Неугасимый огонь

Роберт неуверенно пожал плечами и Пабло продолжал.

– Во времена Чарльза III, в 1776 году. Ваш парламент озадачила принятая в американских колониях Декларация Независимости, а в Мадриде приняли закон, запрещавший носить черные накидки и сомбреро. Какой-то идиот сумел убедить короля в том, что под такой одеждой легко спрятать оружие и очень трудно различать людей – все на одно лицо.

– Так твоя накидка противозаконна? – Роберт не смог удержаться от улыбки. – Испанские тюрьмы, должно быть, битком набиты, если здесь регламентируют ношение той или иной одежды.

– Теперь уже нет. В этом году на вербное воскресенье произошли беспорядки. Массы людей были решительно настроены на то, чтобы носить эти вещи, а король столь же решительно был против. К счастью, среди этих дураков в суде нашелся умный человек. Графство Аранда издало декрет о том, что каждый может носить то, что пожелает и этот же декрет утвердил, что сомбреро и плащ становятся официальным одеянием палача. Теперь никто не желает сойти за палача…

– Интересная история, – покачал головой Роберт.

– В моей стране полно интересных историй, – вкрадчиво сказал Пабло. – Если ты их узнаешь, то сможешь понять натуру испанца, а если интересоваться не будешь – не сможешь в нас разобраться, хотя и знаешь язык. Ты быками интересуешься, кузен Роберто?

– Я бы предпочел Роберт, если тебя не затруднит… Нет, я ни разу не видел корриду.

– Ах, прости, просто я не подумал. Может ты сможешь быть моим гостем на корриде в воскресенье в полдень? Будет первая коррида одного молодого человека, который для меня представляет определенный интерес.

– С удовольствием, – согласился Роберт. – Я же хочу понять Испанию, кузен Пабло. Очень хочу.

Шум стоял оглушительный. Роберт не мог поверить, что Плаза Майор способна вместить столько народу. Люди стояли в шесть рядов за барьерами, установленными для того, чтобы оградить арену, где должны состояться бои.

Все стояли, лишь алькальд и его жена сидели на увитых цветами церемониальных местах на помосте. Роберт внимательно посмотрел на Хавьера. На нищего, с которым он недавно встречался, алькальд не походил. Сегодня Хавьер блистал. Одетый в красочный наряд, он налево и направо раздавал улыбки. Его жена, – маленькое и миленькое создание, сильно поблекла бы, будь рядом с нею женщина, которая сегодня сопровождала Пабло Луиса.

Роберт попытался украдкой рассмотреть Софью. Ему показалось, что он где-то встречал эту женщину, но где именно и при каких обстоятельствах, вспомнить не смог. Когда Пабло представлял их друг другу, ее лицо было спокойно. Неожиданно она взглянула в его сторону и их взгляды встретились. Чтобы скрыть смущение, Роберт прибегнул к спасительной фразе: «А Вы аффесьонадо, донья Софья?»

– Не совсем, я приходила сюда раз десять, пожалуй, и все. Дон Пабло обещает сегодня интереснейшее зрелище.

Она повернулась к Пабло Луису, ища поддержки, но идальго ее не слышал. Он был всецело поглощен созерцанием привязанных в углу быков и не спускал взгляд с ворот, через которые вскоре должны были выходить тореро.

Софья снова повернулась к англичанину. С тех пор, как их познакомили, он не сводил с нее своих коричневато-золотистых глаз. Кроме них в его внешности ничего выразительного не было. Он походил на орла, всегда начеку, подобран и готов налететь и атаковать в любую минуту. В нем ощущалась сила и какой-то шарм, очевидно, этим он был обязан своей семье. Ему ничего не стоило сойти за идальго.

Софья распустила веер и из-за него рассматривала Хавьера и его жену. Алькальд как раз подавал сигнал белым платком к началу действия.

Пабло поднял свою здоровую руку и указал ею на тореро, выходивших на арену. «Вот он, открывает процессию». Он повернулся к Роберту. Тот тореро, чья коррида сегодня первая, всегда начинает бои. Роберт пытался что-то расспросить его, но кузен уже не обращал на него внимания. Пабло повернулся уже к донье Софье.

