Свод (СИ)

Война невольно улыбнулся такой нелепой мысли. Виданное ли дело, полякам говорить на чужом языке?

— Чему ты снова улыбаешься, Якуб? — Серьёзно спросил Патковский.

— Да так, — не стал рассуждать на спорные темы Война. — По мне уж лучше мужицкий язык, чем русский.

— А, — отмахнулся пан Альберт, — такой ты, поляк, знаток и мужицкого. Вот соберись как-нибудь, съезди в леса на юге, да только заберись поглубже в чащу. Тамошний люд здешних только с третьего слова на пятое понимает, да и Христа не во что не ставят, зовут жидом и не шутя грозят тем, кто его сюда принёс.

Война услышал позади себя шаги и обернулся. К ним шёл Свод.

— В-о-от, — с большой долей иронии протянул Патковский, — ещё одна фигура объявилась. Видать и не догадывается, в какой «рай» приехал щеголять в своём дорогом камзоле. Скажи, — не без сарказма заметил пан Альберт, — этот франт тоже приверженец мужицкого языка?

— Ну что вы, — глядя в сторону Ричмонда, ответил Якуб. — Он кроме английского ничего не знает.

— Бедняга, — вздохнул Патковский, — надолго он сюда?

— Думаю да.

— Несладко же и ему придётся. Видать привык парень жить в довольстве? Ишь, какой холёный …

— Что есть, то есть, — улыбнувшись, ответил Война. — Что случилось? — спросил он Свода по-английски.

— Да ничего, — натянуто ответил тот, бросая оценивающие взгляды вокруг. — Вас долго нет, вот я и стал беспокоиться…

— Чего это он так перепугался? — Удивился старик.

— Говорит, что страшно ему, — с едва различимой улыбкой, ответил Война. — В эдакой-то темени, да в чужой стороне…

— Да-а, — заключил Патковский, — тебе, мой мальчик, и самому сейчас придётся несладко, а ещё и за этим франтом надо будет смотреть в оба глаза, защищать его, оберегать. Да, да, не улыбайся. Знаешь, людям Базыля Хмызы всё равно кого воровать, таскают и таких, заможных, как баранов из овчарни. Украдут, а потом у хозяина выкуп требуют. Этот разбойник, я про Хмызу говорю, было дело, где-то пропал. Поговаривали даже, что изловили его. Ан нет. Снова объявился…

— А если не платить ему за иностранцев? — хитро поинтересовался Якуб, покосившись в сторону Ричи.

Патковский пожал плечами:

— Что ж, можно и так, да только тогда тебе в подарок пришлют голову твоего гостя, прилюдно пришлют, чтобы все видели. Ты, Якуб, по всему видать, раз привёз сюда этого важного господина, решил какое-то серьёзное дело в Мельнике начать?

— Да, признался Война, — хотелось бы. Для того же я и учился…

— Эхе-хе, — снова вздохнул старик, — уж и не знаю. Вы, конечно, с отцом сами хозяева своим деньгам, но я бы не советовал. Времена-то уж больно беспокойные…

— Пан Патковский, — предчувствуя повторное начало рассказа о тех самых «не самых лучших временах», не дал ему договорить Якуб, — а кто такой этот Базыль Хмыза?

— Базыль? — Удивился внезапному вопросу пан Альберт и привычно пожал плечами. — Разбойник, …бандит и жулик. Он тут человек известный. Люди шепчутся, что не местный он. Откуда-то из Троцкого павета[53] на Мерачи, где Рудники — охотничьи угодья короля Сигизмунда…

Война кивнул, вспоминая недавний случай, произошедший с ними в тех самых королевских Рудниках.

— …он-то, конечно, жулик, — продолжал старик, — но и с ним можно иметь дело, знай только, плати. Есть у меня, — тут бывший судебный чиновник осторожно смерил взглядом на прочность англичанина, — человек, что и с ним может связаться. Так что, — заключил Патковский, — помня доброе былое, думаю, мы сможем быть полезными друг другу и в будущем, молодой пан Война.

Закончив беседу, они развернулись, и стали медленно возвращаться к вытягивающейся уже чуть ли не на четверть поля лесной тени. Патковский думал о том, всё ли правильно он расписал молодому соседу, а тот, получив богатую пищу для размышлений, пытался всё это переварить. Свод же шагал позади них, размышляя о чём-то своём, стараясь не нарушать этого глубокомысленного молчания. Вскоре они подошли к освещённой факелами площадке недалеко от экипажа. Среди местных слуг понуро маячил Збышек. Пан Альберт на прощание по-отечески обнял Якуба и мимолётом заглянул к нему в лицо, надеясь уже сейчас получить некоторые ответы на интересующие его вопросы. Но Война младший был непроницаем и разочарованный Патковский увидел лишь усталость и умиротворение.

