Охотник на ведьм (ЛП)

— Я дала ей Генриетту. С нею она быстрее успокаивается, когда… просыпается.

Он присел рядом с женщиной, стараясь ничем ее не потревожить.

— Мама? — спокойно обратилась к ней Маргрет. — Ты можешь проснуться? Ради меня.

Ответа не последовало.

— Никогда не угадаешь, сколько времени она так просидит или что будет, когда она очнется.

Он встал.

— Может, оно и к лучшему. — Если она останется в бессознательном состоянии, увезти ее будет проще. — Я позову их. — Он вышел в туман и окликнул своих спутников: — Здесь есть кто-то еще. Идите сюда и помогите мне.

Все трое беспокойно переглянулись. Диксон нервно сглотнул.

— Давайте сначала помолимся, — сказал он.

Священник и староста встали на колени в грязь — вдвоем, поскольку граф не захотел пачкать платье, — и попросили у Господа благословления. Потом поднялись и зашли в дом, где их ждал Александр.

Узрев Джанет Рейд — незрячую, неподвижную — все они, включая графа, остолбенели. Ни один не посмел подойти к ней ближе, чем на расстояние вытянутой руки.

— Она совсем не может двигаться? — прошептал Диксон.

— В таком состоянии нет, — сказал Александр. — Но она может прийти в себя в любую минуту. — На его счастье никто не стал допытываться, откуда он это знает.

— Еще одна одержимая! — воскликнул Оксборо. — Как же нам защитить себя?

Но в защите нуждались не они, а Маргрет и ее мать. И Александр твердо решил с божьей помощью дать им эту защиту.

— Вряд ли она околдована. Я думаю, она просто душевнобольная, — произнес он.

— Кто она такая? — спросил Диксон.

— Моя мать. — Ее голос. Ровный и такой отважный.

Они воззрились на Маргрет, стоявшую рядом с матерью. Взгляды заметались между ними двумя: той, что застыла как статуя, и второй, в глазах Александра, полной жизни.

— Раз она не может идти, — наконец проговорил Диксон, — придется ее понести.

С некоторым колебанием Диксон и староста встали по бокам от женщины, потом с осторожностью подняли ее. Бам! — Генриетта упала на пол. Маргрет хотела было поднять куклу, но граф остановил ее.

— Не тронь! Это игрушка Сатаны.

Задевая углы и сшибая стулья, они вынесли Джанет Рейд наружу. Маргрет держалась рядом.

— Аккуратнее. Она может очнуться и испугаться.

Но Александр знал, что те, кто ее нес, сами были напуганы. Когда ее положили в повозку, Маргрет завернулась в черно-белую шаль, укрываясь от сырого тумана.

А потом обернулась и увидела в руках графа веревку.

Глава 16.

Когда повозка, дребезжа, переехала мост, поглазеть на Маргрет и ее мать вышла, кажется, вся деревня. Александр взглянул на нее. Она сидела рядом с матерью, прямая и совершенно неподвижная.

С тех пор, как они уехали из коттеджа, не было сказано ни единого слова.

Александр ожидал, что толпа начнет издеваться и глумиться над ними, но, как и в Джедборо, люди примолкли при виде повозки. Мрачные. Испуганные.

Они смотрели на Маргрет, на ее непокрытую, высоко поднятую голову, будто не узнавая. И только в момент, когда повозка прогрохотала мимо первого ряда крестьян, по толпе пронесся шепот.

Это она. Но кто вторая?

Если кто-то из них и видел Джанет Рейд прежде, то принял ее за нечистого духа. Но теперь, во плоти, неподвижная и незрячая, она пугала еще больше.

Околдована. На нее наложили чары.

Маргрет, казалось, тоже ослепла и оглохла перед лицом толпы. Запястья ее были связаны, но тем не менее она старалась держать мать поближе к себе. Александр надеялся, что это поможет ей почувствовать заранее момент, когда Джанет Рейд очнется от транса.

Староста остановил лошадь, и повозку окружила толпа.

— Кто это?

Спрашивал, кажется, кузнец. Александр уже собрался ответить, но Маргрет его опередила:

— Это моя мать.

Изумленные вздохи. Шепот.

— Она больна и нуждается в постоянном уходе. — У него защемило сердце от того, насколько ровным был ее голос. — Поскольку я… — Ее горло перехватило от слез. — Поскольку какое-то время я не смогу за нею ухаживать, я прошу одного из вас, во имя христианского милосердия, побыть с нею, пока я…

Никто не вышел вперед.

