В крепких руках графа

Вздрогнув, она обернулась к нему.

Граф закрыл ногой дверь, снял пальто и повесил на спинку стула. Потом улыбнулся ей и стал распускать завязки ее плаща.

Она оттолкнула его руку.

— Что ты делаешь?

— Снимаю с тебя мокрую одежду, пока ты не умерла от холода.

— Я могу раздеться в своей комнате.

— Ты никуда не пойдешь, пока мы не поговорим.

Он наконец развязал узел у горла и снял плащ. Потом повернул ее и стал расстегивать пуговицы на платье.

— Я не могу тут раздеваться.

— Можешь. И разденешься. Либо сама, либо я тебе помогу.

У нее по спине побежали мурашки. Он зол. Возможно, полностью себя контролирует, но Мэри все равно заметила, что ему не так-то легко сдерживаться.

Она сложила руки на груди.

— Я не могу. Ты на меня смотришь.

Он обошел ее, взял с кровати халат и передал ей.

— Надень, — он закрыл дверь и убрал ключ в карман, — я буду рядом.

И исчез в гардеробной.

— Закрой дверь, — потребовала она.

— Я стою спиной. И я не какой-нибудь школьник, чтобы подглядывать за вами, мисс Уилдинг. Уверяю вас, я видел множество женщин в разной степени обнаженности.

Он думал, что это ее успокоит?

Она сняла мокрое платье и надела его халат, расшитый драконами. Шелк был гладким и прохладным. Довольно странный для такого мрачного человека.

— Ты переоделась? — спросил он.

Она подняла платье и осмотрелась, куда бы его повесить. Бейн вышел из гардеробной, не дожидаясь ответа, забрал платье и повесил на спинку деревянного стула.

— Теперь, — сказал он с вымученной улыбкой, мисс Уилдинг, присядьте на диван возле камина и расскажите, какого черта вы сегодня сделали. Возможно, сможете убедить меня не наказывать вас за побег.

Глава 12

Это возмутительно. Сначала он целовал ее с такой страстью, что по всему телу пробегала дрожь, а теперь обращался как с ребенком.

— Мне не нравится ваш тон, милорд, — холодно сказала она, — и ваши угрозы. Вообще-то они меня чертовски раздражают. Как и вы. Я вам не домашняя зверушка. И то, что я делаю, только мое дело. А теперь, если вы не против, я пойду в свою комнату. — Она требовательно протянула руку за ключом.

Трудно казаться надменной в красном халате, расшитом желтыми и зелеными драконами, но Мэри считала, что у нее довольно-таки неплохо это получилось.

— Сядьте! — прорычал он.

Девушка подпрыгнула.

Он откинулся назад, прижав пальцы к вискам. Мужчина вот-вот готов был взорваться. Она еще никогда не видела его в таком состоянии. Мэри посмотрела на графа так же настороженно, как на его коня в амбаре. Но решила, что он не сможет ее напугать. Хватит уже бояться.

— Будьте добры ключ, милорд.

Он медленно к ней развернулся. Глаза полыхали гневом, пальцы сжимались в кулаки так, что побелели костяшки. Граф глубоко вздохнул.

— Вы не можете продолжать в том же духе. Я с юных лет уяснил, что нужно держать свои эмоции в узде, иначе будет только хуже. Но вы просто доводите меня до грани безумия, я едва сдерживаюсь. — Он снова вздохнул. — Это последний раз. Пожалуйста, мисс Уилдинг, окажите мне честь, присядьте, и мы поговорим как взрослые люди.

Ну, какая же женщина сможет отказать мольбе, исходящей от такого мужчины? Мэри тоже не смогла, даже если бы и попыталась. Слова его были холодными, но глаза пылали жаром. Тот же жар она чувствовала и у себя в груди.

Она медленно села на диван, почувствовав тепло камина.

Он склонился над огнем и налил две кружки исходящей паром ароматной жидкости. Распространился запах корицы, гвоздики и апельсина.

— Выпей, — он передал ей кружку, — это тебя согреет.

Он взял свою кружку и сел рядом с ней на диван. Неожиданно. Девушка осторожно пригубила напиток. Очень вкусно.

— Что это?

— Горячий тодди. Его пьют старатели по вечерам, после того как весь день проведут в холоде и сырости. Еще его называют пунш.

