Изгнание

Воинственное племя шоуни, кочующее к северу от Огайо, в прошлом году потерпело поражение в битве при Пойнт-Плезанте. По заключенному тогда договору шоуни обязывались впредь держаться к северу от реки и больше никогда не охотиться на территории Кентукки. Если сейчас чероки согласятся продать свою землю компании, то угроза войны, возможно, будет отведена… Но Роман сомневался, что все племена согласятся с этой сделкой; кроме того, он слишком хорошо знал шоуни и не верил, что индейцы будут соблюдать все положения заключенного с белыми договора. Гендерсон же, хоть он и был симпатичен Роману, вряд ли ясно представлял себе, в какое дело ввязался.

В желудке заурчало, и Роман подумал, что пора ужинать. Ему предлагали воспользоваться гостеприимством хозяев сразу нескольких хижин в Платановой Мели, но он, поблагодарив, отказался от всех приглашений. У Романа были кусок вяленого мяса и мешочек поджаренного маиса, и, набив этим желудок и завернувшись в одеяла, он проводил каждую ночь под открытым небом, любуясь звездами. Но сегодня воздух был так заманчиво пропитан ароматом жареного мяса, что Роману захотелось в меру поджаренного кролика, и он решил вспугнуть одного, отъехав немного от поселка.

Он уже повернулся к лошади, но тут к нему подошел старый вождь Аттакулла. На его морщинистом лице цвета красного дерева пролегли два глубоких обрядовых шрама, в проткнутых ушах до самых плечей свисали серебряные украшения.

Роман уважительно склонил голову перед «Маленьким плотником», как называли вождя белые. Аттакулла был одним из самых могущественных вождей племени чероки и в молодости даже побывал в Англии, где его принимал сам король. Индеец хорошо говорил по-английски, и голос у него, в отличие от старого тела, был молодым, бодрым и сильным.

— Как поживаешь, Огненноволосый? — обратился он к Роману.

— Хорошо, Аттакулла, — серьезно ответил Роман. — А ты?

— Тоже хорошо. — Старик кивнул, и его украшения зазвенели.

— Как ты считаешь, Огненноволосый, Гендерсон желает нам добра? — вдруг спросил он и медленно добавил: — Белые люди все равно проникнут в Кентукки.

Роман медлил с ответом. Он повернулся на запад, неожиданно вспомнив лицо Ребекки Бун, когда она рассказывала ему о своем первенце, изуродованное тело которого сейчас покоилось в могиле неподалеку от горной гряды…

— Остается только надеяться, — сказал он после минутного молчания, — что если они придут туда, их появление не нарушит мирную жизнь.

— Медленное Каноэ говорит, что видит темные облака над землей за горами… Боюсь, он прав. Мы можем дать слово индейцев племени чероки, но ведь на севере живут и другие… — Он замолчал, потом спросил: — Ты придешь к моему костру, Огненноволосый? Моя жена приготовит много еды.

— Буду рад такой чести, Аттакулла.

Высокий первопроходец и престарелый вождь племени чероки медленно растворились в темноте.

1

Лето 1775 года

Лунный свет освещал крыши хижин поселка Олд-Филдс, приютившегося в долине между горными хребтами. Теплый ночной ветерок шевелил листья платанов и буков, клонил к земле высокие травы на берегу реки.

Возле дома Джентри пятнистая собака вздернула нос и понюхала воздух, но через мгновение исчезла с крыльца, и тишину ночи разорвал хриплый лай.

Китти Джентри приподняла голову с подушки и прислушивалась к лаю, пока он не растворился вдалеке. Хоть было уже далеко за полночь, девушке не спалось: она думала о завтрашнем утре с его новыми заботами.

Большая часть пожитков семейства Джентри была уложена: горшки и сковороды, старый громоздкий котел для стирки, постельное белье и одежда, инструменты отца-столяра и мамины приспособления для шитья, а также крепкая домоткань — на первое время. Китти с особой аккуратностью упаковала голубые фаянсовые чашки, чтобы не разбились в пути. Сколько же вещей накопилось из-за частых переездов!

