В плену красной Луны

Одобрительный шепот перешел в бурю.

Аисса возвысила голос:

— Разве вы забыли, что мой отец тоже был аменокалем? Только потому, что его материнская линия вымерла из-за ужасного голода после нашествия саранчи, аменокалем был избран член рода Алхави. Я знаю, что нельзя произносить имя мертвого, но я должна вам напомнить, какие дела составили славу Ахитареля, какие дела создали славу моему отцу Оузме. Разве Аркани не объединяет в себе всех этих предков? Врагом не является одна-единственная женщина, которая жила среди нас и была готова обучаться, уважать и впитывать в себя наш язык, нравы и обычаи. Враг в головах тех дьяволов, которые хотят сломить нашу гордость, унизить нас и убить, обрезать наши крылья, как у пойманных соколов. Они хотят отнять у нас наши традиции, провести по пустыне свои железные пути и тем самым ранить ее, искалечить, обесчестить. Они направляют на нас оружие трусов и думают, что правы, приходят, как прожорливая саранча, и отбирают все себе, отравляют нас духом своего понимания жизни, своей цивилизацией, языком и своими нравами. Если мы поднимемся против них, то остановим их в бесчестном разбойничьем походе на наши области! Отомстим за позор и бесчестье, которые они причинили нам! Выбирайте аменокаля, который поведет вас в этой борьбе.

Аисса замолчала, ей не хватало воздуха. Затем она повернулась и снова заняла место в рядах слушателей.

Присутствующие туареги молча внимали ее пламенной речи. Молчание царило до тех пор, пока она снова не заняла свое место. Потом разразилась буря. Даже самые старые члены совета никогда еще не переживали подобного воодушевления. До молодых постепенно доходило, что произошло нечто, имеющее историческое значение, последствия чего они еще не могли правильно оценить.

Понадобилось много времени, пока бурные споры затихли. Один за другим взгляды повернулись к Аркани, и все присутствующие замолчали.

Напряженная тишина повисла над площадью совета, и только треск хвороста в костре прерывал тишину. Каждый ожидал, что Аркани возьмет слово. Он медленно поднялся, тщательно расправил складки своей одежды, скользнул взглядом по присутствующим. Его голос звучал из-под ткани цвета индиго приглушенно, но достаточно четко для того, чтобы все присутствующие могли услышать его.

— Они все прибудут, посланники племен и Кель Улли. Здесь, на этом месте, мы не только выберем нового аменокаля и устроим большой праздник. Здесь объединим племена так, чтобы они обладали большой боевой силой против чужих. Все воины под голубыми покрывалами схватятся за свои такубы[23] и поднимут их против чужого владычества.

— Кель Улли тоже? — раздался чей-то удивленный голос.

— Кель Улли тоже, — подтвердил Аркани. — Они получат разрешение носить оружие и будут подчиняться одному из благородных воинов.

Он прервал возникший ропот быстрым движением руки.

— До того как все воины соберутся, солдаты уже давно вернутся в свой гарнизон, — возразил один из присутствующих.

— Нездоровая спешка не требуется, — спокойно возразил Аркани. — Вы знаете историю, в которой все люди земли жили вместе в одном лагере. Тут мимо них пробежала дикая корова, без раздумий европейцы и азиаты вскочили и ухватились лишь за ее рога. Арабы тоже побежали за ними и сумели ухватиться лишь за хвост. Все они самым жалким образом опозорились. Только кочевники, которые сначала приготовили чай, чтобы посоветоваться, поймали животное, когда оно устало.

Раздался одобрительный смех.

— Мы последуем за ними после того, как мы напьемся чая.

Теперь ликование и аплодисменты было не остановить, и все знали, кто будет следующим аменокалем.

В последующие дни прибыли посланники и воины от всех племен Хоггара. Ничто не указывало на предстоящую борьбу. Праздновались предстоящие выборы нового аменокаля. Роскошно одетые, на богато украшенных мехари, они соревновались друг с другом в красоте, изяществе манер, привлекательности и искусстве ездить верхом. Были устроены гонки верблюдов, звучала музыка, мужчины и женщины танцевали, над многочисленными кострами жарились бараны и козы. Женщины непрерывно толкли просо, рабы помогали им и варили клецки, готовили соусы из сухих помидоров и лука и постоянно подбрасывали топливо в костры. Иссегары корзинами носили свежие овощи с полей, а некоторые из мужчин отправились на охоту и принесли для пира мясо антилоп и страусов.