— Заезжай, — только и сказал хозяин Патковиц, переходя от Якуба к иностранцу и нарочито сильно пожимая тому тонкую, холодную ладонь. — И этого привози, Якуб, слышишь? — Старик кивнул в сторону англичанина. — У меня припасено три-четыре бочонка отличного вина. Ото ж, как приедете днём, так и панна Ядвига с Сусанной выйдут вас приветить. Только не затягивай с визитом, а то я их скоро повезу до Польшчи…

— Хорошо, пан Альберт, — кланяясь соседу, ответил Война. — Обязательно заеду. Сусанна-то сейчас…

— О! — Не без удовольствия выдохнул Патковский. — Она у нас красавица, увидишь…

Гости сопровождаемые освещающей им путь процессией и Збышеком, подошли к поезду. Возле него повторно раскланялись и, взобравшись в экипаж, расселись на обжигающе холодные, влажные места. Слуга дяди Бенедикта в один миг взобрался на козлы, что-то сказал промёрзшему товарищу и стегнул лошадей. Экипаж резво выехал из тени и легко покатился вдоль леса. Лунный свет, ударив в непроглядный мрак, стал выхватывать из него очертания предметов. Свод тут же, привыкая к появившемуся освещению, попытался рассмотреть лицо девушки. Что-то …мешало ему поймать её взгляд. Ричмонд нагнулся вперёд и с ужасом обнаружил, что лица у девушки попросту нет. Он упёрся рукой в её недвижимый силуэт. Вместо темноволосой красавицы в углу в виде сидящего человека были искусно сложены вещи из их багажа. Якуб сделал резкий выпад вперёд и тоже схватил за «плечо» эту груду тряпок. «Чёрт! — Невольно вырвалось у него, — вот ещё сюрпризы»!

Свод с досадой выдохнул и откинулся назад.

— Да будет вам. — Успокаивал его Война. — Дикая кошка. Она, как видно, только того и хотела — добраться до этих мест. — Якуб вдруг рассмеялся. — А, — хлопнул он по

колену Свода, — как она нас?! Ой, умница! Сразу двоих хитрецов-мыслителей обвела вокруг пальца, а ещё и слуг! Вот это да…

Ричмонд, заражаясь весёлости товарища, невольно улыбнулся:

— Да, — согласился он, — вот это девушка! А вы, Якуб, мне не верили. Я же вам говорил — она особенная…

ГЛАВА 10

Свод проснулся около полудня. Завершение их долгого путешествия растянулось чуть ли не до утра. Хоть от Патковиц до Мельника и было-то всего около четырёх миль, а ехали ночью, стало быть, медленно. К тому же, откуда Ричмонду было знать, что отписанное сыну паном Криштофом Войной имение Мельник, окажется таким большим. Со слов того же Якуба мест, подобных этому, находящихся под крылом Короны в Литве было достаточно, что не могло не указывать на то, что и всё государство, а не только староство[54] Войны имели в настоящее время заметный политический крен в сторону Польши.

Мельник, оказался целой группой поселений с небольшим замком и усадьбой, принадлежащими роду Война, но отмеченных также и королевским польским гербом, впрочем, как и усадьба местного старосты. Вот потому так и случилось накануне: пока добрались в центр староства, разгрузились, перекусили и улеглись, небо на востоке уже розовело…

Вышедшего в гостиную и проспавшего до полудня иностранного гостя приветствовал поклоном светлоголовый, молодой слуга. Зал, в который вышел Ричи сразу после пробуждения, был пустым. Во всём здании царила тишина и умиротворение. Свод не без удовольствия прогулялся по сверкающим дубовым полам, поочерёдно выглядывая сквозь широкие окна замка во двор, где в лучах осеннего солнца сиял золотом опавшей листвы дивный парк.

Одинокий представитель домашней прислуги, стоя посреди зала, смотрел на любующегося утром иностранца с не скрываемым восхищением что, несомненно, забавляло английского господина. Ричи окинул взглядом высокие, расписные потолки, после чего, заходя на второй круг, снова подошёл к одному из окон, прислонился к стеклу, прикинул на глаз толщину замковых стен и про себя заключил: «За такими стенами запросто можно держать осаду. Это не может не радовать, особенно в свете услышанного вчера от Якуба».