Возвращение повесы

На следующий день «Эвереста» подошла к Квебеку, столице Канады. Город стоял на высоком утесе, у которого шестьдесят лет назад были разгромлены французы. Дженси очень хотелось хотя бы ненадолго сойти на берег, но капитан Стоддард запретил, так как все еще беспокоился, что река замерзнет.

На судно погрузили продукты и пресную воду, а затем на борту появились последние пассажиры – мистер Дакр и его супруга. Они оказались довольно симпатичной парой примерно того же возраста, что и Дженси с Саймоном. Одеты были неброско, но со вкусом. Мистер Дакр был полный, румяный, улыбчивый, а его жена являлась полной противоположностью – бледная, худощавая и застенчивая, она ужасно смутилась и потупилась, когда ее муж сказал, что они новобрачные. Молодые супруги направлялись в Англию, чтобы миссис Дакр познакомилась с родственниками мужа. Он прожил в Квебеке пять лет, занимал довольно высокий пост в правительстве и надеялся подняться еще выше. Она же была из зажиточной семьи роялистов, из тех, кто перебрался на север, когда американцы взбунтовались против власти Англии.

Новые пассажиры Дженси сразу понравились. Особенно понравилось то, что мистер Дакр, судя по всему, обожал свою молодую жену и выполнял малейшую ее просьбу. За обедом они разговорились, и Саймон, рассказав о себе, добавил:

– А моя жена из Карлайла.

Дакр тотчас же оживился.

– Неужели?! – воскликнул он. – Замечательно! Ведь и я из тех же мест!

Дженси похолодела; ей казалось, что она вот-вот лишится чувств. Внимательно посмотрев на нее, Дакр проговорил:

– Вы считаете, мы могли где-нибудь встречаться? – Ошеломленная его словами, Дженси молчала, а он продолжал: – Нет-нет, не припоминаю. А у меня очень хорошая память на лица. Я родом из Пенрита, но неплохо знаю Карлайл. Вы ведь именно туда сейчас направляетесь?

Судорожно сглотнув, Дженси пробормотала:

– Нет, сэр, на севере у меня никого не осталось.

– В таком случае мы с вами будем обмениваться воспоминаниями, – сказал Дакр с добродушной улыбкой. Потом он заговорил о своих планах и сообщил, что сначала должен поехать по делам в Лондон, а уже после этого сможет отправиться домой.

Взглянув на жену, Саймон спросил:

– Ты побледнела, дорогая. Тебе плохо?

– Нет, просто я… Хотя ты прав, меня немного мутит. Думаю, это из-за качки.

Качка была не больше, чем в предыдущие дни, но Саймон принял это объяснение и проводил Дженси в каюту.

– Дорогая, тебе что-нибудь нужно?

Чувствуя себя презренной лгуньей, она покачала головой:

– Нет, ничего не надо. Я просто пораньше лягу спать, и завтра утром все будет хорошо.

– Надеюсь. – Он поцеловал ее и ушел.

Оставшись одна, Дженси села с тяжелым вздохом. Может, Дакр действительно встречал ее где-нибудь? Нет-нет, такого не могло быть. Она-то уж точно его не знала. Ведь такие джентльмены, как он, никогда не заходили в лавочку Марты. К тому же он даже не из Карлайла!

Стараясь успокоиться, она сделала глубокий вдох.

Нет, он никак не мог бы ее узнать, даже если бы встречал когда-нибудь. Ведь Дакр же сказал, что провел в Канаде пять лет. Конечно, до этого он жил в Англии и, возможно, даже видел ее, когда бывал в Карлайле, но ведь она-то в то время была совсем еще девчонкой…

Выходит, ей не следовало бояться. Более того, не надо нервничать всякий раз, когда она встретит кого-то из Камберленда. Никто ее не узнает, потому что сейчас она нисколько не похожа на прежнюю Дженси.

Немного успокоившись, она легла на койку и провалилась в сон. Проснувшись утром, Дженси обнаружила, что лежит одна, и в ужасе замерла. Но уже в следующую секунду она поняла, что Саймон спит на верхней койке, и посмеялась над своими страхами. Конечно же, Саймон никак не мог узнать ее секретов, и ей не следует об этом беспокоиться.

Забравшись к мужу, Дженси разбудила его интимными ласками, и он пришел в восторг от такого пробуждения.

