Земные радости

Наконец Джон получил известие. Бракосочетание Карла с французской принцессой все откладывалось, и Бекингем лично отбыл во Францию.

— Герцога нет в стране? — уточнил Джон, сидя в безопасной уединенности кабинета управляющего.

Уильям Уорд помотал головой.

— А кто из слуг его сопровождает? — осведомился Традескант.

— Вам же известно, как он обычно все делает, — ответил Уорд. — Встал утром, а днем уже в пути. Забыл половину своего роскошного гардероба. Как только король скомандовал ехать, он тут же и уехал. Взял с собой едва ли дюжину слуг.

— А обо мне не спрашивал?

Управляющий покачал головой.

— С глаз долой — из сердца вон, когда служишь его светлости.

Джон кивнул и пошел прочь.

Его затон для рыбок заработал. Под апрельским солнцем терраса превратилась в прелестный уголок. В самом верхнем бассейне плавали золотые рыбки; берега сверкали золотом лютиков и чистотела. Вода ручейка переливалась через край и с журчанием стекала на следующий уровень, где серебристые рыбки резвились под нависающими над водой бледно-зелеными стеблями, на которых должны были расцвести белые гвоздики. Стеклянный барьер был практически невидим, вода преодолевала его и спускалась точно так, как планировал Джон. Он сидел и наблюдал за игрой воды. Он понимал: лишь собственное безрассудство заставляет его печалиться и думать, что где-то далеко-далеко происходят великие дела, а ему никак до них не дотянуться.

В саду было много работы. Кораблями военного флота все еще командовал Бекингем, и каждый раз, когда они возвращались из похода, Джон получал груз редкостей и растений. Частенько в Нью-Холл заглядывали странники и предлагали то саженец, те семена, а иногда какую-нибудь диковину, невиданный сувенир. Традескант много покупал и добавлял в коллекцию, ведя при этом подробный учет и представляя записи Уильяму Уорду, который и возмещал ему расходы. В горке множились экспонаты, на стенах пылились шкуры. Джон велел служанке навести чистоту в комнате с редкостями — протереть пыль и все вымыть. А Бекингем все не являлся. Наконец в мае Традескант получил письмо, нацарапанное самим герцогом и доставленное прямо из Парижа. Содержание было следующим:

В спешке забыл свой лучший костюм и рубашки. Привези все, что может мне понадобиться, и захвати драгоценности и милые вещицы, которые порадуют маленькую принцессу.

— Он послал за тобой? — поинтересовался управляющий.

Джон несколько раз перечитал письмо и громко захохотал, как человек, которому сообщили о близком спасении. Это был смех облегчения.

— Наконец-то он нуждается во мне! Я должен доставить его лучший костюм и еще какие-нибудь забавные безделицы для самой принцессы.

Запихав записку в карман, Джон устремился в комнату редкостей. Поступь его стала легче, весь он распрямился и приобрел вид решительный, будто превратился в юношу, который получил задание отправиться на поиски рыцарских приключений.

— Уильям, помоги мне. Вызови домоправительницу и прикажи ей немедленно упаковать вещи графа. Его лучший костюм, ну и рубашки, само собой. Не забудь про костюмы для верховой езды и шляпы. Я должен забрать все, что может пригодиться. Его шкатулку с драгоценностями и лучшие бриллианты. И возьму-ка я парочку лошадей. Только бы все упомнить!

Заметив нетерпение Традесканта, управляющий рассмеялся.

— И к какому времени все подготовить?

— Немедленно! — воскликнул Джон. — Его светлость ждет меня и верит, что я ничего не забуду. Я должен уехать сегодня.

Традескант сыпал распоряжениями, как семенами во время сева. Он носился вверх и вниз по лестнице, летал на конюшню, а оттуда в кухню, пока все обитатели дома не начали бегать так же, как он, собирая все, что могло потребоваться герцогу во Франции.

Потом Джон помчался домой через парк с такой скоростью, словно помолодел на двадцать лет.

Элизабет пряла, ее прялка стояла у окна так, что солнечные лучи падали на руки. Но Джон едва ли мог разглядеть красоту шерстяной нити, вращающейся в солнечном свете, и умиротворенное лицо жены, напевающей во время работы псалом.

