Любовь первая, любовь бурная

— А где остальные?

— Они поехали домой.

— Они…

— Нет. Белые люди пошли пешком обратно.

— Ты приказал воинам не убивать их, да? — спросила Бриана. — Из-за меня?

Шункаха кивнул. Его не заботило, двух ли человек убили Лакота или две тысячи, но он не хотел, чтобы Бриана думала о нем плохо. Было нелегко убедить воинов отпустить двух белых людей, но это стоило сделать, чтобы увидеть благодарность в ее глазах.

— Достаточно ли хорошо ты себя чувствуешь, чтобы ехать? — спросил Шункаха.

— Да, — она улыбнулась ему, ее лицо сияло. — Мне кажется, я смогу полететь.

— Тогда давай, — сказал он, поднимаясь на ноги и увлекая ее с собой. Пошли.

Она не спрашивала, куда, и даже не подумала об этом. Ей хватало того, что он жив и они снова вместе. Он посадил ее на спину своего коня, огромного серого жеребца, сам стремительно взлетел на него позади, одной рукой обнял за талию, крепко прижимая к себе.

Бриана прильнула спиной к его груди, возбуждаясь от тепла бедер, убаюкивающих ее, наслаждаясь поцелуями ветра в лицо, пока они ехали по выжженной солнцем земле. Рука Шункаха, словно стальной обруч, крепко держала ее. Она чувствовала возрастающее доказательство его желания, прикасаясь к нему ягодицами.

Он был здесь, и он жив. Бриана закрыла глаза, когда его губы погрузились в ее волосы, сердце дико забилось в ожидании предстоящих ласк. Прошло уже столько времени с их последней ночи любви, Бриана была полна страстного желания. От его прикосновений ее щеки вспыхнули, разгорячились, как и лоно.

Шункаха остановил лошадь, как только тени стали длинными. Остальные воины ехали не очень далеко впереди, но он не торопился догонять их. Бриана была здесь, и им нужно остаться одним.

Шункаха почувствовал, как она дрожит от ожидания, когда снимал ее с лошади, и глухо застонал, когда заключил ее в свои объятия.

Бриана смотрела на него влюбленными глазами, губы слегка приоткрылись. От его близости у нее перехватило дыхание, а потом Шункаха целовал ее изголодавшимся ртом, его язык, словно пламя, посылал искорки желания в каждую часть ее тела. Руки Брианы обвились вокруг его шеи, притягивая ближе и ближе. Сжигаемые страстным желанием они опустились на землю, их руки и губы красноречивее, чем слова, выражали их любовь друг к другу.

Он стал еще более дорог сейчас, когда вернулся к ней, ее глаза блуждали по всему телу, заново знакомясь с очертаниями его мускулистой груди, плечами и бедрами, ее руки гладили, ласкали тело человека, который наполнял всю ее жизнь, удовлетворял все ее желания.

Сердце в сердце, душа в душу, они наслаждались друг другом всю ночь. Ее дыхание смешивалось с его, так же как его плоть сливалась с ее плотью, и они становились одним целым.

Они присоединились к остальным воинам на следующий день, а через четыре дня приехали в деревню Лакота.

Бриана окинула взглядом деревню. Она совсем не была такой же большой, как военный лагерь у Маленького Большого Рога, и насчитывала менее двадцати вигвамов.

Шункаха остановился у маленького вигвама. Спрыгнув с лошади, помог Бриане спуститься на землю. Взяв за руку, он повел ее внутрь типи.

Бриана нахмурилась, когда ее глаза привыкли к тусклому свету в жилище и она увидела женщину, сидящую на коленях у очага, с ребенком, прикорнувшим у груди.

— Ишна Ви, это Нежный Ветер, — сказал Шункаха. — Нежный Ветер, это моя женщина.

Две женщины обменялись любопытствующими взглядами. Нежный Ветер почувствовала быстрый прилив зависти к женщине Шункаха Люта. Он никогда не упоминал о том, что у него есть женщина. Втайне она надеялась стать его женой. Ей нужен был мужчина в вигваме, ее сыну нужен был отец.

Бриана чуть улыбнулась Нежному Ветру. Кто эта женщина? Почему Шункаха приехал в ее вигвам?

Взгляд Шункаха Люта переходил с лица одной женщины на лицо другой. Уж лучше бы он умер, чем чувствовать враждебность между ними, и он понял, что сделал огромную ошибку, приведя Бриану в вигвам Нежного Ветра.

