Дыхание земли

– Вы… вы сказали, что повезете меня венчаться в Белые Липы? – переспросила я настороженно.

– Да. Там есть приходская церковь, и все уже готово.

Я встревоженно переводила взгляд с одного брата на другого. С невероятной силой во мне вдруг проснулись все подозрения. Кто они такие? Приехали, и хотят увезти меня неведомо куда. Я сразу вспомнила все слышанные ранее рассказы о всяких самозванцах и брачных аферистах. Вот, например, известная Анжелика Кауфман, художница, поверила некоему графу, который оказался вовсе не графом и причинил ей массу неприятностей… А сколько еще было подобных историй?

– Господин дю Шатлэ, – сказала я решительно, – я ни шагу отсюда не сделаю, пока не стану вашей женой.

– Что это значит? – спросил герцог.

– Только то, что я не позволю вам увезти меня, пока не буду иметь на руках документа, заверяющего, что мы супруги. Поймите меня правильно, господин герцог. Я не могу уехать неизвестно куда, не имея никаких гарантий.

– Позвольте, что значит неизвестно куда? Я объяснил вам, как намереваюсь поступить!

– Вполне возможно, сударь, – проговорила я. – Но вполне возможно, что и нет.

Братья переглянулись. Герцог внешне оставался совершенно спокоен и владел собой, тогда как Поль Алэн буквально побагровел, услышав мои слова.

– Вы не смеете, мадам, – сказал он с яростью, – говорить так ясно, что не доверяете нам.

Я внимательно взглянула на человека, который вот-вот должен был стать моим деверем. Похоже, он горяч, вспыльчив и дерзок не в меру. Честно говоря, я все-таки предпочитала холодность и самообладание Александра.

– Сударь, – сказала я, обращаясь к Полю Алэну, – я не доверяю вам не больше, чем вы мне, поскольку мы видимся впервые.

Повернувшись к герцогу, я повторила:

– Я желаю венчаться здесь, сударь, или венчания вообще не будет.

– Это ваше условие?

– Да.

– Хорошенькое условие, – проговорил Поль Алэн. – Остается только представить, как отнесется к этому наш отец в Белых Липах. Вы, сударыня, обладаете удивительной способностью заподозрить людей в том, о чем они даже и не думали.

Герцог сделал лишь едва заметный жест рукой, и младший брат умолк, явно не высказав всего, что думал.

– Здесь есть поблизости церковь?

– Да, – сказала я, понимая, что он согласился. – Я проведу вас.

– Кто будет свидетелем с вашей стороны, сударыня?

– Моя горничная, Маргарита Дюпон.

Такой выбор явно был не по вкусу обоим братьям.

– Как вам будет угодно, – сухо сказал герцог.

Я сделала знак Маргарите, и мы отправились в путь.

6

Мы шла по лесу в полном молчании. Даже обычно говорливая Маргарита, очевидно, из благоговения перед такими важными господами, умолкла. Герцог поддерживал меня под локоть – любезно, но не более. Поль Алэн шел сзади.

Дождь был готов сорваться в любую минуту, я уже ощущала, как падают мне на волосы отдельные капли. Тропинка среди кустарников была узкая, сырая и мягкая, вся в кочках – совсем рядом находилось болото. Воздух был так насыщен сыростью, что тяжело было дышать. Лес был мрачный и влажный. Все это навевало такое тягостное настроение, что временами я едва сдерживала слезы, хотя и понимала, что я уже не маленькая и герцог меня ничем не обидел.

Но он мне все равно не нравился… От него веяло холодом. Вот и сейчас темная тень от его высокой фигуры падала на меня, и я, честно говоря, вздрагивала от предчувствия чего-то недоброго.

– Это и есть церковь! – спросил он.

– Да. Часовня Святого-Бенедикта-что-в-Лесу.

Часовня была полуразрушена во время последнего набега республиканцев на эти края и, надо признать, выглядела даже немного жутко. Эти обугленные стены с сочащейся на них сыростью… В ту же минуту хлынул дождь, и мы поспешили под портик часовни.

– Вы выбрали отличное место для свадьбы, – едко заметил Поль Алэн. – Венчание в склепе! Бесподобно!

Герцог снова знаком остановил его.

– Меня интересует только одно, сударыня. Здешний священник, разумеется, неприсягнувший?

