За горным туманом (др. перевод) (ЛП)

Эдриен скорее схватит пистолет, чем побежит звонить по телефону. Она схватит дьявола сама, прежде чем соберется вызвать полицию. Хотя прошло уже шесть месяцев, Эдриен все еще ощущала себя недостаточно далеко от Нового Орлеана, даже если бы пересекла один или два океана, что она в любом случае не смогла бы сделать; процент беглецов, пойманных при попытке покинуть страну, был очень высок.

«Была ли она действительно беглецом?» — Удивлялась Эдриен. Она никогда не переставала удивляться этому, даже после всех этих месяцев. Как может она — Эдриен де Симон — быть беглецом? Она всегда была честной, законопослушной женщиной. Все, чего она хотела в жизни — это дом, в котором будет комфортно, человека, который любит ее и которого будет любить она, и когда-нибудь — детей, детей, которых она никогда не оставит в приюте.

Она нашла все это — или думала, что нашла — в Эберхарде Дэрроу Гарретте, которого обожали в обществе Нового Орлеана.

Эдриен фыркнула, изучая лужайку в последний раз, затем задернула шторы. Несколько лет назад мир казался совсем другим — волшебным местом, многообещающим, возбуждающим и предлагающим бесконечные возможности.

Вооруженная только своим необузданным характером и тремя сотнями долларов, Эдриен Доу придумала себе новую фамилию и сбежала из приюта в тот день, когда ей исполнилось восемнадцать. Она была взволнована, узнав о том, что существуют студенческие ссуды, которые могли быть выданы практически каждому, даже необеспеченной сироте, как она. Устроившись на работу официанткой, поступила в колледж и начала свой путь к тому, чтобы сделать что-то из себя. Но что — она не знала точно, но всегда была уверена, что что-то особенное ждет ее за следующим углом.

Ей было двадцать, она училась на втором курсе университета, когда это «особенное» случилось. Работая в «Блайнд Лемон», где был элегантный ресторан и бар, Эдриен привлекла внимание, сердце и обручальное кольцо смуглого, привлекательного и богатого Эберхарда Дэрроу Гарретта, холостяка десятилетия. Это было точь-в-точь как в волшебной сказке. Долгие месяцы она витала в облаках счастья.

Когда облака вокруг ее головы начали таять, она отказывалась присмотреться внимательнее, отказывалась признать, что принц из волшебной сказки может быть принцем с темными делишками.

Эдриен зажмурила глаза, желая сморгнуть некоторые из плохих воспоминаний прочь. Какой легковерной она была! Сколько оправданий она придумывала — для него, для себя, — до тех пор, пока ей, наконец, не пришлось бежать.

Слабое мяуканье вернуло ее обратно в настоящее, и она улыбнулась, глядя вниз на единственную стоящую вещь, которая вышла из всего этого; ее котенок — Лунная тень, не по возрасту развитая беспризорница, которую она нашла возле заправки на пути на север. Луни терлась о ее лодыжки и с энтузиазмом мурлыкала. Эдриен схватила маленькое пушистое создание, прижала его к груди. Безусловная любовь — это то, что подарила ей Луни. Любовь без ограничений или оговорок — чистая привязанность без темных намерений.

Эдриен напевала про себя, гладя ушки Луни, затем резко остановилась, когда слабый царапающий звук вновь привлек ее внимание к окнам.

Застыв на месте, она стиснула котенка и ждала, затаив дыхание.

Но вокруг была тишина.

«Это, должно быть, была ветка, царапнувшая по крыше», решила Эдриен. Но разве она не обрезала все деревья вокруг дома, кода переехала сюда?

