Тайна наложницы

Халиф поднял женщину на руки и уложил на то самое, покрытое шкурами, ложе. Горький запах трав кружил голову. Колдунья словно лишилась сил, она отдавалась, наслаждаясь тем, как под любящими руками превращается в прекрасную женщину. Нежность халифа пьянила ее. Она без слов, то рукой, то взглядом подсказывала, что надо делать, чего хочет теперь. Наконец на ложе сплелись два тела.

Прекрасная колдунья едва слышно молила о продолжении наслаждения, и халиф с радостью выполнял ее просьбы.

Даже если бы хотел, он не смог бы себя сдержать. Она была слишком прекрасна, слишком горяча, и он слышал ее голос и помнил ее вкус. Гарун-аль-Рашид мечтал о том, чтобы поскорее ворваться в это тело, такое красивое и невероятно желанное.

Прислонившись к ее груди, халиф замер на мгновение, а потом снова начал двигаться все быстрее и сильнее. Колдунья не сводила с него глаз, они казались совсем черными от накатившей страсти. Она прикусила зубами нижнюю губу, потому что стон грозил вырваться из ее уст. Ей хотелось продолжения этой ночи.

Халиф не знал, каким усилием воли ему удалось сдержаться. Он покрылся испариной, а ее руки искали его грудь, потом спустились к узким бедрам и снова метнулись вверх по спине.

Их стоны слились в одну страстную песню, и вдруг Махаббат закричала. Гарун потерял всякую возможность контролировать свои эмоции: в нем проснулся самец, который должен был утвердить себя в этом мире. Эта женщина, которая билась под ним, должна была принадлежать ему всецело.

Синдбад так и не понял, наяву или во сне явилось ему это чудо. Крепкий сон, что сомкнул его веки, не дал ответа на этот вопрос. Но когда ранним утром Мореход очнулся над своими записями, то вспомнил все, что видел. Вспомнил торжество великого чувства над мелочными различиями в возрасте и положении в обществе. И в этот миг ему, купцу и страннику, дано было великое прозрение: эликсир любви – не напиток, не камень и не притирание. Подлинный эликсир любви – это единение душ, что помогает увидеть человека в истинном свете, разглядеть бесценную сокровищницу его души, которая прекраснее красоты тела. Это великое открытие воистину потрясло Синдбада, а слезы, что выступили на глазах, были вызваны благоговением, наполнившим его чистую душу.

– Да будет милостив во веки веков Аллах всесильный, что дарует каждому ищущему прозрение, а каждому жаждущему – утоление.

Мореход произнес эти слова тихо, как мог, боясь потревожить сон своих спутников. Но услышал в ответ слова, также произнесенные вполголоса:

– Да возрадуется каждый, что найдет так же много, как нашел я.

Это был голос халифа. Но звучал он совершенно иначе. Не было в нем былой отрешенности, уравновешенности повелителя. Это был голос счастливого мужчины, что обрел покой и радость жизни.

– Я вижу, повелитель, что ты счастлив, – не столько спрашивал, сколько утверждал Синдбад. – Родился ли напиток любви, выпил ли ты хоть каплю его?

– Да, Синдбад, эликсир любви родился. Но мне довелось отведать лишь первые его капли. Но, надеюсь, прекрасная госпожа Махаббат даст мне возможность наслаждаться этим дивным золотым напитком всю оставшуюся жизнь.

Мореход взглянул на колдунью. Перед ним, удивленным, стояла молодая, полная сил женщина. Стан ее был тонок, руки сильны. Черные как смоль косы тяжелой короной оплетали ее голову, морщин на лице не осталось вовсе, а нежные щеки покрывал легкий румянец. И в этот миг Мореход вспомнил свою прекрасную жену Лейлу, что точно так же не поддавалась губительному действию времени. Прекраснолицая и здравомыслящая, сильная и нежная, стоящая перед ними женщина казалась сестрой колдуньи, чье имя означает Любовь…

– Боюсь, халиф, что нам предстоит расставание, – меж тем задумчиво проговорила волшебница. – Ты – повелитель огромной страны, я – колдунья, что обитает на самом краю мира. Как же твои подданные смогут принять такую властительницу?