— Я уезжаю! — крикнул Традескант. — Он прислал за мной, наконец-то!

Сразу поняв, о ком речь, она привстала, явно потрясенная.

— Герцог?

— Слава богу! Я отправляюсь во Францию с его багажом. — Джон был возбужден. — Герцог сам написал мне. Ему известно, что, кроме меня, никто не сделает все как положено. Никто ни о чем не позаботится. Его светлость обратился ко мне по имени!

На секунду Элизабет отвернулась, потом спокойно положила веретено.

— Тебе понадобятся дорожный плащ и штаны для верховой езды, — промолвила она и направилась к маленькой лесенке, ведущей в спальню.

— Я нужен ему! — ликуя, повторял Традескант. — Он послал за мной! Аж из самой Франции!

Элизабет снова повернулась к мужу и взглянула на него с сожалением и странным невыразимым состраданием.

— Именно этого я и ждал! — Джон помолчал и для убедительности добавил: — Наконец-то!

— Да знаю я, что ты только и ждал, когда он свистнет, — мягко произнесла Элизабет. — И тут же помчался. Я буду молиться, чтобы он не повел тебя путями неправедными.

— Он поведет меня ко двору французских правителей, — возразил Джон. — В самое сердце Парижа, оттуда привезут новую королеву Англии.

— Католический двор и католическая королева, — вздохнула Элизабет. — Я буду молиться за твое освобождение денно и нощно, муж мой. В прошлый раз, когда ты отправился ко двору, ты приехал с больной душой.

Выругавшись про себя, Джон выскочил из дома и подождал снаружи, пока жена соберет его дорожный мешок. Так и получилось, что, когда они прощались, он не обнял ее, а просто кивнул и сказал:

— До встречи. Не знаю, когда вернусь.

— Когда он с тобой покончит, — просто ответила она.

Джона передернуло от слов жены.

— Я его слуга, такой же, как он для короля. Долг перед ним — честь для меня, а не только работа.

— Несомненно, надеюсь, что служба ему неизменно будет для тебя честью. И что он никогда не попросит тебя сделать то, что ты делать не должен.

— Конечно же не попросит, — раздраженно отозвался Традескант.

Он взял супругу за руку и поцеловал в лоб холодным легким поцелуем.

Возок с вещами герцога, запряженный двумя хорошими лошадьми, задребезжал по дороге. К нему были привязаны две лучшие охотничьи собаки, явно недовольные своей участью. Джон окликнул кучера и взобрался на козлы рядом с ним. Когда он сверху взглянул на Элизабет, жена показалась ему очень маленькой, но такой же непреклонной, как и в день их помолвки двадцать четыре года назад.

— Храни тебя Господь, — хрипло проговорил Традескант. — Я буду дома, как только освобожусь.

Элизабет кивнула, сохраняя серьезность.

— Мы с Джеем будем ждать тебя, — пообещала она.

Возок с грохотом покатился по дороге. Элизабет повернулась и посмотрела вслед мужу.

— Как всегда.

Когда Джей явился к ужину, она отослала его к колонке еще раз помыть руки. Он вошел, вытирая ладони о рубаху и оставляя на ней грязные следы.

— Посмотри на себя! — беззлобно воскликнула Элизабет.

— Это чистая земля, — попытался оправдаться Джей. — И я никогда не видел рук отца без черных мозолей.

Элизабет поставила на стол хлеб и мясную похлебку.

— Опять куриный бульон? — спросил Джей, впрочем, без всякого раздражения.

— Баранина, — объявила Элизабет. — Миссис Гиддингс резала овцу и продала мне легкие и ногу. Завтра зажарим.

— А где отец?

Она подождала, пока сын откусит хлеб и съест ложку супа, и сообщила:

— Отправился во Францию к своему лорду Бекингему.

Джей уронил ложку обратно в миску.

— Куда-куда отправился?

— Я думала, тебе уже известно.

Он потряс головой.

— Был весь день на дальнем конце поместья. Занимался дичью и ничего не слышал.

— Герцог велел ему привезти кое-что из одежды и какие-нибудь диковины для французской принцессы.