На встречу с Дакрами она пошла с бьющимся сердцем, но вскоре успокоилась. Новый знакомый ни разу не упомянул Камберленд и больше ни о чем Дженси не расспрашивал. Он беседовал в основном со своей молодой женой и лишь изредка обращался к другим пассажирам.

Преподобный Шор почти все время проводил в салоне и что-то писал, полковник же, расхаживая по палубе, беседовал с сыном. Важная персона обычно сидела в салоне и читала, иногда шила, а ее угрюмая дочка молча сидела рядом.

По вечерам пассажиры садились играть в вист; играли, как правило, полковник с женой и Нортон с Саймоном, а Дженси с Хэлом чаще всего лишь наблюдали за игрой.

«Наверное, он не любит пользоваться карточной рамкой при незнакомых людях», – думала Дженси, поглядывая на Хэла. Вспомнив о том, что и Саймону, возможно, приходилось бы обходиться без правой руки, она содрогалась.

Иногда они музицировали. У мисс Рэнсом-Браун были цимбалы и, по счастью, красивый голос, иначе это превратилось бы в пытку. Хэл обладал прекрасным голосом, и он охотно пел дуэтом с девушкой. Лайонел Дакр играл на флейте, а Саймон – весьма неуместно, как решила Дженси, – доказал, что он мастер игры на ложках: он брал две ложки и отбивал такие ритмы, что они сами по себе казались музыкой.

Однажды, одевшись потеплее, они даже танцевали на палубе. Матросы обеспечили их музыкой – сыграли несколько мелодий. Нортон танцевал с молоденькой мисс Рэнсом-Браун, а Дженси танцевала с Саймоном. Танец был довольно простой, и муж направлял ее, поэтому у нее прекрасно получалось. Улыбаясь, Дженси воскликнула:

– Как замечательно! Посмотри, какая луна!

Он поднял голову, и они чуть не столкнулись с другой парой. Оба рассмеялись, а потом снова стали смотреть на луну и на звезды.

Но после Квебека русло реки повернуло к северу, и с каждым днем становилось все холоднее. У какого-то небольшого городка они опять сделали остановку, чтобы набрать пресной воды, и увидели лед возле самого берега. В эту ночь выпал снег. Правда, к утру от него почти ничего не осталось, однако предсказания оказались верны: было ясно, что в этом году река замерзнет рано, а корабли, которые замешкались в Монреале, не смогут выйти в Атлантику.

Но все понимали, что «Эверетта» уже не попадет в ловушку; уверенно разрезая волны, она направлялась к заливу и к океану. Кутаясь в плотный плащ, Дженси подолгу стояла на палубе и молилась, молилась, молилась…

– Любимая, чем тебе помочь?

– Уйди!..

– Но как же я могу?..

Дженси подняла голову от ведра – растрепанная, несчастная.

– Уходи. Уходи же! Оставь меня одну.

– Ты не оставила меня в Йорке, и я не оставлю тебя сейчас. Позволь, милая, я хотя бы протру тебе лицо.

Она прикрыла глаза и пробурчала:

– Если не уйдешь, я тебя пристрелю.

– Ты не умеешь стрелять.

– Научусь. Уходи!

Ее опять вырвало.

Саймон со вздохом поднялся и вышел из каюты. Идти приходилось, цепляясь за поручни, чтобы не сбросило в бурное море. Качка усиливалась, и каждый толчок отдавался болью в заживающих ранах.

Это началось во время обеда; никто из пассажиров не мог есть, и вскоре все разошлись по своим каютам. Саймону тоже было не по себе, и он то и дело морщился от неприятных ощущений в животе.

Тут из своей каюты вышел стюард с ведром угля для печки.

– У вас все хорошо, сэр?

– У меня – да. Но жена ужасно страдает. Сколько еще больных?

– Мистер Дакр, капитан Нортон и полковник с сыном. – Стюард понизил голос. – Все стали такие раздражительные… Сэр, вы ведь понимаете, о чем я говорю?

– Моя жена тоже раздражительная. Даже не разрешает мне ухаживать за ней.

– Так часто бывает, сэр. Морская болезнь и ангела выведет из себя.

– Я должен что-то сделать… Скажите, у вас есть пассажиры в третьем классе?

– Только одна семья, сэр. Обычно мы никого не берем в третий класс, только слуг. Но на этот раз капитан решил взять одну семью из восьми человек. Мне кажется, это весьма почтенные люди, сэр.

– Я смогу нанять женщину? – спросил Саймон.

– Возможно, сэр. Среди них есть молодая вдова, и лишние деньги ей, наверное, не помешают.