Огненный крест. Книги 1 и 2 (ЛП)

— Какие планы могут изобретать мыши?

— Ну, вряд ли они могут, — ответила я. — Однако принцип остается: вы понятия не имеете, что может произойти.

— Это правда, — согласился он, — но чтобы не произошло, я буду готов к этому.

Он похлопал по дирку, лежащему на столе, и продолжил составлять список необходимых закупок для хозяйственных нужд.

По мере того, как мы спускались с гор, погода заметно теплела, и когда мы приблизились к побережью, стаи чаек и ворон уже кружили над свежевспаханными полями, с исступлением крича в ярком весеннем свете.

Деревья в горах только начали покрываться листвой, а в уилмингтонских садах уже ярко пылали цветы; верхушки желтого водосбора и синего шпорника кивали из-за опрятных заборов на Бьюфорт-стрит. Мы сняли номера в небольшой чистой гостинице неподалеку от причала. Она была относительно дешевой и довольно удобной, хотя несколько переполненной и темной.

— Почему здесь так мало окон? — ворчала Брианна, потирая ушибленный палец на ноге, после того как споткнулась в темноте об упавшего Германа. — Кто-нибудь сожжет гостиницу, разыскивая дорогу с горящими свечами. Вставить стекла будет дешевле.

— Налог на окна, — пояснил Роджер, поднимая Германа и подвешивая его вниз головой через перила к огромному восторгу последнего.

— Что? Корона облагает налогом окна?

— Да. Хотя не думаю, что этот налог волнует людей больше, чем чай или гербовый сбор. По- видимому, люди привыкли к нему.

— Неудивительно, что они готовы к рево…. О, доброе утро, миссис Бернс! Завтрак пахнет замечательно.

Мы с женщинами и детьми провели несколько дней, совершая многочисленные покупки, а Роджер и Джейми совмещали дело с удовольствием, посещая различные пивные и таверны. Джейми получил небольшой, но очень нужный доход от игры в карты и ставок на лошадей, однако единственный слух, касающийся Стивена Боннета, заключался в том, что его не видели в Уилмингтоне в течение последних нескольких месяцев. Втайне я была рада услышать это известие.

В конце недели погода значительно испортилась, и мы не выходили из гостиницы в течение двух дней. Бушевал настоящий шторм с таким сильным ветром, что пальметто гнулись чуть ли не параллельно земле, а улицы были засыпаны листьями и обломанными ветками. Марсали сидела до поздней ночи, то перебирая четки, то играя с Джейми в карты, чтобы отвлечься.

— Фергюс вроде говорил, что приплывет из Нью-Берна на большом корабле? «Осьминог»? Это хороший корабль, па?

— О, да. Хотя думаю, и пакетбот будет вполне безопасным. Нет, не эту карту, милая, лучше сбрось тройку пик.

— Как вы узнали, что у меня есть тройка пик? — спросила она, глядя на него с хмурой подозрительностью. — И насчет пакетботов неправда. Вы это знаете так же хорошо, как и я. Мы позавчера видели кораблекрушение.

— Я знаю, что у тебя есть тройка пик, потому что у меня ее нет — ответил Джейми, прижимая руку с картами к своей груди, — а все другие пики уже на столе. Кроме того, Фергюс может приехать по суше, а не по морю.

Порыв ветра ударил в дом, заставив ставни затрещать.

— Еще одна причина не иметь окон, — заметил Роджер, заглядывая в карты Марсали через ее плечо. — Он прав, сбрось тройку пик.

— Вот, доиграй за меня. Мне нужно посмотреть Джоан, — она внезапно встала и, толкнув карты Роджеру, ушла в соседнюю комнату, которую она занимала с детьми. Однако я не слышала плача Джоан.

Сверху раздался громкий стук и скрежет, когда обломанная ветвь дерева упала на крышу. Все посмотрели вверх. За пронзительным воем ветра мы могли слышать низкий грохот прибоя, бросающегося со всей силы на берег.

— «Отправляющиеся на кораблях в море, — негромко процитировал Роджер, — производящие дела на больших водах, видят дела Господа и чудеса Его в пучине. Он речет, и восстанет бурный ветер и высоко поднимает волны его». [242]

— О, от тебя большое утешение, — с раздражением произнесла Брианна. Ее настроение, и так плохое, совсем не улучшилось от вынужденного затворничества. Джемми, напуганный шумом, все два дня лип к ней, как припарка, и оба они были горячими, влажными и чрезвычайно раздраженными.

