Соловей для черного принца (СИ)

— Расскажите мне лучше про своих хозяев? — вместо этого попросила я.

— А вам все еще интересно слушать старика?

— Конечно! Мне интересно все, что связано со здешними местами.

— И к чему такое живое любопытство, а, мисс? Не боитесь найти здесь свой «ящик Пандоры»?

— А что, наступит конец света? Или в Китчестере так много скелетов в шкафу, и они вывалятся наружу, если я чуть-чуть приоткрою дверцу и загляну за завесу?

— Подглядывать нехорошо, разве вас этому не учили?

— Нет, меня вообще мало чему учили! Я росла сама по себе.

— Вот и хорошо! Это только на пользу, когда родители и няньки не вбивают в ребенка различные глупости, которые сами считают крайне нужными для жизни.

— Вы такой необычный! — рассмеялась я.

Он и вправду был не таким как все. Хотя он и выглядел смешным, но порой в его голосе проскальзывала жёсткость, а лицо становилось суровым, отчего морщины будто разглаживались и не казались такими уродливыми. В такие моменты он немного пугал меня, и я корила себя за то, что веду себя с ним слишком легкомысленно, вместо того, чтобы бы опасаться.

— Род Китчестеров один из древнейших в Уилтшире, — начал рассказывать старик, — и живут они здесь с незапамятных времен. Свою родословную, как гласят предания, они ведут от Вильма Снежного. И от его прозвища образовалась их английская фамилия Сноу. Первым графом Китчестером стал сын Снежного. Вильгельм пожаловал ему титул графа за преданность отца и его самого. Он же начал строительство замка.

— А кто этот Снежный?

— Он был родственником нормандского герцога Роберта Дьявола, отца Вильгельма. Будущий король Англии был побочным сыном, но герцог признал его наследником, хотя многие бароны были недовольны. Когда в 1035 году Дьявол умер, поднялось восстание против бастарда. Один из тех, кто поддержал сторону наследника и впоследствии отправился с ним в Англию — был его дядька Вильм Снежный, прозванный так за свои белые волосы. Он обладал буйным нравом и жестокостью. В предании говорится, что, когда Вильм был еще юнцом, он возжелал невинную девицу, которая к тому же была слепа. Он силой добился своего и, насытившись, оставил ее умирать. Мать девушки прокляла его и весь его род. С этого момента и до самой смерти он и его потомки должны были носить печать убийцы. В тот же миг черные прежде волосы Вильма побелели. С тех пор в роду некоторые мальчики рождались с белыми волосами.

— Значит это и есть печать убийцы. И они такие же жестокие, как Снежный?

— Как знать, это же всего лишь предание.

— А у графа тоже белые волосы? — я не помнила, чтобы Мэг что-нибудь говорила об этом.

— Сейчас седые, но когда-то были чернее смоли. Насколько я знаю, в ветви графа уже несколько поколений не было никого с белыми волосами.

— А как же Дамьян?

Старичок крякнул от удивления.

— Вы полны сюрпризов! Откуда вы знаете Дамьяна! Хотя с этим негодником уже знакома половина Уилтшира, причем не с самой лучшей стороны… Его семья имеет к роду самое отдаленное отношение. Дед мальчика — какой-то дальний родственник Сноу, что-то вроде троюродного внучатого племянника кузины прабабки нынешнего графа Китчестера… Я не слишком то хорошо разбираюсь в этих родственных дебрях… Но как ни странно, именно Дамьяна природа наградила белыми волосами, а не прямых потомков Снежного.

— Может быть потому, что он похож на этого вашего Снежного. Он действительно совершал те вещи, о которых говорят?

— Знаете, юная леди, говорят о многом, но я не удивлюсь, что он совершал и такие вещи, о каких предпочитают помалкивать.

— Но ведь он еще мальчишка!

— Вот уж не соглашусь с вами! Уже в четырнадцать лет он был самостоятельным человеком, который зарабатывал деньги, кормил свою мать и приказывал самому графу!

— О! — невольно вырвалось у меня. — Расскажите!

— Вы совсем старика запутали! То про одно «расскажите», то про другое, то третье… Не все же сразу. Будьте терпеливы!

— Терпение не входит в список моих достоинств!

