Тайна наложницы

– Так что же это за эликсир любви? И откуда ты узнал о нем, халиф… ох, Сулейман?

– А об эликсире этом я узнал от путешественника, который бывал и в стране Кемет, и в стране Пунт. – Все же халиф решил не раскрывать Мореходу всех тайн. О нет, вовсе не потому, что опасался Синдбада. Просто чужие слова звучат зачастую куда убедительнее, чем рассказ о том, что упоминание об этом он, халиф, нашел в книге любимой невесты, почившей, так и не став женой. – Он рассказывал, что Пунт – удивительное место, богатое пряностями, дивными деревьями, мудрыми правителями и прекрасными женщинами. Говорил этот путешественник и о том, что в дальнем селении, у самых гор живет колдунья, которой ведомы многие тайны мира. Одна из них – эликсир любви. Рассказывают, что этот эликсир она варит из тысячи трав и двух тысяч вод разных источников.

– И до меня доходили подобные слухи, – качнул чалмой Синдбад. – Но ты же хочешь отведать его сам? Не боишься ли ты, что тебя отравит неведомая колдунья?

– Знаешь, Синдбад, я видел в этом мире так много, что смогу отличить колдунью от самозванки, а напиток счастья от яда…

В этом Синдбад все же сомневался. Должно быть, потому, что не знал, сколько чудес видел халиф на самом деле. Но свои сомнения все-таки решил оставить при себе.

– И что мы будем делать, если и на самом деле найдем колдунью?

– Я попрошу у нее немного эликсира для себя – ведь это мне хочется полюбить весь мир, найти в нем новые радости.

– Ну что ж, ха… Сулейман, если ты уже все решил, тогда, думаю, нам надо просто пересечь страну Кемет, знойную пустыню у моря, найти горы, у подножия которых живет колдунья, и попросить у нее эликсир.

Так они и поступили, ибо трудно было бы найти иное решение, столь же простое и столь же мудрое.… День за днем шли верблюды, оставляя позади оазисы и пустыни, предместья и деревни.

Вот так, неспешно, добрались путники до полуденной границы страны Кемет. Наступал вечер. Странники разбили шатры и разожгли костер. Обитаемые места заканчивались, далеко ли до страны Пунт, толком никто не знал, а потому пытались они решить, как же быть дальше.

– Надо искать проводника, – проговорил задумчиво Фарух. – Сами мы будем ходить еще не один десяток лет, но так ничего и не найдем. Если почтенный ха… Сулейман даст дозволение, я утром отправлюсь на поиски человека, что сможет нас проводить в страну Пунт.

– Но, может быть, мы уже добрались до этой неведомой страны? Ведь мы же не первые путешественники, что ищут пути к дарам этой благословенной земли.

– Значит, проводнику мы тогда сможем заплатить намного меньше.

– Да будет так. Фарух завтра поищет проводника в селении, что мы оставили позади. А когда доберемся до страны Пунт или, если повезет, до гор на полудне от нее, решим, как нам искать ту, что варит эликсир, и о чем ее просить.

Глухое покрывало ночи опустилось на лагерь. Спали все. Уснули даже верблюды, которые, казалось, никогда не смыкали глаз. Что-то было в этом странное… Быть может, то чары колдуньи начали действовать… Или страна Пунт решила испытать путников, посмотреть, кто чего стоит…

И приснился Синдбаду сон, странный, необычный, пугающий… Вспомнил он свою первую женщину, с которой познал первый урок любви. Вот только у этой женщины было другое лицо: взрослое и, пожалуй, слишком суровое. Она словно не учила юного купца, а проверяла, все ли он помнит, все ли умеет. Мореход будто вновь сдавал экзамен.

…Это произошло в теплом бассейне бань. Но пахло не водой и мылом, а почему-то сухой и жаркой степью, полынью, горечью сухих трав. И стены у этих бань были странные, словно не руки человеческие сложили мыльни, а природа возвела каменные стены вокруг.

Девушка, о нет, та самая женщина суровой наружности мыла юного Синдбада, скользя руками в пене по всему напрягшемуся его телу… Поглаживая его мужское достоинство мыльной рукой, она приговаривала:

– О боги мира, Синдбад, ты так хорош, но так неопытен и робок…

Она отыскала в мокрых спутанных волосах его сосок и несколько раз лизнула его. Купец прижал ее голову к своей груди, и они оба оказались под струей теплой воды.