— Садитесь, — пригласила Нежный Ветер после неловкой паузы. Ее жест приглашал Бриану, но смотрела она только на Шункаха.

— Может, нам следует найти другое пристанище, — заметил Шункаха Люта.

— Нет, — быстро сказала Нежный Ветер. — Я приглашаю вас в свой вигвам. — Она посмотрела на Бриану. — Вас обоих, — добавила она неохотно.

Шункаха Люта улыбнулся Нежному Ветру. Было бы грубо отказаться от ее приглашения, он не хотел обидеть ее. Она заботилась о нем и кормила. Самое малое, что он мог сделать, это воспользоваться ее гостеприимством, пока не обзаведется собственным вигвамом. До тех пор он будет охотиться для Нежного Ветра, чтобы у нее были пища и шкуры, присматривать за ней в течение наступающей зимы.

Обстановка в вигваме Нежного Ветра стала напряженной, если не сказать больше. Бриане было тяжело жить в доме другой женщины. Нежный Ветер отказалась от помощи Брианы по хозяйству, настаивая на том, что она была гостьей, но заставляя чувствовать себя гостьей нежеланной и незваной. Белая женщина не могла не заметить, как глаза индианки задерживаются на лице Шункаха, как та находит массу причин, чтобы прикоснуться к нему… Шункаха посоветовал Бриане смириться с этим. Они не будут жить в вигваме Нежного Ветра вечно, уверял он ее. Стоит ли удивляться, что ему захотелось остановиться здесь, раздраженно думала Бриана. Нежный Ветер неустанно заботилась о том, чтобы подать пищу, когда он голоден, чтобы набить трубку, если он хотел курить, чтобы для его постели приготовить самые мягкие одеяла и лучшее место у огня… Она восхваляла его охотничье искусство, когда он приносил домой оленя, слушала с сосредоточенным вниманием все, что он говорил… Но хуже всего прочего было то, что Бриана никогда не оставалась с Шункаха наедине. Это был вигвам Нежного Ветра, и хозяйка всегда находилась дома.

Такое неприятное для Брианы положение продолжалось до конца августа. В один из дней конца лета мужчины пришли с удачной охоты, и Лакота устроили праздник. Бриана была зачарована пением и танцами, затянувшимися далеко за полночь. Она смотрела, как воины с важным видом в центре круга подробно имитировали действия охотников. Они рассказывали жестами также о других охотах, о выигранных битвах, об удачных вылазках во время сражений, о снятых скальпах и трудно доставшихся победах, о Черном Котле и Белой Антилопе, о Кастере и Неистовой Лошади, о вероломстве и обмане.

А потом пришло время для общих танцев. Некоторые из них были только для женатых пар, другие — для девушек и холостых воинов Шункаха предложил Бриане присоединиться к танцующим, но она отказалась, предпочитая оставаться в тени.

Она уже собиралась предложить Шункаха что-нибудь поесть, когда Нежный Ветер тронула его за плечо, приглашая на танец. Шункаха посмотрел на Бриану, пожал плечами, словно это было совсем неважно, прежде чем подняться на ноги и последовать за Нежным Ветром в танцевальный круг.

Какое-то мгновение Бриана оставалась на прежнем месте, глядя, как ее муж танцует с другой женщиной. Красивой женщиной. Женщиной, которая не скрывала, что находит Шункаха желанным. Острый приступ ревности, до сих пор не испытанной, пронзил сердце Брианы. Они хорошо смотрелись вместе, свет костра отбрасывал тени на их медного цвета лица, и отблески огня ярко освещали их длинные черные волосы. Нежный Ветер говорила что-то Шункаха, и он тихо смеялся, обнажая изумительно белые по сравнению со смуглой кожей зубы. Он был прекрасен, и лакотская женщина была очень красива. Сожалеет ли он о своем решении привезти сюда Бриану? Желает ли, чтобы он и Нежный Ветер могли украдкой скрыться в ее вигваме и остаться наедине?

Танец закончился, но когда Шункаха направился назад к Бриане, Нежный Ветер задержала его за руку и увлекла в тень.

Бриана осталась на месте, словно приросла к земле, мысли перепутались, сердце наполнилось яростью и ощущением предательства.

Едва ли осознав, что делает, она встала и пошла за ними, шаги были легки, как перышки, летящие по воздуху. Она резко остановилась, увидев тех двоих, едва различимых в бархатной темноте ночи. Они стояли очень близко друг к другу. Шункаха прислонился к дереву, а Нежный Ветер заглядывала ему в глаза.