— Давайте сделаем так. Чтобы окончательно не запутаться, при каждой новой встрече я буду рассказывать вам о чем-то одном. И вам понятно, и мне не надо напрягать свой дряхлый мозг.

— Хорошо, если вам так удобно. Сама-то я готова слушать вас хоть до самого вечера.

— Только рассказчик из меня никудышный. Да и знаю я не много. А что знаю, так то синица на хвосте принесла, — улыбнулся старик.

— А мне и не нужны личные секреты Китчестеров, я ж не собираюсь их шантажировать! Мне просто хочется немного узнать о них.

Старичок поднялся со скамейки и комично потянулся, расправляя плечи и затекшие ноги.

— Я так понимаю, вы пешком пришли. Не из Гарден-Роуз случайно?

— Да, оттуда. Рано утром пешая прогулка бодрит.

— В таком случае, встретимся завтра в это же время.

— Буду ждать с нетерпением.

Я наблюдала, как он побрел к замку, а потом, пребывая в отличном настроении, поспешила домой. Всю дорогу этот странный старичок не выходил из головы, и я размышляла, кем же он служил в замке. Он никак не походил на простого слугу, садовника или конюшего. Скорее всего, старик либо бывший дворецкий, либо камердинер лорда. Уж больно горделивый вид у него, и до сих пор прямая осанка. Но кем бы он ни был, он явно самый забавный тип из виденных мною.

Между нами возникла какая-то связь, но не потому, что мы с легкостью хохотали вместе. Необычная встреча доставила удовольствие обоим. «И, похоже, он любит секреты» — решила я.

Как я и думала, мне хорошенько досталось за пропущенный обед и долгое отсутствие. Фини не разговаривала со мной до самого вечера.

Я пыталась спрятать распиравшие меня чувства, а свою задержку объяснила исключительно увлечением живописью. Но тетя все мгновенно заметила, сказав, что я напоминаю довольное дитя, которое, втихаря от всех, по лакомилось сахарными фруктами и шоколадом.

— Что-то ты слишком довольна собой, — она подозрительно посмотрела на меня.

— Просто день сегодня замечательный, — миролюбиво сообщила я.

— Значит, близится гроза, — фыркнула Фини. — Кто-нибудь знает, куда я подевала свой зонт?

Вечером мы с Сибил закрылись в моей комнате, где я разобрала скрепленные в альбоме листы и разложила их на полу. Как я и думала, рисунки Китчестера привели ее в полный восторг.

Через четверть часа, изучив последний рисунок, Сибил объявила:

— А знаешь, ты очень талантлива! Не смейся! Я, правда, так думаю! Твои рисунки с душой. Я смотрю и слышу, как свистит ветер в узких бойницах, даже представляю людей, которые могут вот-вот появиться из ворот…

— Я вовсе не смеюсь! На самом деле, мне очень приятно!

— Я бы тоже хотела взглянуть на замок.

— Когда вы закончите наряжать нашу несравненную дебютантку, мы пойдем туда вместе.

— Тогда этого не случится вплоть до самого дебюта! Она меняет свой выбор каждые пятнадцать минут. Как будто готовится на коронацию, а не на обычный выезд.

— Я удивлена, что она согласилась не выписывать портниху из «самого Парижа».

— Но Тернеры ведь не богаты, вряд ли они бы пошли на это.

— Если б Летти захотела, то не только бы пошли на это, но и сами бы поехали за портнихой прямо в Париж.

— Знаешь, я рассказала ей про Китчестер. Ну… что ты туда ходила

— И что же Виолетта? Подумала, что я собираюсь шпионить за своим дедом или выкрасть его и пытать до тех пор, пока он не признает меня своей наследницей?

— Роб! Как ты можешь говорить такие вещи! — Сибил сделала вид, что возмущена моими словами. — Сначала она и вовсе не обратила внимания…

— Или сделала вид, что не обратила.

— Да, нет же, она была занята примеркой и ничего не замечала. Потом, естественно, она расспрашивала меня. И была рада за тебя, что ты наконец-то решилась. И еще, она велела передать, что если ты не проникнешь в замок в ближайшее время, она в тебе навеки разочаруется.

— Все! — решительно объявила я — Пошла готовить отмычки. Для профессионального взломщика какие-то там графские развалины — не проблема! Так и передай ее высочеству.