– О нет, желанная, я не робок, а сейчас я хочу взять тебя сзади…

Юноша, ибо купец Синдбад видел себя удивительно юным, стоял у нее за спиной. Одной рукой он взял ее за грудь, другая его рука скользнула у нее между ног, и юный Мореход стал ласкать ее самое чувствительное место.

Вода текла по их обнаженным телам. О, сколь невероятно сладостно было ощущать прикосновение ее гладких и скользких бедер! Он продолжал ласки, сам наслаждаясь не меньше неизвестной красавицы. Вода гладила их обоих, словно стараясь смыть, растворить все окружающее. И они растворились друг в друге… Она двигалась медленно и плавно, охваченная гипнозом первобытной страсти. И он, не понимая, кто он сейчас, двигался вместе с ней.

Когда ее накрыло волной наслаждения, она простонала:

– О да, Синдбад, да!

Юноша крепко прижал ее к себе. Если бы это было возможно, он бы полностью поглотил ее, так сильно было его желание сделать ее тело частью своего. Юный любовник продолжал входить в нее сзади, чувствуя приближение пика страсти. Но в тот момент, когда он вот-вот должен был наступить, видение исчезло… Лишь ноющая боль в чреслах напоминала проснувшемуся купцу о странном сновидении.

Утро принесло успокоение. Но странный сон почему-то лишил Синдбада сил. Хмурым вышел к ручейку и Фарух.

– Эта проклятая земля меня просто измучила. Поверь, Синдбад, я взрослый мужчина, муж и отец, но сегодня видел такой странный сон, что теперь думаю, здоров ли мой разум…

– Что тебе снилось, Фарух? – Голос купца по прозвищу Мореход, помимо воли, прозвучал слишком заинтересованно, и воин взглянул на Синдбада более чем пристально.

– Почему ты так спросил?

– Расскажи, а потом расскажу и я свой сон.

– Так знай, снилась мне моя первая женщина. Варварка из северной земли. Познал я ее в завоеванном городе, куда попал с ромейской алой. В те дни я был молод и неопытен. А она оказалась служительницей древнего культа. Богиня, которой она отдавала силы, опекала любовь душевную и телесную. Она мне и дала первый урок любви и страсти. Тогда, помню, я был, словно слепой котенок, мне не хватало ни опыта, ни знаний. Я попытался овладеть ею сразу же… Сделал больно ей, ощутил невероятную боль сам… И сейчас, во сне, все повторилось сначала, от первого прикосновения к ее телу до того мига, как я излил свое семя в ее жаркое лоно… Вот только лицо у нее было другое…

– Какое? Какое лицо было у этой женщины из сна? – Он не спросил, а почти прокричал, такое охватило его нетерпение.

– Оно было… другим. Старше, суровее… Мне показалось, что я не в нежных женских объятиях, а перед зеркалом собственных мальчишеских страхов.

– Расскажи мне, Фарух, как она выглядела, прошу!

– Ну… Она старше тебя и меня сегодняшних. Длинные черные косы… Узкое лицо, оливковая кожа, огромные глаза, и страшные, и нежные одновременно.

– Ты видел, что было вокруг?

– Храм… Нет, не храм. Это было похоже на пещеру… Плясал огонь факела… Под нами было что-то, накрытое шкурами… От них пахло полынью… Сухими травами, степью…

Увы, можно было не продолжать. Оба спутника халифа видели как бы один и тот же сон: и женщина была одна и та же, и мысли друзей похожие. И оба они вместо наслаждения испытали стыд и горечь…

Возле шатра показался халиф. Глаза его горели, и более всего он был похож на мальчишку, нашедшего удивительную вещь…

– Что за сон я видел сегодня! Прекраснейшая из женщин учила меня любви! Словно я уже отведал эликсира. Сейчас я вижу мир совсем другим: будто вытерли зеркало и теперь в нем отражается не серая стена, а радужный шар…

Синдбад с Фарухом переглянулись. Сон, похоже, был непростым. Это и в самом деле было испытанием. Кто-то неведомый, тот, кто наслал это странное сновидение, пытался найти душу, готовую очиститься, увидеть мир новыми глазами. Душу, уставшую от серости и жаждущую новых впечатлений.