Легенда о седьмой деве

— Мне приятно это слышать. Ты должна беречь здоровье, Керенза.

— Я готова делать все необходимое, чтобы родить здорового мальчика.

Она рассмеялась.

— Не стоит быть столь уверенной, что это будет мальчик. Если ты родишь девочку, я тоже буду рада. Ты молода. Родишь еще и мальчиков.

— Но я очень хочу мальчика! — пылко воскликнула я.

Она кивнула.

— Будем надеяться, что это будет мальчик. Завтра я сама покажу тебе детскую. В Эббасе давно не было маленьких детей. Сегодня я немного устала. Но я хочу сама показать ее тебе.

— Тогда до завтра, — согласилась я.

Наши взгляды встретились. Это была победа. Гордая старуха, которая еще недавно осуждала брак Джонни, теперь быстро смирилась с невесткой, в которой признала родственную душу.

Сын Сент-Ларнстона! Это то, чего мы обе хотели больше всего на свете. И именно в моей власти было подарить ей этого ребенка. Более того, похоже, только в моей.

Когда женщина вынашивает ребенка, в ней происходят определенные изменения. Часто бывает, что для нее все, кроме ребенка, теряет смысл. Проходят недели, и она ощущает, как плод внутри нее постепенно растет. Она чувствует перемены, происходящие с ребенком, чувствует, как развивается его крошечное тельце.

Я с нетерпением ждала дня, когда появится на свет мой малыш. Я стала спокойной и удовлетворенной, характер мой смягчился. Доктор Хиллиард часто приезжал ко мне и обычно заставал нас с Меллиорой в розарии. Я попросила подругу, чтобы она помогла мне с приданым для новорожденного, и мы шили одежду для моего сына.

Леди Сент-Ларнстон ни в чем мне не отказывала. Мне теперь вообще ни в чем не препятствовали. Если я нуждалась в помощи Меллиоры, ее тотчас отсылали в мою комнату. Меня лелеяли, мне во всем потакали. Казалось, я стала самым важным человеком в доме.

Иногда меня так смешила эта ситуация, что я тихо посмеивалась. Это было счастье — никогда в жизни я не была счастлива!

Джонни? Мне не было до него дела. Его отношение тоже изменилось, потому что впервые в жизни он заслужил одобрение семьи. Он зачал ребенка — сделал то, что никак не удавалось Джастину. Оставаясь наедине друг с другом, мы насмехались над Джастином.

— Он всегда был само совершенство. Я страдал из-за него всю жизнь. Меня всегда раздражало, что моего брата возносили чуть ли не как святого. Но есть кое-что, что, по-видимому, грешники умеют делать лучше, чем святоши! — со смехом говорил Джонни, обнимая меня. Я отталкивала его, напоминая, что мы должны быть осторожны, дабы не навредить ребенку.

Однажды, растянувшись на кровати и положив руки за голову, Джонни вдруг сказал:

— Керенза, ты всегда меня удивляешь. И я все больше убеждаюсь, что женился на ведьме.

— Тогда постарайся не забывать об этом, — подыграла я мужу, — и не обижай ведьму, иначе она может наслать на тебя чары.

— Она это уже сделала. И на меня… и на весь дом, включая мою дорогую мамочку. Керенза, ты колдунья! Как тебе это удалось?

Я погладила себя по округлившемуся животу.

— Все дело в моей способности без промедления зачать ребенка.

— Скажи-ка, ты летаешь на метле и проводишь вместе со своей бабкой специальные обряды, чтобы быть плодовитой?

— Не важно, что я делаю, — ответила я, — главное — результат.

Джонни вскочил с кровати и поцеловал меня. Я оттолкнула его. Джонни меня больше не интересовал.

Мы с Меллиорой сидели под деревьями и вышивали. Подруга выглядела необычайно хорошенькой; она немного склонила голову набок и сосредоточенно следила за движением иголки. Это напомнило мне о тех днях, когда я подглядывала за ней из-за ограды сада в доме священника. Помнится, она сидела вместе с мисс Келлоу и гувернантка время от времени давала ей какие-то советы. Как все изменилось! Но я всегда помнила, чем обязана ей.