– Прежде всего, ты – властительница моего сердца, очи моей души… А потому ты станешь прекраснейшей женой халифа Гарун-аль-Рашида, который в эту ночь полнолуния вновь стал живым и научился видеть мир.

– Повинуюсь тебе, мой повелитель.

Да, эликсир любви родился. И они оба испили его, соединившись так, как дано лишь истинно любящим.

Причудливыми путями порой вьется нить человеческой жизни. Аллах всемогущий не только велик, он еще и смешлив, создавая душу людскую так причудливо, что иногда ее половина может найтись только после многолетних поисков.

Оставалось лишь вернуться домой. И путь был хотя и долог, но не тяжел. До самого Багдада странников вели уже знакомые караванные тропы. Гарун-аль-Рашид, всесильный повелитель, был неузнаваем: отзывчивый и мудрый, он стал истинным другом и Синдбаду, и Фаруху. А прекраснейшая Махаббат украшала вечерние беседы замечаниями краткими и разумными. Удивительно, как может измениться человек, отдав другому душу и получив взамен счастье!

Взору уже открывались башни и минареты Багдада. Приближался день, когда Гарун-аль-Рашид введет свою любимую в тронный зал, миновав двери в селамлик и в сад, где еще резвятся одалиски, не ведая о том, что участь их будет решена с минуты на минуту.

Халиф предвкушал тот миг, когда останется с Махаббат наедине. Он, подобно юноше, пылал нешуточной страстью и старался лишь придумать, как уравновесить в своей новой жизни часы, кои следует отдать мудрому правлению, и часы, кои следует посвятить настоящему сокровищу, которое добыл для себя он сам.

И в этот миг Гарун-аль-Рашид услышал голос. Тот самый, теперь уже почти позабытый голос Ананке-судьбы, которая когда-то даровала ему себя, дабы познал халиф подлинную радость, и которая исчезла, дабы нашел Гарун-аль-Рашид счастье и познал горе. Это она, Ананке, толкнула его на поиски, которые успокоили душу халифа и явили ему все богатство мира.

– Ты оказался достойным учеником, халиф. Ты прошел через горечь боли и наслаждение счастья, сквозь поиск мира и радость его обладания. И сейчас я готова открыть тебе последнюю тайну, которую всегда прячет судьба. Знай же, всесильный халиф, тебе нечего более опасаться: ликованием встретит вас роскошный Багдад. Настежь распахнутся ворота дворца, и покои радостно примут халифа и его прекрасную супругу. Годы, отмеченные твоим правлением, о великий Гарун-аль-Рашид, годы, проведенные тобой с мудрой Махаббат, станут годами расцвета вашей удивительной страны. Ибо никогда до сего мига, как и никогда после, не будет она знать правителя, столь полно испытавшего все, что может выпасть на долю человека, все равно, царь он или простой метельщик.

У халифа, услышавшего голос невидимой красавицы, сладко закружилась голова. Однако голос не умолкал, и Гарун-аль-Рашид понял, что его ждет еще одно откровение.

– Мне же, Гарун, по прозвищу аль-Рашид, что значит Справедливый, осталось открыть тебе всего одну, но самую главную тайну. Помни, мудрый царь, судьбу поработить нельзя. Невозможно сделать ее своей пленницей и диктовать ей свою волю. Единственное, что доступно человеку – это счастливый дар подружиться с судьбой, сделать ее своей союзницей и, быть может, подругой. Лишь тогда жизнь этого человека не будет похожа на ежедневную борьбу, лишь тогда повезет ему насладиться каждым днем жизни.

– И да пребудет с нами всеми благодать Аллаха великого, – прошептал Гарун-аль-Рашид, почувствовав, что Ананке навсегда ушла из его жизни, оставив взамен главную свою тайну.

Свиток самый последний

– Так значит, дядюшка, халиф был не рад тому, что на свое место посадил такого несносного глупца?

– Ох, малыш… Он был и рад, и не рад. Вспомни, для чего он это сделал.

– Чтобы побольше быть со своей любимой…

– Верно. Но любимая умерла…

– Да, дядюшка. Это так несправедливо. Умерла, не выдержав счастья разделенной любви…

– Не совсем так, но… Итак, она умерла, и, получается, долгие прогулки в сопровождении целой свиты халифу стали уже не нужны.