Ее мать всегда говорила: «Можно только пожалеть женщину, у мужа которой постоянный зуд в пятках», — но при этом Амелия Джентри обычно улыбалась. И действительно, за последние десять лет они снимались с насиженного места уже в третий раз! Китти было шесть лет, когда они продали свой маленький участок земли и покинули родное графство (округ) Калпепер в Виргинии. Так начались их разъезды, которые наконец привели семью в Северную Каролину, в этот поселок на реке Ватауге. И вот снова переезд…

Шло время. Старшие дочери семьи Джентри нашли себе мужей и завели собственные семьи. Третья сестра — Фэй — вышла замуж уже здесь, в Олд-Филдсе, в прошлом году. Ей исполнилось восемнадцать, и она была всего на два года старше Китти.

Сколько Китти помнила себя, постоянным и неотвязным желанием отца было поселиться в Кентукки. Джозеф Джентри бесконечно говорил об этом, мечтая о тучных целинных землях и необыкновенных возможностях, открывавшихся в этой стране для смелых и отважных людей. Правда, Джозеф собственными глазами эту страну никогда не видел, но рассказы сведущих людей вдохновляли его, и он только ждал, когда судья Ричард Гендерсон обратится к стойким, закаленным людям с предложением присоединиться к нему и поставить поселок на необозримом пространстве там, за горной грядой… И когда это произошло, он одним из первых подписал договор с Трансильванской компанией.

— Будь я проклят, если когда-нибудь преклоню колена даже перед самим английским королем! — кипятился Джозеф в ответ на все опасения и даже страх жены по поводу нарушения королевского эдикта, запрещающего селиться в индейской стране.

Но после Лексингтона и Банкер-Хилла даже мать Амелии была вынуждена признать, что у англичан хватало забот и без горсточки поселенцев, желавших уйти за горы. Губернатор Северной Каролины Мартин и лорд Данмор, губернатор Виргинии, в один голос осуждали затеянную Трансильванской компанией авантюру. Они уже оставили свои колонии, а вновь созванный Континентальный конгресс назначил Джорджа Вашингтона главнокомандующим колониальной армией. Революция началась…

«По-моему, — в конце концов печально вздохнув, сдалась Амелия, — если уж мы решили ехать, то нам пора, Джозеф Джентри!»

Несмотря на теплую ночь, Китти пробирала нервная дрожь. После стольких разговоров и подробных обсуждений тщательно составленного плана они завтра начнут свое путешествие! И человек, который поведет их через горы, сейчас спал в саду на одеяле под кривой яблоней.

К удивлению всех, легендарный кузен отца оказался высоким худым рыжеволосым молодым мужчиной в бриджах из оленьей кожи. Он появился здесь с неделю назад и предупредил их, что пора готовиться в путь. Проводник намеревался довезти их до Бунсборо — небольшого форта, построенного в самом сердце пока неизведанной земли.

Роман Джентри… Китти представила его чистое, с точеными чертами лицо, необыкновенно голубые глаза… Если только она верно определила, ему не более двадцати трех — двадцати четырех лет. И хотя ОН их родственник, она очень мало знала о нем: клан Джентри жил в основном в Виргинии, а она была совсем ребенком, когда они оттуда уехали. Кроме того, отец Романа приходился ее отцу лишь двоюродным братом, и Китти не представляла, какая же степень родства их связывала. Скорее всего, они очень дальние родственники… Девушка успела только заметить, что молодой первопоселенец из Бунсборо вел себя весьма сдержанно и совсем мало говорил, хотя вряд ли относился к людям робкого десятка.

Китти осторожно, стараясь не шуметь и не разбудить Присциллу, вылезла из постели и тихонько подошла к окну. Луна осветила ее маленькое гибкое тело под полупрозрачной ночной рубашкой, подчеркнув ее тонкий, похожий на сердечко овал лица с небольшим прямым носиком и очень красивым ртом. Подняв свои черные волосы, Китти ощутила, как прохладный ветерок мягко коснулся ее шеи. Она выглянула во двор.

Там, как всегда, она увидела кучу поленьев, грядки, а за ними — посеребренный лунным светом сад. Лай Леди давно уже затих где-то вдали, и вокруг лишь стрекотали кузнечики.