– Ну как, дорогая, что ты скажешь по поводу моего Севильяно? Нет, ничего не говори до того, как закончится бой.

Софья с облегчением перевела дух и была судьбе благодарна, что Пабло полностью поглощен корридой и на нее не смотрит. Она вцепилась в барьер обеими руками, подалась вперед, убеждаясь в том, что это богоподобное создание на арене – не призрак прошлого, не мертвец, а живой и красивый молодой человек по имени Карлос. Быть того не может! О, господи!.. Тореро, которым был одержим Пабло Луис, являлся тем самым Карлосом, которого Зокали и весь остальной табор считали трусом и который бросил ее тогда, когда она в нем более всего нуждалась.

Роберт не мог не заметить, что женщина, стоявшая рядом с ним, находилась в состоянии крайнего волнения, но может виной всему была лишь коррида.

Церемонии заканчивались и уже открывали выгул, где стоял бык, выходивший на арену первым. Прошло еще несколько секунд, но ничего за это время не произошло. И вот это черное чудище уже ногой рыло песок арены. «Милостивый Боже, – невольно пробормотал Роберт, – никогда себе представить не мог, что они такие громадные».

– В нем свыше тысячи английских фунтов. – Говоря это, Пабло не смотрел на кузена, его взгляд был обращен на Карлоса, одиноко стоявшего на краю арены.

Он казался расслабленным, с его правой руки свисал плащ, темно-розовый с одной стороны, желтый – с другой.

– Ну, а теперь все решает бык. Он первый начинает атаку, – пояснил Пабло. – Сейчас он осматривается, ищет стадо, покой, но не находит, а видит лишь человека и решается на поединок с ним, и эта схватка не на жизнь, а на смерть.

Роберт увидел на арене нечто яркое, напоминавшее вспышку молнии или огня. Черная шкура быка, розовый плащ, золото, серебро и голубизна замысловатого костюма тореро и все это в лучах яркого солнца слилось в одном завораживающем глаза движении, вихре. Какой-то момент казалось, что бык и тореро соединились воедино, затем животное вырвалось из этого смерча, развернулось и ринулось через всю арену в атаку. Первое мощнейшее «оле!» вырвалось из тысяч глоток болельщиков.

– Что произошло? – не мог понять Роберт. – Я думал, что этого парня уже нет на свете?

Но все внимание Пабло было приковано к арене. За него ответила Софья.

– Это был изумительный маневр. Настоящая полная «вероника», тонкая, грациозная, проделанная почти вплотную к груди тореро.

Она ближе придвинулась к англичанину и говорила ему все, что ей в голову приходило. Это помогало ей хоть немного справиться с ужасающим вихрем мыслей и чувств, от которых ее голова готова была разлететься на части. Начинался первый акт боя: сначала тореро с плащом, затем вышли пикадоры. Толпа взревела опять, слова Софьи потонули в общем гуле.

– Смотрите, – кричала она ему на ухо. – Смотрите, как он приманивает плащом быка, а затем, тоже при помощи плаща, заставляет его пронестись мимо себя.

Карлос стоял как вкопанный, в классически безукоризненной позе. Его светлые волосы были как у всех тореро собраны сзади в хвост, напоминавший бычий. Он свисал на спине до поясницы, в точном соответствии с традицией. Юноша являл собою само совершенство. Можно было даже услышать, как он кричал, обращаясь к быку, издавал разные звуки, размахивая перед ним своим розовым плащом. Животное атаковало его, но нападение было мастерски отражено, хладнокровно и решительно – тореро демонстрировал завидное самообладание. Сейчас он провел быка позади себя, затем вывел снова вперед, последовала еще серия маневров, столь же блестящих, как и предыдущие. С каждой атакой рога быка угрожающе приближались к тореро.

– Оле! Оле! Оле! – раздавалось отовсюду. Казалось, что ладони болельщиков начинали дымиться от аплодисментов…

– Смотрите! – Софья, сама того не замечая, вцепилась в руку Роберта. – Смотрите!

Карлос завлек быка на себя, но в последний момент поднял над головой плащ, якобы собираясь его надеть. Розовый и желтый цвета плаща переливались на солнце. Казалось, что распустился огромный яркий цветок. Атаковавший его бык пронесся мимо по инерции.