Изгнание

— Ты выглядываешь из окна, чтобы увидеть Романа?

Язвительный голос Присциллы заставил Китти вздрогнуть.

— Негодная девчонка, я думала, ты спишь! — недовольно произнесла она. — Неужели ты думаешь, что из-за какого-то по сути незнакомого мужчины я подымусь среди ночи!

Восьмилетняя девочка, потерев кулачками глаза, стала поправлять свои светлые словно спелая пшеница волосы. Потом Присцилла пожала плечами.

— Мне показалось, что он тебе понравился… Ты еще ни на кого не обращала такое особое внимание…

— Что ты городишь?! Какое «такое особое внимание»?

— Нет, ты еще никому не оказывала столько внимания! — упрямо твердила Присцилла. — Я даже подумала, что вы с Романом можете пожениться…

— «Пожениться»?! — опешила Китти.

— Фэй говорит, что тебе уже пора готовиться к этому.

Китти скорчила гримаску:

— Если Фэй так рано выскочила замуж, это вовсе не значит, что я последую ее примеру!

Присцилла подошла к сестре, и они, прижавшись друг к другу и облокотившись о подоконник, задумчиво уставились в темноту.

— Мне кажется, что все будет очень хорошо, — сказала, немного помолчав, Присцилла. — Тебе даже не придется менять фамилию.

— Присси! — звонко рассмеялась Китти. — Роман не обращает на меня никакого внимания, как, впрочем, и я на него! Он наш родственник, только и всего!

Присцилла, вздохнув, продолжала сосредоточенно смотреть в окно. К стройному хору кузнечиков присоединилось глуховатое кваканье лягушек. Присцилла еще сильнее прижалась к сестре, и Китти обняла ее.

— Как не хочется уезжать отсюда… — грустно сказала сестренка. — Теперь я никогда больше не увижу Анни…

Анни Франклин была ее лучшей подругой. Присцилла печально моргнула, и слезы покатились по маленьким щечкам.

— Может, вы еще увидитесь! — утешала ее Китти. — Может, когда-нибудь мы еще приедем сюда!

Скрипнула половица, и они разом обернулись: в дверях спальни стояла мать с зажженной свечой в руках.

— Вряд ли мы сюда вернемся, — сказала Амелия Джентри.

Она гордилась тем, что никогда не лгала своим дочерям. И пусть Амелия часто бывала слишком резкой, она всегда умела в нужный момент найти слова утешения.

— В Кентукки у нас обязательно появятся новые друзья! — В ее голосе звучала уверенность женщины, которая привыкла приспосабливаться к любым обстоятельствам.

Амелия прошла по комнате, поставив подсвечник на столик возле кровати.

Она была небольшого роста, а в своей длинной белой ночной рубашке и вовсе выглядела девочкой. Ее прекрасные черные волосы струились по плечам, почти достигая бедер.

— Нам не хотелось спать, — сказала Китти. — Надеюсь, это не мы тебя разбудили?

Амелия, улыбнувшись, покачала головой:

— Мне тоже не спалось.

Они втроем уселись на кровати Китти.

— Роман говорит, что нам не стоит брать с собой фургон! — сообщила Присцилла. — Он говорит, что там есть такие места, где на нем не проехать.

— Мало ли, что он говорит! Я не желаю отправляться туда без своей мебели. И без сундука, который достался мне от матери. Я не намерена бросать его здесь… как и все остальное! — твердо сказала Амелия.

— Да, мама, — покорно согласились с ней девочки.

Мать у них была такой же упрямой, как и отец, все об этом знали и никогда не спорили с ними.

— Я очень рада, что Фэй с Беном тоже едут в Кентукки! — бодро воскликнула Китти.

Амелия кивнула.

— Я тоже. Мне только хочется… — Она умолкла, и Китти показалось, что она вспомнила о своих дочерях, остающихся в Виргинии.

— Ты не забыла упаковать семена цветов, ма? — спросила Китти.

— Она, похоже, не забыла даже пыль из этой хижины! — В коридоре послышались тяжелые шаги, и в комнату вошел крупный седовласый мужчина с крепкой грудью и широкими плечами — Джозеф Джентри. — С таким грузом лошади не выдержат и полпути, — недовольно ворчал он, но посверкивавшие в глазах озорные искорки никак не вязались с его сердитой воркотней.

— Джозеф, я намерена взять с собой только то, что действительно необходимо! — Амелия явно не собиралась пасовать перед мужем.