Эдриен вздохнула, покачала головой и приказала себе расслабиться. Ей почти удалось сделать это, когда наверху скрипнула половица. Напряжение немедленно вернулось. Она положила Луни на набивное кресло и внимательно разглядывая потолок, прислушивалась к повторяющемуся скрипу. Возможно, это всего лишь осадка дома. Она, в самом деле, должна преодолеть свою нервозность. Сколько времени прошло до того, как она перестала бояться того, что, обернувшись, она увидит Эберхарда, стоящего сзади с легкой насмешливой улыбкой и сверкающим пистолетом? Эберхард был мертв. Она в безопасности, и ей это известно. Так почему же она чувствует себя столь ужасно уязвимой? В течение последних нескольких дней у нее было удушающее ощущение того, что кто-то следит за ней. Не важно, как упорно Эдриен пыталась убедить себя, что все, кто желал ей зла или были мертвы, или не знали, что она жива — все равно ее одолевало отвратительное беспокойство. Каждый инстинкт, которым она обладала, предупреждал, что что-то было не так — или должно произойти что-то ужасное. Эдриен выросла в Городе Призраков — душном, суеверном, волшебном Новом Орлеане — и научилась прислушиваться к своим инстинктам. Они почти всегда вели ее прямо к цели.

Ее инстинкты даже были правы в отношении Эберхарда. Поначалу она была о нем плохого мнения, но убедила себя, что в этом виновата ее собственная ненадежность. Эберхард был популярной личностью в Новом Орлеане; естественно, любая женщина чувствовала бы себя выбитой из колеи рядом с таким мужчиной.

Только позже она поняла, что так долго была одинока и так сильно мечтала о волшебной сказке, что попыталась представить реальность как свои мечты; вместо того, чтобы поступить иначе. Эдриен так часто обманывала себя невинной ложью, до тех пор, пока не настала время признать, что Эберхард был не тем человеком, за кого она его принимала. Она была такой дурой!

Эдриен глубоко вдохнула весенний воздух, которым повеяло из открытого окна позади нее, затем вздрогнула и резко обернулась. Она осторожно рассматривала колышущиеся занавеси. Разве она не закрыла это окно? Эдриен была уверена в этом. Она закрыла все окна, перед тем, как закрыть французские двери. Эдриен настороженно приблизилась к окну, быстро закрыла его и заперла.

Это были нервы, и ничего больше. В окне не появилось ничье лицо, собаки не залаяли, сигнализация не включилась. Какой смысл в принятии стольких мер безопасности, если она не может расслабиться? Там просто не может никого быть.

Эдриен заставила себя отойти от окна. Пройдя через комнату, она задела ногой маленький предмет, и он полетел, скользя по выцветшему турецкому ковру, и ударился с глухим звуком о стену.

Эдриен посмотрела на этот предмет и вздрогнула. Это была фигурка из шахматного набора Эберхарда, который она утащила из его дома в Новом Орлеане, в ту ночь, когда сбежала. Она забыла обо всем этом, после того как переехала. Она бросила его в коробку — одну из тех, что кучей лежали в углу, и которые так и не собралась распаковать. «Может быть, Луни вытащила фигурки», — подумала она, так как несколько из них были разбросаны по ковру.

Эдриен подняла фигурку, которую пнула, и осторожно покатала ее между пальцами. Волны эмоций затопили ее, море стыда, злости и унижения, а сверх того, еще и неослабевающим страхом от ощущения собственной небезопасности.

Порыв воздуха коснулся ее шеи и она напряглась, сжимая шахматную фигурку так сильно, что корона черной королевы впилась в ее ладонь. Логика подсказывала ей, что окна позади нее были закрыты — она знала, что они были закрыты, но — инстинкт предупреждал ее о противоположном.

Рациональная часть Эдриен знала, что в библиотеке нет никого, кроме нее и тихонько посапывающего котенка. Иррациональная же ее часть находилась на грани ужаса.

Нервно посмеиваясь, она ругала себя за излишнюю нервозность, потом прокляла Эберхарда за то, что он сделал ее такой. Она не станет уступать паранойе.

Опустившись на колени и даже не бросив взгляда назад, Эдриен сгребла разбросанные фигурки в одну кучку. На самом деле ей не нравилось дотрагиваться до них. Женщина не может вырасти в Новом Орлеане — главным образом благодаря креолу, жившему позади приюта и рассказывавшему разные истории — без того, чтобы не стать немного суеверной.

Набор был древний, настоящий скандинавский набор; старая легенда утверждала, что он был проклят, а жизнь Эдриен и так была достаточно проклятой. Единственная причина, по которой она стянула этот набор, — на тот случай, если ей срочно понадобятся деньги. Изготовленный из кости моржа и черного дерева, набор был бы оценен непомерно высоко любым коллекционером. И, с другой стороны, разве она не заработала его, после всего, через что он провел ее?