Гордость и страсть

— Что? — пробормотал он, сбитый с толку ее внезапностью.

Она в волнении сглотнула, а он отметил, как она бледна, такая миниатюрная в тяжелых бархатных дорожных одеждах. Ему хотелось подхватить ее и пересадить к себе на колени, держать в своих объятиях. Дать себе волю быть тем самым здоровенным чувственным негодяем, каковым она его считала. Хотелось показать, что большое, жестокое в своих желаниях существо может предложить ей безопасность, тепло и наслаждение.

— Перед нашим отъездом Изабелла по секрету сказала мне, что это она сообщила отцу о «Доме Орфея», и они с Блэком привезли его туда в своей карете. Я воображала, что… ну…

— Вы решили, что я с самого начала задумал выставить нас на общее обозрение.

— Да. Может быть, вам кажется, я гордячка, но я способна признать свои заблуждения. Я была не права. Но это уже в прошлом, теперь мы женаты. И я поняла, что слишком много усилий отнимает желание все время чувствовать себя несчастной и дуться.

— Люси… — Стоило ей лишь взглянуть на него, как его рука потянулась к ней, желая коснуться, приблизить, притянуть к себе. Как он хотел ее поцеловать! — Фея, — тихо сказал он, — если бы только можно было прожить это снова, я бы сделал все так, как должно.

— И возможно, тоже достигли бы цели.

— Не надо говорить в прошедшем времени, словно вы не оставляете мне надежды завоевать ваши чувства.

— Чувства не обязательны в супружестве, подобном нашему. Порода и деньги — вот что важно. Ну и наследник.

Они уже были за городом, продолжая свой путь на север. Он чувствовал себя уставшим и несчастным, готовым поссориться с нею. Ее удары точно попадали в цель, находя именно те точки, которые отзывались чувством вины.

— Может, сейчас и не время для такого разговора. Нам обоим стоило бы немного отдохнуть.

Он закрыл глаза, притворяясь спящим, и незаметно для себя самого в самом деле уснул. Стук лакея в дверь кареты разбудил его. Снаружи разыгралась настоящая снежная буря.

Глава 22

— Даже и не думайте выходить наружу в такую погоду.

Ненастье вынудило их искать убежища в маленькой придорожной гостинице. Что-то тяжелое обрушилось на грубо выструганный деревянный стол. Люси повернулась от окна, увидев, что Сассекс бросил на него свое заледеневшее пальто.

— Я должен.

Он порылся в карманах, что-то доставая оттуда и выкладывая на стол, совсем не обращая внимания на ее беспокойство.

— Вы там окоченеете. Ко всему прочему, там ничего не рассмотреть на расстоянии вытянутой руки. Снег идет сплошной стеной.

Он что-то буркнул, продолжая заниматься своими поисками. Люси почувствовала недовольство. Просто удивительно, до чего легко ему удавалось вывести ее из себя и вообще вызывать внезапные и необдуманные порывы. После многих лет тренировок она считала, что умеет справляться с эмоциями, которые с детства управляли ею. Но они снова всколыхнулись, когда ей показалось, что он предал.

— Что ж, идите, — проворчала она, снова отворачиваясь к окну.

Она обхватила себя руками и смотрела, как хозяин гостиницы и его жена бегут куда-то в снежную бурю.

— У хозяина гостиницы недостаточно помощников для того, чтобы быстро разобраться с лошадьми, а их необходимо срочно завести в стойла, я должен присмотреть за упряжью и слугами.

«Почему это должно волновать?» — упрямо думала Люси. Какое ей до этого дело?

— Здесь вы будете в безопасности.

Она резко развернулась, юбки сердито зашуршали у ее ног.

— В данный момент меня волнует вовсе не моя безопасность!

Ее щеки зарделись, взгляд метнулся в сторону, отказываясь встречаться с его глазами. Проклятие, да что же это с ней происходит? Пусть он скорее идет в эту бурю, она не позволит себе переживать за него.

Она физически ощущала, как он сверлит ее спину, но отказалась ответить на призывный, манящий взгляд непостижимых серых глаз.

— Люси…

— Идите. Вы нужны слугам.

Она сглотнула и стиснула пальцы, пытаясь остановить внезапную бурю эмоций, которая накатила откуда-то изнутри с той же яростью, что и буран за окном.