Джозеф тяжело опустился на жалобно заскрипевшую кровать Присциллы.

— Спаси, Господи! Мне в мои пятьдесят с лишком суждено отправиться в такую глушь в сопровождении трех слабых женщин… Да на такой случай надо было обзавестись сыновьями! А вместо этого Бог попустил наплодить полный дом девок, и теперь ничего не остается, кроме как терпеть…

Они уже много раз слышали эти стенания и знали, что все это не всерьез, а потому только громко расхохотались. Он не выдержал и улыбнулся.

— Как ты считаешь, пап, там у меня будут подружки? — с надеждой спросила Присцилла. — Ведь Роман говорил, что до ущелья к нам присоединятся еще несколько семей…

— Очень может быть, Присси! — Подмигнув дочке, Джозеф обнял ее и поцеловал, укладывая в постель. — Ну а теперь спать! Нам предстоит трудная дорога, всем нужно как следует выспаться.

Китти тоже улеглась, отец погладил ее по голове. Потом он кивнул жене, и они, взяв подсвечник, ушли.

Жаркое августовское солнце нещадно жгло землю, и хотя Китти была довольно опытной наездницей, после двух недель в седле у нее болело все тело и пот ручьями струился по лицу.

Впереди нее на бугре тряхнуло фургон, он натужно заскрипел. Отец прикрикнул на пару серых лошадей, умело направив их в объезд канавы. Амелия сидела рядом с ним на облучке, а Присцилла устроилась между ними, положив головку на плечо матери. Ее лошадь обычно привязывали за фургоном, когда юная наездница отдыхала. Впереди Китти время от времени видела гнедого мерина Романа Джентри, блестевшего на солнце гривой.

Слева от них вился ручеек, берега которого заросли кленами, плакучими ивами и красными дубами. Путники уже несколько раз останавливались, чтобы отдохнуть под их раскидистыми кронами и напоить лошадей. Китти, пришпорив лошадь, подскакала к фургону.

— Я немного прогуляюсь! — крикнула она родителям.

Присцилла даже не шелохнулась, а Амелия в знак согласия кивнула, продолжая крепко удерживать дремлющую девочку.

— Только не отставай! — предостерег ее Джозеф.

— Не отстану!

Соскочив на землю, она привязала лошадь к фургону рядом с лошадью сестры.

Девушка потерла ноющую спину и расправила плечи. Как приятно было снова оказаться на твердой земле и на некоторое время забыть о раскаленном седле! Отойдя в сторонку, Китти наблюдала, как две коровы и бычок тащились по дороге вместе с парой свиней. Всех их подгоняла Леди.

Фэй, высокая белокурая женщина в желтой шляпке, ехала рядом. Бен Тайлер, муж Фэй, замыкал шествие. Фэй, привстав в седле, улыбнулась Китти и помахала ей рукой. Она сидела в седле боком, поскольку Бен не одобрял манеру ездить верхом — по-мужски, — как это было принято у женщин семьи Джентри.

— Через минуту я тебя догоню, поговорим! — крикнула Китти.

Фэй кивнула. Бен заметил Китти и махнул ей свободной рукой.

И почему Фэй нашла себе такого унылого парня, который, казалось, оживлялся только тогда, когда вставал на колени во время воскресной службы… Но мать по этому поводу говорила, что сердцу не прикажешь, и Китти ее понимала.

Наслаждаясь прохладной древесной сенью, девушка облегченно вздохнула. Потом сняла свою матерчатую шляпку и, тряхнув головой, рассыпала волосы по плечам. Теперь она могла уделить себе несколько минут.

До сегодняшнего дня дорога была неплохой: Роман вел их по долине между двумя горными грядами. Они довольно легко перешли вброд реку Клинч, но сегодня продвигаться стало труднее — на холмистой местности то и дело попадались обломки скал, глубокие рытвины, предательски скрывавшиеся в высокой траве… Между тем впереди оставались переправа через реку Пауэлл и самый трудный участок пути на плато Камберленд, а еще их ожидал крутой четырехмильный подъем в ущелье Кейн: там была назначена встреча с полковником Кэллоувэем и его отрядом.

Преодолев горную гряду, они до самого Бунсборо вряд ли встретят на своем пути хоть одну живую душу. «Если, конечно, повезет», — заметил Роман, имея в виду нападение индейцев на партию Буна в апреле прошлого года, когда трое из группы были убиты, а один тяжело ранен.