Хуан Дьявол (ЛП)

- Теперь он будет еще спать. Ему лучше, лихорадка спала, пульс лучше, восстанавливаются силы. Если бы мы могли накормить его…

- Это было бы хорошо, капитан?

- Надеюсь, что он в любом случае поправится. Это виноградная лоза. На первый взгляд он кажется слабым и хрупким, но нет, Колибри. У Д`Отремон и Валуа еще много сил.

- Вы хотите, чтобы он выздоровел? Чтобы выздоровел и пошел в свой дворец, усадьбу, где плохо обращались с работниками, как будто они рабы?

- На Мартинике уже нет больших усадьб. Только руины и смерть, а глухо рычащее вулканическое чудовище – наш единственный хозяин.

- Мне страшно, капитан, – пожаловался мальчик, почти плача.

- Очень скоро ты сможешь сбежать из этого ада, мальчик. Когда Ренато очнется. Ему будет легко получить место в одной из лодок, что отплывают. Я попрошу его взять тебя с собой. Уверен, он не откажется спасти тебя.

- А вы, капитан?

- Я нет, Колибри. Я еще должен сделать кое-что здесь. Мне сообщили, что какие-то верующие из Монастыря Рабынь Воплощенного Слова нашли убежище в Ривьер-Сале, а другие разъехались по разным местам. На рассвете я пойду туда.

- Ай, капитан, вы убьете себя так, если будете ходить туда-сюда! Везде вам говорят, что есть одна монахиня, там… И все говорят одно: что бедная сеньора Моника…

- Замолчи! Что ты знаешь? Что знает кто-либо?

- Если сеньор Ренато был бы добр и нашел место на корабле, чтобы вы тоже уехали, капитан…

- Для меня он не будет его искать, а я не соглашусь, Колибри. Я не уеду из Мартиники, пока не откажусь от надежды. Я уеду последним!

Резко он встал, сделав ударение на последних словах, прошел несколько шагов и выбрался из странной дыры, служившей им жилищем. Стены были покрыты циновкой, пальмовая и тростниковая крыша прислонилась к входу в вулканический грот. Застывшая много веков назад лава, остывшая под солнцем, кто знает в какие далекие дни, образовала нечто вроде естественной стены в округе Крепости Сан-Луи, в заливе Фор-де-Франс. Как же близко был он к той, которую так жадно искал! Какая необъяснимая игра, какая невообразимая насмешка судьбы заставляла бежать так далеко, когда достаточно было преодолеть один километр, чтобы найти ее!

- Капитан, в доме ничего нет.

- Ладно, позаботься о том, что ему нужно. Я поищу нужное, чего нет в доме.

Стройная фигура удалилась, затерявшись на пепельном пляже, и прошла через стены столетней Крепости. Только каменная потрескавшаяся махина держалась, только она казалась целой и неизменной на голом пляже. Робко, с бесконечным смешанным ощущением неизбежного уважения и суеверного страха, Колибри приблизился к грубому ложу, где шевелился и шептал Ренато:

- Воды!

- Уже нет воды, сеньор. Вы выпили последний глоток. Негде набрать воды. Из реки течет серная вода, а из моря соленая. Так как капитан не принес раздаваемые в Фор-де-Франс пол-литра или молоко, то мы будем мучиться от жажды, как злые собаки.

В первый раз за эти долгие дни, Ренато Д`Отремон открыл глаза, пристальные, разумные, ясные. Уже не было в них вспышки безумия, лихорадочного бреда. Как будто он начал понимать и пытался вспомнить. Прежде чем послышался слабый стон, Колибри поинтересовался:

- Вам больно? Капитан сказал позаботиться о вас. Меня зовут Колибри, а мой капитан дон Хуан Дьявол.

Медленно Ренато сел, осматривая голые каменные стены, крышу, покрытую пальмовыми листьями, развевавшиеся на ветру циновки, и негритенка, одетого в лохмотья, который был его санитаром. На красивых аристократических губах появилась короткая и горькая улыбка, он проговорил:

- Ты Колибри. Да, я вспоминаю тебя… И на какой земле мы находимся, что Хуан Дьявол имеет титул «дон»? На какой остров нас унесли волны? На какой дикий остров нас отнесла та лодка? Где мы?

- А где же, как не на Мартинике? В Фор-де-Франс. Вы не помните, что произошло? Вы шли за Люцифером, стреляя из пушек.