— Но эта женщина, вдруг она… — заговорил священник.

Маргрет умоляюще взглянула на Александра. Если он расскажет, что Джанет Рейд однажды признали ведьмой, то тем самым подпишет ей смертный приговор.

— По моему убеждению она душевнобольная. — Он повысил голос и повторно воззвал к их христианскому милосердию: — Неужели никто не готов оказать помощь больной соседке?

Не вызвался ни один.

Диксон и Оксборо переглянулись, но ничего не сказали.

Таково было наказание Маргрет за то, что она скрыла свою мать от общины. Она всегда держалась в стороне и теперь, когда ей предъявили обвинение, моментально стала изгоем.

Его горло опалило гневом.

— Я заплачу шотландский шиллинг тому, кто возьмет ее под присмотр.

Сумма была щедрая. Кузнец нерешительно зашептался с женой, но та мотнула головой. Страх перевесил жадность.

Тут сквозь толпу пробралась Изобел Бойл.

— Я заберу ее.

На лице Маргрет расцвела благодарная, облегченная улыбка.

— Давайте я провожу ее к вам. — Позабыв про свои путы, она начала выбираться из повозки. — Я должна объяснить…

И в этот момент Джанет Рейд очнулась. Моргнула. Увидела вокруг незнакомые лица и пронзительно закричала. Толпа бросилась врассыпную.

— Дьявол! — в страхе завизжала она, когда заметила Александра.

Здесь, в деревне, где они впервые увиделись, Александр превратился из друга, которым она считала его в безопасном убежище коттеджа, в наводящего ужас Дьявола.

— Дьявол пришел забрать меня!

Пытаясь вырваться, она лягалась и размахивала руками. Маргрет, со связанными запястьями, не смогла ее удержать, и она вывалилась из повозки и упала в грязь.

Маргрет спрыгнула за нею, взглядом предупредив его не приближаться. Став Дьяволом, он ничем не мог ей помочь. Теперь он своими глазами увидел все, чего опасалась Маргрет, все причины, которые заставили ее биться за жизнь матери, все, что могло произойти с ними во враждебном, безразличном внешнем мире.

На ее месте, случись это с его матерью, он поступил бы так же.

Изобел Бойл не убежала вместе со всеми. Присев, она оставалась рядом, пока Джанет Рейд плакала, спрятав лицо на плече дочери. Маргрет гладила мать по волосам, и в конце концов она затихла.

Сама Изобел ее не трогала, дожидаясь, когда она снова поднимет лицо.

Толпа, увидев, что она не двигается, выжидательно замерла на расстоянии. Александр спешился и вышел из ее поля зрения.

— Ну вот, — произнесла Изобел. — Он ушел. Маргрет попросила меня помочь, поэтому какое-то время я буду за вами присматривать. Хорошо?

— Да ты такая же ведьма! — крикнул кто-то.

— Заткнись, Гилберт Фидлар, — отозвалась она, не оборачиваясь. — А не то ответишь у меня за клевету.

Тишина. Один уже попробовал возвести на нее напраслину и теперь сидел по воскресеньям на покаянной скамье.

Вместе с Маргрет Изобел помогла дрожащей женщине встать. Маргрет обняла мать, о чем-то шепча ей на ухо, пока заворачивала ее в промокшую шаль, а после Изобел обхватила ее за плечи и повела в сторону таверны. Маргрет смотрела им вслед. Мать, к счастью, не оглядывалась.

Когда за ними закрылась дверь, Маргрет обернулась, с непокрытой головой, готовая встретить свою судьбу.

— Что теперь?

Она обращалась к нему одному, и когда ее взгляд настиг его, он призвал себя помнить о долге, о доказательствах, о признаниях, об обязательствах… но все было тщетно. Он вспоминал только об одном: как прижимал к себе ее тело.

— Теперь, — ответил он, — я допрошу вас.

И с каждым вопросом он будет пытаться доказать ее невиновность.

***

Маргрет черпала утешение в прикосновении его теплой ладони, когда он взял ее за руку чуть выше локтя и повел за собой. Касаться ее было таким же безрассудным по смелости поступком, как выходить без оружия в бой. Толпа расступалась перед ними. Люди боялись смотреть ей в глаза — из страха превратиться в соляной столп, не иначе.