Это замечание, казалось, совсем не испортило настроение Роджера. Он наклонился и с некоторым трудом оторвал Джемми от матери. Потом поставил его на пол, держа за руки.

— «Они кружатся и шатаются, как пьяные, — провозгласил он театральным голосом, покачивая Джемми за руки, — и вся мудрость их исчезает». [243]

Джемми хихикал, и даже Брианна начала неохотно улыбаться.

— «Но воззвали к Господу в скорби своей, и Он вывел их из бедствия их…» — на слове «вывел» он внезапно подбросил Джемми в воздух и, поймав, закружил, от чего тот восхищенно завопил.

— «Он превращают бурю в тишину, и волны умолкают. И веселятся, что они утихли, — Роджер поцеловал Джемми в голову, — и Он приводит их к желанной пристани». [244]

Бри наградила его саркастическими аплодисментами, но тем не менее улыбнулась. Джейми собрал карты и перетасовал их. Неожиданно он замер, приподняв голову. Уловив его неподвижность, я повернула к нему голову. Он поглядел на меня и улыбнулся.

— Ветер утих, — сказал он. — Слышите? Завтра мы выходим.

К утру небо очистилось, и с моря потянуло свежим бризом, который принес с собой сильный запах лимониума, сосен и гниения морских водорослей. Возле причала было совсем мало мачт; никаких больших кораблей, и даже кетчи и пакетботы не стояли здесь на якоре. Но уилимнгтонская гавань кишела шлюпками, каноэ, плотами и пиреттами, небольшими четырехвесельными лодками, которые, словно стрекозы, носились по воде, и с их весел слетали искрящиеся капельки.

С одной из пиррет заметили на причале нашу одинокую группу и быстро подплыли к причалу. Гребцы обратились к нам с вопросом, не нуждаемся ли мы в транспорте? Когда Роджер наклонился, чтобы прокричать вежливый отказ, бриз снес его шляпу, которая упала в коричневую воду и закружилась в пене, как упавший лист.

Лодка развернулась бортом к плавающей шляпе; один из гребцов ловко подцепил ее веслом и с триумфом поднял вверх. Когда пиретта причалила, выражение лица лодочника превратилось из торжествующего в удивленный.

— МакКензи! — закричал он. — Проткни меня серебряной зубочисткой, если это не так!

— Дафф! Дафф, дружище! — Роджер наклонился и схватил свою шляпу, потом протянул руку своему старому знакомому. Дафф, маленький седой шотландец с длинным носом и припорошенными сединой бакенбардами — из-за этого он выглядел так, словно его обваляли в сахарной пудре — выскочил на причал и стал обнимать Роджера, сопровождая объятия сильными ударами по его спине. Роджер отвечал таким же образом. Остальные стояли, вежливо наблюдая за их воссоединением, и только Марсали пыталась помешать Герману прыгнуть в воду.

— Ты его знаешь? — спросила я Брианну, которая со скептическим видом рассматривала товарища своего мужа.

— Думаю, он плавал с ним на одном судне, — ответила она, удерживая Джемми, которого дико волновал вид чаек.

— Вы только посмотрите на него! — воскликнул Дафф, наконец, отступив и со счастливым видом, утирая под носом. — Пальто, как у лорда, и пуговицы хоть куда. И шляпа! Христос, парень, ты весь такой прилизанный, что даже говно к тебе не прилипнет, а?

Роджер рассмеялся и наклонился, чтобы подобрать свою мокрую шляпу. Он охлопал ее о бедро и рассеянно вручил Брианне, которая рассматривала мистера Даффа сузившимися глазами.

— Моя жена, — представил ее Роджер и махнул рукой на остальных. — Ее семья. Мистер Джеймс Фрейзер, миссис Фрейзер… и сводная сестра моей жены, тоже миссис МакКензи.

— Ваш слуга, сэр, леди, — Дафф поклонился Джейми и в знак уважения прикоснулся пальцами к совершенно невообразимому сооружению на своей голове. Потом он посмотрел на Брианну, и широкая ухмылка растянула его губы.