – задумчиво проговорил он.

В комнату ворвался взволнованный Тайлер. Увидев выражения лиц Сирены и Ригана, он почувствовал, что сейчас у него разорвется сердце. Не в силах найти слова утешения, он предложил супругам еще кофе.

Сирена перевела взгляд с застывшего лица Ригана на беспомощное лицо Тайлера, а потом уставилась на сверкающее серебро и хрусталь на обеденном столе. Она должна была что-то сказать, чтобы облегчить мучения Ригана. Подумать только! Рэн влюблена! Невероятно! И, если верить словам Тайлера, в денди!

Сирена машинально теребила пальцами богато украшенную серебряную ложку, а ум ее лихорадочно работал. Женское чутье подсказывало, что надо промолчать, но как можно спокойно смотреть в удрученное лицо мужа? Он ранен в самое сердце. В глубине души Сирена знала, что Риган лелеял тайную надежду, что Рэн и Калеб однажды найдут свое счастье друг в друге. Жаль, если это останется только мечтой…

Тайлер первым нарушил молчание. Голос его звучал тихо и сдержанно.

– Время. Возможно, время поможет нам решить эту проблему. Когда Рэн вернется на Яву, все уладится.

– Скажи, Тайлер, как можно излечить разбитое сердце? – холодно спросила Сирена.

Лицо Ригана оставалось непроницаемым.

– Разлука…

– Усилит ее чувства, – закончила предложение Сирена.

– Рэн такая же пылкая, как и Сирена, – заявил Риган. – Если она вообразила, что влюблена, никакие разговоры и увещевания не помогут. Мы должны разработать какой-нибудь… план, чтобы заставить ее увидеть, кем на самом деле является этот дурачок. Тайлер, а что думает по этому поводу Камилла?

– Честно говоря, не знаю, и мне не хотелось бы сейчас обременять ее этой проблемой. Подожди, Сирена, скоро ты ее увидишь. Она давно не та девочка, которую ты когда-то знала, – глаза Тайлера засветились, и лицо озарила гордая улыбка. – Когда Уэзерли заметил беременность Камиллы, я увидел, что в ее присутствии он испытывает дискомфорт. Он старался не смотреть в ее сторону. Мне ужасно хотелось расквасить его холеную физиономию. Единственное, что меня сдерживало, – это любовь к Рэн. Но, заверяю вас, я чувствую, что он считает Камиллу чем-то непристойным и не хочет осквернять себя, находясь с ней в одной комнате. Я не драматизирую, поверьте. Я видел это собственными глазами.

Камилла же просто счастлива, что скоро станет матерью, и не обращает внимания на его реакцию.

Риган увидел, как сузились темно-зеленые глаза Сирены, и почувствовал, что приговор Уэзерли подписан: человек, у которого материнство вызывает отвращение, никогда не завоюет расположения ван дер Рисов. Мысль, что какой-то мужчина считает беременность уродством, была выше понимания Ригана. Лично для него Сирена никогда не была так прекрасна, как тогда, когда носила его детей. Даже к концу срока, когда она становилась тяжелой и неуклюжей, Сирена вся светилась изнутри, что делало ее похожей на Мадонну.