В комнате повисла тишина, потом она услышала удаляющийся звук его шагов, стук сапог по половицам. Его изысканная одежда не могла служить хорошей защитой от бешеных порывов ветра и снега. Леденящий холод секущего снега прорвется сквозь тонкую льняную рубашку и шерстяной пиджак, в которых он вышел.

— Ваша светлость!

Он остановился и обернулся. Люси подбежала к нему, сдернув по пути свой плащ со спинки стула:

— Возьмите это. Он подбит мехом, и его вполне можно набросить поверх пиджака.

— Он будет испорчен непогодой.

— Куда лучше, чем если вы замерзнете до смерти. Я не знаю, где мы, и не смогу самостоятельно найти дорогу в Лондон. Боюсь, вы нужны мне живым.

О, до чего коварны слова! Но она ничего не могла поделать с собой. Он снова посмотрел на нее так, что сердце заныло от невыносимого желания познать его, открыть для себя мужчину в том, кто смотрит на нее печальными серыми глазами. Но ей не суждено этого получить.

Он улыбнулся, этот проклятый мужчина, и взял ее плащ.

— А мне казалось, что у меня гораздо больше шансов замерзнуть в этой комнате, чем снаружи.

Она так и осталась стоять, приоткрыв рот от неожиданности, когда за ним закрылась дверь. «Заносчивый мужлан! Замерзает в ее обществе! Посмотрим, что будет после того, как ты промерзнешь до костей на улице! Я и пальцем не пошевелю, чтобы помочь тебе! Даже с места не сдвинусь! Пусть промерзнет до самых мозгов. Пусть оттаивает, как хочет», — думала Люси.

Она невольно шагнула к окну и глянула на улицу, приложив руку к глазам. В снежной кутерьме работники выбивались из сил, чтобы быстрее распрячь животных. Рядом в комнате, привстав на задние лапы, стояла Роузи, скользя передними по подоконнику, весело виляя куцым хвостом.

— Тупой упрямец, — произнесла женщина, а собака посмотрела ей в глаза, свесив на сторону язык. — Ну а нам с тобой, Роузи, хорошо и здесь. Мы будем устраиваться и пережидать. Кажется, непогода может затянуться.

Роузи спрыгнула и направилась к камину, где, пристроившись на старом вытертом коврике, немедленно крепко уснула. Вот бы и Люси обладать способностью спать по двадцать четыре часа в сутки. Тогда она, возможно, смогла бы избежать общения с мужем и вообще нежеланного замужества, в которое ее вовлекли.

Стоило бы, пожалуй, заняться вещами. Люси хотела отойти от окна, когда в поле зрения появился Сассекс. Он что-то прокричал остальным, они остановились, сгрудились вокруг него, словно он принял командование на себя.

Он очень хорошо умел управлять другими. Прирожденный лидер. Люди стремились быть ближе к нему, прислушивались к его словам. Он быстро распределил между всеми задания, и Люси невольно отметила про себя, что он не просто отдает приказы, но и помогает их выполнять, заводя вместе со всеми животных в укрытие, следит за размещением слуг.

Как долго она простояла там, наблюдая за ним, трудно сказать. Его шляпу унесло ветром, на черные волосы налип снег. Полы промокшего пиджака тяжело били по ногам. Люси заметила, что ее теплый плащ накинут на плечи жены хозяина гостиницы поверх старенькой шали.

Вот и еще один замерзший кусочек сердца оттаял в ее груди.

«Я бы умер за вас…» Эти слова всплыли в ее памяти. Рука сама поднялась, притронувшись к губам, при воспоминании о поцелуе. Пальцы плотно сжались, восстанавливая контроль, и быстро соскользнули прочь. Чувство безумного сожаления охватило Люси.

«Я бы умер за вас…»

Она окунулась в воспоминания, перебирая в памяти его слова. Одиночество сквозило в его глазах. Внутри у нее потеплело, ледяной панцирь продолжал оттаивать. Чувства, в которых ей не хотелось себе признаваться, которые она давно похоронила, рвались на свободу. И это произошло тогда, когда она наблюдала за человеком, с которым ее обвенчали сегодня утром.

«Я бы умер за вас…» А она за него? Лед стал нарастать снова, и она, потянувшись, прижала пальцы к морозному стеклу.