Незримый гений (СИ)

— Ой-ой-ой-ой… — запричитала Брилл; сдвинув брови при виде потеков крови на полу.

Балансируя на одной ноге и борясь с тесным корсетом, она неуклюже изогнулась, чтобы лучше разглядеть рану, и почти выдернула из пятки первый осколок матового стекла, когда потеряла равновесие и начала заваливаться.

Пара сильных рук перехватила ее за талию, не дав грохнулась на пол. Брилл удивленно задрала голову — лишь для того, чтобы обнаружить над собой твердый подбородок явно побледневшего Эрика.

— Проклятье, Бри! Какого черта ты тут делаешь? Я был наверху, одевался, когда услышал твой крик. А потом, когда спустился сюда, оказалось, что весь коридор залит кровью!

Подпрыгнув, Брилл повернулась в его объятии, для равновесия вцепившись обеими руками в воротник его белой хлопковой рубашки.

— Эрик, я правильно поняла по тени упрека в вашем голосе, что вы волновались? — спросила Брилл, поморщившись от боли, и подняла ногу повыше, опираясь для устойчивости на теплую широкую грудь Эрика.

Расслабившись в его руках, она повернулась лицом к выемке под его подбородком, закрыв глаза от простреливающей ногу боли, и глубоко дышала, наслаждаясь ощущением безопасности, исходящим от объятий Эрика. Он был темным, таинственным, опасным — и таким замечательным.

Скрепя сердце Брилл отодвинулась.

Эрик издал тихий обиженный звук и проигнорировал ее вопрос.

— Не могли бы вы придержать свою постоянную потребность раздражать меня и просто объяснить, что произошло? — спросил он и наклонил голову, чтобы посмотреть через плечо Брилл на ее поджатую ногу. При виде разрезанного и окровавленного чулка, покрытого торчащими кусочками стекла, брови Эрика поползли вниз, а возле рта пролегли жесткие складки. Взгляд, которым он одарил Брилл, был подобен грозовой туче — темной, клубящейся, изменчивой.

— О, это был несчастный случай. Ария опрокинула вазу с цветами, и я наступила на стекло.

В обнимающих ее талию сильных руках с длинными пальцами зародилась легкая дрожь.

— Вы должны быть более осторожны, — пробормотал Эрик, и что-то дикое вспыхнуло в его глазах, но он в мгновение ока обуздал этот порыв; лишь его руки крепче сжались на бедрах Брилл.

— Я так и собираюсь, — легкомысленно отозвалась она, пытаясь развеять внезапную напряженность момента.

Теперь Эрик смотрел на нее так, словно хотел заползти ей под кожу. Продолжая цепляться за его шею, Брилл остро ощутила тепло его обнаженной кожи под своими ладонями, и вдруг заметила, что рубашка Эрика застегнута лишь наполовину — четыре верхние пуговицы остались расстегнутыми. Брилл поняла, что пялится в распахнутый вырез рубашки на виднеющуюся в нем рельефную мускулатуру его груди. Затем она непроизвольно перевела взгляд выше, сначала на губы Эрика, потом вдоль изгиба маски — на его пылающие глаза. Эти глаза были глубоки, как океан, и ей внезапно захотелось утонуть в них.

— Мне нужно наложить швы, — услышала Брилл собственный голос и в страхе отвела глаза, несмотря на то, что жажда, которую она увидела во взгляде Эрика, перекликалась с ее собственными чувствами. Она отвернулась от него так резко, что заломило шею, и притворилась, что ищет свой медицинский саквояж. — Мне нужно найти свою сумку. Там иглы и спирт.

Когда Брилл повернулась всем корпусом, ее раненая нога ударилась об пол. Пылающие языки боли облизали ступню, едва не отправив ее на пол — у нее подломились колени. И снова надежные руки Эрика подхватили ее и без труда удержали, предотвращая падение.

С тяжелым вздохом Эрик нагнулся и, не говоря ни слова, просунул руку под ее коленями и поднял ее. Брилл задохнулась — мир наклонился, когда он выпрямился, — и вновь вцепилась обеими руками в отвороты его рубашки.

— Что вы делаете? Сейчас же опустите меня!

— Вы можете — в виде исключения — позволить кому-нибудь помочь вам без того, чтобы выразить свое недовольство этим? — рявкнул взъерошенный Эрик.