Моя дорогая Меллиора! Я до конца своих дней буду ей благодарна! Мне бы очень хотелось, чтобы она была счастлива так же, как я. Но едва я об этом подумала, мое сердце наполнилось страхом: счастье Меллиоры состоит в том, чтобы выйти замуж за Джастина. Но как она может выйти за него, когда он женат? Значит, Меллиора станет супругой Джастина только в том случае, если Джудит умрет. Однако если это произойдет, у них появятся дети… сыновья… И ее сыновья будут иметь преимущественные права перед моими! Мой сын — мистер Сент-Ларнстон. Сын Меллиоры — сэр Джастин.

Нет, это невозможно! Да и причин для беспокойства тоже нет. Меллиора никогда не выйдет замуж за Джастина. И какое-то внутреннее чутье подсказывало мне, что Джудит бесплодна.

Я мечтала о том, чтобы поскорее пришло то время, когда я буду держать в руках сына, — ибо лишь тогда смогу успокоиться. Порой меня охватывал страх, что ребенок может оказаться девочкой. Мне бы хотелось иметь дочку, ради которой я могла бы строить планы точно так, как это делала бабушка Би. Но мое счастье будет неполным, пока у меня не родится сын. Мой сын — только мой! — будет владельцем Эббаса. Я должна дать своему сыну этот дом! И в жилах всех последующих поколений будет течь моя кровь.

Поэтому у меня и должен быть сын.

Бабушка, которая хорошо разбиралась в этих вопросах, полагала, что будет мальчик. Она сказала, что на это указывало то, как я вынашивала дитя. С каждым месяцем она все больше в этом убеждалась. Счастью моему не было предела.

Я едва замечала, что происходило вокруг меня, и не задумывалась о том, что моя удача может повлиять и на того, кто мне дорог, — на Меллиору. Как-то подруга заметила: «Кто бы мог сказать, что такое может произойти, когда ты стояла на платформе для наемных работников в Трелинкете!» — и я не сообразила, что она, вероятно, подумала: «Если это произошло с тобой, почему бы и моей жизни не измениться чудесным образом?»

Но в течение этих месяцев, когда в моей утробе рос сын, росла и любовь Джастина и Меллиоры. Сама невинность этих отношений делала их чувство более очевидным — и лучше всех это видела Джудит. После моей свадьбы она так и не наняла себе камеристку. Мои обязанности исполняла теперь Долл, а иногда, в особых случаях, я сама укладывала ей волосы. Однажды, когда они с Джастином должны были обедать у Хэмфиллов, я пошла в ее комнату, потому что обещала сделать ей прическу.

Я тихонько постучалась, но ответа не последовало, и поэтому я открыла дверь и позвала:

— Джудит, ты здесь?

Ответа по-прежнему не было. И тут я увидела ее: она лежала на кровати ничком, с застывшим лицом.

— Джудит! — опять позвала я. Женщина не отвечала, и на какое-то мгновение мне показалось, что она умерла. Первое, что пришло мне в голову, была мысль: «Теперь Джастин свободен и может жениться на Меллиоре. У них будет сын, который получит преимущественное право перед моим сыном».

Ну вот, теперь и у меня появилась всепоглощающая страсть — мой сын.

Я подошла к кровати, услышала тяжелый вздох и заметила, что ее глаза открыты.

— Джудит, — сказала я, — ты помнишь, что я обещала сделать тебе прическу?

Она что-то пробормотала, и тогда я подошла поближе и наклонилась над ней. Щеки Джудит были мокрыми от слез.

— О… Керенза, — вяло произнесла она.

— Что случилось?

Она молча покачала головой.

— Ты плачешь.

— Почему бы нет?

— Что-то не так?

— У нас постоянно что-то не так.

— Джудит, скажи мне, что произошло?

— Он меня не любит, — невнятно прошептала она, и я поняла, что Джудит не осознает моего присутствия и говорит сама с собой. — С тех пор как она появилась, стало еще хуже. Неужели он думает, что я не замечаю? Все же ясно! Они тянутся друг к другу. Они стали бы любовниками… но они слишком хорошие, честные люди. Как я не люблю этих «хороших людей»! И все же, если они станут любовниками, я убью ее! Да, убью! Как-нибудь. Она такая скромная, мягкая, правда? Такая тихая, покладистая леди! Ее так жалко! Она переживает нелегкие времена. Отец умер, и бедняжечке приходится самой противостоять жестокому миру и зарабатывать себе на жизнь. Бедная, бедная Меллиора! Такая тяжелая у нее жизнь! Ей нужна защита! Я защищу ее!