– Кем вы меня считаете, сударь? – ответила я вопросом на вопрос. – Вы полагаете, что дочь человека, которого расстреляли республиканцы, может венчаться у присягнувшего священника? – Помолчав, я решительно добавила: – Я сама поговорю с отцом Медаром. Подождите меня.

Пытаясь преодолеть некоторый страх, я вошла в часовню. Сыростью и холодом повеяло на меня. Я поежилась. И почти сразу же заметила силуэт отца Медара. Он, как обычно, был в ризнице. Там стоял большой сундук, на котором священник обыкновенно сидел, выслушивая исповеди. Сейчас, придвинувшись к свече и держа на коленях бумагу, он что-то писал.

Я пробормотала приветствие. Он улыбнулся.

– А, я рад видеть вас, мадам! Может быть, есть хорошие новости?

– Не знаю, покажется ли вам хорошим сообщение, что я прошу вас сейчас же обвенчать меня с одним человеком.

Пораженно глядя на меня, отец Медар поднялся.

– Обвенчать? Но, сударыня, это же так не делается. Требуется оглашение с амвона по крайней мере за месяц до венчания…

– Я не могу ждать.

Видя, что он вовсе не убежден этим, я добавила:

– Послушайте, отец Медар, вы должны признать, что сейчас даже для святой церкви не совсем обычное время. Когда я сидела в тюрьме, священники венчали прямо в камерах, венчали даже перед выходом на эшафот. Я не могу ждать, отец Медар, я вам это очень искренне говорю. Мне нужно либо выйти замуж, либо умереть.

– Но что же это значит? – воскликнул он. – Откуда такое решение? Почему вы ни словом не обмолвились мне раньше?

– Потому что… я сама тогда еще не решила. Это для меня тоже неожиданность, отец Медар.

– Ну и… кто же ваш избранник?

– Герцог дю Шатлэ, святой отец. Он из Верхней Бретани.

Бледность разлилась по лицу священника. Он быстро подошел ко мне.

– Какое имя вы назвали?

– Герцог дю Шатлэ.

– И вы способны на такое вероломство?

– Я не понимаю, что вы имеете в виду, – сказала я.

Священник уже не слушал меня.

– Ступайте, зовите своего избранника! Я обвенчаю вас. В любом случае это будет более по-христиански, нежели то, что этому человеку поручено.

– Отец Медар, – сказала я, – либо объяснитесь, либо…

– Мне нечего объяснять. Вы, я полагаю, прекрасно осознаете, что делаете. Вы оба. Но это уже не мое дело.

Помолчав, он добавил:

– Честно говоря, я не думал, что он уже здесь…

– Отец Медар, – прервала я священника, теряя терпение, – я ничего не понимаю из того, что вы говорите, поэтому, я думаю, будет лучше, если мы закончим этот разговор. Могу я пригласить герцога?

– Да, сударыня, – мрачно ответил священник. – Не будем затруднять его ожиданием.

Я вышла, полагая, что у меня достаточно своих забот, чтобы я могла еще задумываться над непонятными фразами отца Медара. Герцог и его брат ожидали меня у порога, дождь лил как из ведра, превратившись в сплошную завесу из крупных капель.

– Священник согласен, – сказала я тихо.

Венчание было необыкновенно мрачным и коротким, коротким еще и потому, что никто из нас не подумал о брачном контракте и, следовательно, он не зачитывался. Я ясно слышала каждое слово священника, громко отвечала на каждый его вопрос и повторяла католическую формулу клятвы, обязательную при венчании, а внутри у меня все словно сжималось и холодело от дурного предчувствия. Крыша часовни протекала, и холодные капли иногда падали мне на волосы и шею. Глухо рокотал гром. Вероятно, именно так чувствовали себя невесты, сочетающиеся браком прямо в лесу у знаменитого дуба, где король Людовик Святой разбирал судебные дела. Сильный ветер захлопнул дверь часовни, которая, согласно правилам, должна была быть отворена. Сквозняк колебал пламя свечей, мне было даже немного страшно и очень холодно.

Когда пришло время соединить наши руки, у меня зуб на зуб не попадал от холода. Герцог прикоснулся ко мне, чтобы надеть обручальное кольцо на палец, и словно огонь опалил меня: настолько горячей была его смуглая рука по сравнению с моими ледяными пальцами. Я насилу смогла выполнить свою задачу. Потом взглянула на кольцо. Оно было старинное, массивное, с огромным изумрудом, и такое тяжелое, что даже оттягивало мне руку. Ему, наверное, лет четыреста. Удивительно, как это герцог подумал о кольцах…