- Да, вспоминаю. Береговая охрана, шхуна тонула, мои люди были готовы взять на абордаж, а вскоре…

- Взорвался вулкан, мы свалились в воду, и хозяин нас спас. Он вытащил нас из воды, затащил на лодку вас и меня. Меня, который был его псом; и вас… который шел за ним, чтобы убить. Теперь вы помните?

- Да… Помню лодку, ужасную боль от раны, а потом, потом…

- Он нес вас на плечах до Морн Руж. Там вас осмотрел медик и вылечили, лечили и нас. Я весь обжегся. Хозяин стер кожу, и из его раны от пули текла кровь. Но он не согнулся, не пожаловался. Капитан настоящий мужчина, сеньор Ренато.

Ренато прикрыл веки, чувствуя, как снова погружается в красноватый туман прошедших дней. Он почти жаждал эту милосердную бессознательность; но что-то его разбудило, тряхнуло.

- Что это?

- Вулкан, землетрясение, – пробормотал Колибри, сдерживая овладевший им страх. – Иногда это происходит. Но капитан говорит, что ему не нравятся трусливые, и хотя я умираю от страха, но должен выдерживать и не убегать, потому что в любом месте может убить другое землетрясение, может проглотить земля.

С трудом Ренато удалось сесть, и он попытался встать на ноги, но ему мешала боль и слабость. Голова была перебинтована, не хватало воздуха, вспышка гордости засверкала в ясных глазах:

- Я ничего не понимаю, мне нужно понять все немедленно. Почему я здесь в таком виде? Что значит эта пещера и эти лохмотья? Неужели я один из заключенных людей Хуана? А моя одежда? Бумаги? Что он со всем сделал? Где он?

- Кто? – удивился негритенок.

- Ты не понимаешь? – разъярился Ренато.

- Нет, Ренато. Есть вещи, которые Колибри не понимает, – объяснил Хуан спокойно, вторгаясь в помещение. – Успокойся. Я все тебе расскажу. Не думаю, что ты будешь насиловать себя в первый же день, когда очнулся. К тому же, тебя ждут очень плохие новости. Выпей немного воды.

На миг Ренато остановился, охваченный изумлением, прежде чем взять глиняный кувшин, который предложил Хуан. Тот тоже изменился. Изменился почти также, как вид, что его окружал. Похудевший, тот казался выше, отросшая борода, длинные взлохмаченные кудрявые волосы, и он опустил взгляд на старую рубашку моряка, которую тот снова одел, выставляя крепкую и широкую грудь атлета. У него была внешность потерпевшего кораблекрушение, без высокомерного выражения главы пиратов, смуглое лицо отражало достоинство и волю.

- Он выпил всю воду! – воскликнул Колибри, смущенный, видя, как Ренато алчно поглощал предложенный кувшин.

- Нет, осталось немного. Возьми и оставь нас. Пока Ренато отдыхает, мы поговорим.

Более двух часов назад Ренато открыл глаза, и теперь они жадно уставились на Хуана: вопрошающие и растерянные, в которых горело желание и страх узнать правду. Снова, как раньше, Ренато, казалось, оценивал жалкую обстановку, на губах дрожали слова, которые он выплеснул наконец, словно прорвался поток плотины:

- Не нужно говорить, что я в твоей власти. Я вижу, понимаю это. Я ранен и беззащитен перед твоей волей, и если верить этому мальчику, то обязан тебе жизнью.

- Жизнь всех нас зависит от чуда, которое продлится недолго, – объяснил Хуан с удивительным спокойствием.

- Что ты хочешь сказать? Я кое-что припоминаю. Но нет, невероятно, это кошмарный сон, картины ада, картины ужасов Данте.

- Очнись, Ренато. Очень мало осталось от земли, на которой мы родились. Уже три месяца днем и ночью вулкан испускает над землей раскаленный пепел и реки лавы. Города в развалинах, реки заражены, поля сожжены дотла. Но дорогам бежит потерявшая надежду толпа, в напрасных поисках крыши или убежища. Каждый день из нашего единственного порта отплывают корабли, набитые сбегающими людьми.

- Наш единственный порт? – удивился Ренато, не понимая.

- Да, Фор-де-Франс. Мы рядом с ним, в небольшой бухте Крепости Сан-Луи.

- … Сен-Пьер…? Столица…?

- Уже не существует.

- Не может быть! – отверг Ренато мятежным криком ужаса. – Моя мать… Умерла? Моя мать мертва! О!

- Успокойся, успокойся, Ренато. Не ты один должен плакать от боли. Сорок тысяч трупов погребены под пеплом Сен-Пьера. Затем появились еще сотни, тысячи жертв.