Брилл моментально захлопнула рот, сжавшись при виде капель крови, которые скапливались на кончике ее пятки и срывались вниз, на ковер. Эрик вынес ее из комнаты, кроша ботинки рассыпанные по полу осколки, быстро прошагал по коридору, потом, стараясь не задеть ее рану, повернул в сторону и проскользнул в дверь библиотеки. Там он осторожно опустил Брилл на край заваленного подушками дивана, подошел к окну и раздвинул шторы.

Когда Эрик повернулся спиной, Брилл ухватилась за лодыжку и подняла ногу повыше, чтобы осмотреть. Она с облегчением обнаружила, что из пятки торчит всего два средних размеров осколка. По дороге нога пульсировала, и она беспокоилась, что в ступне засела половина вазы. Тем не менее, стекло прорезало кожу довольно сильно, и было очевидно, что придется наложить несколько швов. Эрик бросил в ее сторону быстрый взгляд, затем размашистым шагом подошел к двери и скрылся в коридоре.

Брилл не смогла сдержать легкое разочарование от его ухода. Она ждала, что Эрик останется, начала рассчитывать на его поддержку. Поведя плечами, она выпрямилась, сжав губы, чтобы удержать готовый вырваться из груди унылый вздох. «Прекрасно, мне он не нужен!»

Сделав несколько успокаивающих вдохов и выдохов, Брилл согнула пальцы, подбадривая себя перед предстоящей операцией.

— Ладно, тогда я сделаю это сама. У меня нет времени полагаться на помощь всяких глупых мужчин. В любом случае, это не так уж трудно. Всего несколько швов, и я буду в порядке.

Но сперва следовало извлечь стекло.

Брилл уже была готова выдернуть пальцами первый осколок, когда Эрик влетел в комнату, таща ее медицинский саквояж. Брилл ощутила, как при виде него на ее лице расплывается идиотская улыбка. Она ничего не могла с собой поделать — когда Эрик находился в комнате, ей было гораздо спокойнее.

Эрик со стуком опустил саквояж и погрозил ей пальцем.

— Уберите оттуда руки! Если стекло расколется под кожей, пойдет нагноение.

— Да что вы говорите? — позволив боли развязать себе язык, саркастически отозвалась Брилл, наблюдая, как Эрик роется в саквояже. — А я и не знала.

Услышав ее язвительный, жалящий голос, Эрик посмотрел на нее поверх раскрытой сумки. Его черты на мгновение исказил гнев, но один взгляд в ее сторону расколол маску неодобрения. Что-то в выражении ее лица, видимо, смягчило его, окрасив его глаза в цвет рассветного моря. Внезапно Брилл стало любопытно, насколько страдающей она должна выглядеть, чтобы добиться симпатии этого жесткого человека.

— Будет лучше, если вы станете держать рот на замке, — тихо заметил Эрик, доставая из сумки пузырек со спиртом; выражение его лица вновь стало сдержанным. Отставив прозрачную жидкость, он погрузился обратно в недра саквояжа, напрягаясь все больше и больше, поскольку явно никак не мог обнаружить то, что искал. — У вас недостаточно здравого смысла, чтобы положить сюда настойку опия для обезболивания? — едко спросил он, бросив шовный набор на диван рядом с Брилл.

— У меня достаточно здравого смысла, чтобы не класть ее сюда, кретин. Эта чертова микстура в лучшем случае вызывает привыкание, а в худшем — смерть!

— А вы в лучшем случае чертовски раздражаете, — парировал Эрик, и его гневный тон едва не вызвал у Брилл ухмылку вопреки ползущей вверх по голени пульсирующей боли.

Эрик подтянул к себе стул, уселся и нежно взял ее за лодыжку, чтобы осмотреть рану. Брилл наблюдала, как от сосредоточенности морщинки вокруг его глаз становятся глубже, как он осторожно поворачивает ее ногу, чтобы лучше видеть. Из-за его манипуляций подол ее юбки медленно задирался, но Брилл не замечала этого, пока руки Эрика баюкали ее лодыжку. Что-то в ощущении его длинных тонких пальцев на коже вызывало странное трепетное чувство, струящееся вниз вдоль позвоночника.

С досадливым ворчанием Эрик вновь устремил на Брилл недовольный взгляд.

— Этот чулок испорчен безвозвратно?

— Ну, да, в нем теперь больше дырок, чем в корже, — ответила та, изобразив на лице неуверенную улыбку. Сейчас, когда Эрик смотрел на нее этими глубокими непостижимыми глазами, она незаметно спустила подол юбок обратно на благопристойный уровень.