Члены совета и посланники от племен не торопились с выбором аменокаля: обсуждали происхождение кандидата, его преимущества, ловкость в обращении с мечом, красноречие и умения, проявляемые в поэзии и музыке.

Когда дело дошло до голосования, все были едины. Аркани, сын Ахитареля и Аиссы, был единогласно избран новым аменокалем.

Аисса гордо выступила вперед и передала своему сыну Тобол[24]. Он был символом власти аменокаля.

Аркани с достоинством и благодарностью принял его и обратился к посланникам и гостям:

— Мое сердце полно гордости и радости от того, что племена собрались вместе. Новый аменокаль избран. Да будет с нами всегда защита и мудрость Аллаха! — Он поднял вверх барабан. — Ударят в тобол, потому что мы должны вести большую борьбу, борьбу, в которой нам понадобятся все силы. До тех пор пока одно племя борется против другого, мы слабый народ, уязвимый народ.

— Ты обижаешь народ под голубыми покрывалами, — крикнул кто-то. — Мы никогда не боялись ничего подобного, и мы сильны.

— Нет, в данный момент мы не являемся единым народом, потому что ослабляем друг друга набегами. Для этой борьбы все племена должны бороться бок о бок вместе с остальными.

— Набеги существовали столько, сколько существует тугулмуст, Аркани. И то и другое у нас в крови. Мы должны снять с себя покрывала?

— Никто не ожидает этого от нас, и мы этого не сделаем. Покрывало будет нашим знаком, сигнальным маяком. Это будет не набег, потому что наш противник не относится к благородным и нет равновесия сил.

— Для чего же тогда борьба? — растерянно спросил один из посланников. — Мы не выступим против более слабого.

— Слабейшие мы, — возразил Аркани. — Но если мы будем все вместе, образуем общий фронт и между племенами не возникнет ни малейшего отверстия, тогда мы победим.

Поднялся взволнованный ропот.

— Мы будем бороться против французов, — провозгласил Аркани и снова поднял барабан над своей головой.

Поднялся оглушительный шум. Звучали одобрительные крики. Аркани поднял руку, чтобы установить тишину.

— У французов оружие трусов, и они без зазрения совести пользуются им. Не только против воинов, но и против женщин и детей. — На мгновение он замолчал, вспоминая о бойне, которая совсем недавно так драматически изменила жизнь в его лагере. Он подумал о словах Дезире, что до борьбы дело может дойти только тогда, когда у туарегов будут ружья. — Но у нас нет ружей.

— Мы, имаеры, не пользуемся их дьявольским оружием, — крикнул один. — У нас есть наши мечи.

Ему бурно зааплодировали. Воины все больше поддавались воинственному настроению.

— Против этого оружия мы направим свои такубы, только если будем придерживаться определенной тактики, — снова заговорил Аркани. — Мы будем бороться не по старым правилам нашего народа, мы должны избегать открытой битвы с мечом, щитом и копьем. Тогда они уложат нас своими ружьями каждого по отдельности. Мы будем бороться, как волки и шакалы: нападать, ударять, бежать, отступать, нападать, выхватывать часть добычи, бежать, отступать, снова собираться, нападать — и все это молниеносно и неожиданно.

Аплодисментов не было, присутствующие смущенно молчали. То тут, то там раздавались протестующие голоса мужчин:

— Это недостойно!

— Это борьба, не приносящая чести.

— Благородный воин так не сделает.

— Это не имеет ничего общего с нашими приемами войны.

Аркани глубоко вздохнул. Он знал, что наткнется на ожесточенное сопротивление.

— Вы правы, но я сказал также, что это не честный противник. Мы должны приноровиться к нему. Отсюда особая тактика. Нет иного пути нагнать на него страха. — Затем он выхватил свой меч из ножен и взмахнул им над головой. — Нагоним на них страха!