Его слова напомнили Мэри о холодном и сыром оловянном руднике. Она вздрогнула.

Он протянул руку, поднеся ее кружку ближе к губам.

— Выпей все.

Она сделала еще глоток. Потом еще и еще. Очень быстро ощущение холода исчезло, слегка закружилась голова.

Граф забрал кружку.

— Ну, как?

Он прав. Она согрелась. И внутри и снаружи. Расслабилась. Больше не приходилось сжимать зубы, чтобы те не стучали, по телу разлилось тепло.

— Спасибо, намного лучше.

Он поставил кружку на пол, протянул руку и коснулся пальцами ее лица, вынудив повернуться к себе. Она не сопротивлялась, но взгляд был устремлен на руки.

— Взгляни на меня, Мэри, — прошептал он.

Девушка посмотрела. Он поцеловал ее. Нежно, ласково, с трудом сдерживая рвущееся на волю желание.

Бейн почувствовал на ее губах вкус корицы и апельсина. У Мэри закружилась голова. Его руки коснулись ее. Широкие мужские пальцы переплелись с тонкими пальцами девушки, щекоча нежную кожу. Ее дыхание участилось, она почувствовала приятную истому во всем теле. Или это все из-за напитка?

Какая разница.

Она устала от долгого бега и оттого, что уже столько времени подавляла свои желания. Впервые в жизни по-настоящему захотела испытать то наслаждение, которому мужчина и женщина предаются наедине.

Это ничего не значило. В глубине души она все понимала. Он просто принуждал ее остаться. Хотел использовать в собственных целях. Так почему бы и ей не сделать то же самое? Без сомнения, он великолепный любовник. По его прикосновениям она поняла: этот мужчина хорошо знает, как доставить женщине наслаждение. Она никогда не выйдет замуж. И если ей вскоре суждено умереть, почему же она не может испытать это наслаждение с мужчиной? Познать великолепие, воспетое в поэмах и романах. К черту целомудрие. Может быть, тут нет любви, но существует неземное блаженство, о котором говорила Салли. Он уже доставил ей удовольствие, но она инстинктивно понимала, это еще не все.

Она развернулась для удобства и вернула ему поцелуй, обвив рукой его шею, снова поцеловала, стараясь вложить все, что она выучила за последние несколько дней. Теплое прикосновение губ разогнало кровь и поселило в груди непередаваемое чувство восхищения. Ей нравилось прикасаться к нему, так же как и ему к ней, и он вздрагивал от ее прикосновений. Когда она запустила пальцы в его шелковистые волосы, он судорожно вздохнул. Она слегка прикусила его язык, граф тихонько зарычал.

Она почувствовала, что его рука отпустила ее пальцы и стала подниматься вверх, к плечу. Чувствовала, как он распустил пояс халата, тот соскользнул с плеча.

Чувствовала, как стучит сердце, а в груди поднимается страсть. От каждого прикосновения его пальцев пробегала дрожь. Восхитительно. Странно. Распутно. И… правильно. Ей казалось, именно так все и должно быть. И когда он легонько толкнул ее на диван, крепко обняв и нежно лаская, она закрыла глаза и отдалась восхитительным ощущениям.

Он медленно оторвался от ее губ, но не остановился. Покрыл поцелуями щеку. Почувствовав над ухом влажное горячее дыхание, Мэри ощутила, как по телу побежали мурашки, принося неземное блаженство. Он нежно поцеловал мочку уха. И когда только ее уши стали такими чувствительными?

Пораженная неожиданными ощущениями, она лежала без движения, тяжело дыша и ожидая, что случится потом.

Он целовал ее шею, опускаясь по ней все ниже и ниже к холмикам груди.

Возмущенная до глубины души, она прикрылась рукой. Он поймал ее руку и стал целовать пальцы.

— Бейн, — прошептала она со смешанным чувством ужаса и блаженства.

Он взглянул на нее. В его глазах бушевал огонь и какая-то непонятная нежность. Полные чувственные губы слегка приоткрылись. Он был великолепен.

— Мэри, — прошептал он, — радость моя.

От этих слов ее сердце заколотилось так, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

Глядя на нее, он нежно провел пальцем по ее груди, все еще прикрытой тонкой тканью халата. Сосок затвердел и застыл в ожидании. Не от холода, а от жажды нового прикосновения.