Когда любовь рядом

– О, да вы радикал, мистер Деворан!

Гай, не выдержав, рассмеялся.

– Уверен, вы разделяете мое мнение.

– Да, но мне пришлось самой зарабатывать себе на жизнь!

– В то время как я просто праздный и бесполезный человек?

Сара прикусила губу, словно не хотела громко смеяться.

– Я вела себя немного грубо в книжной лавке, да?

– Помилуйте, тогда мы еще не были знакомы.

– Что только еще более печально. Я вела себя очень плохо. – Сара снова уселась на матросский сундук и наклонила голову набок.

– Это покаяние?

– Нет. Просто справедливость. Вы не обязаны делать мне одолжение.

– А любопытно было бы узнать… – Гай внезапно замолчал.

– У меня нет тайн, сэр. Что вы хотите знать?

– Как вы вышли замуж за капитана Каллауэя? – быстро спросил он. – Вы сказали, что этот человек был на несколько лет старше вас?

– Если точно – на пятнадцать. Он ухаживал за мной, и я приняла его предложение. У капитана был маленький домик рядом с Ярмутом, где он устроил склады. Все считали, что это очень хорошая партия.

– Вы его не любили?

Сара расправила ладонью складку на юбке.

– Сначала нет, но под конец – очень.

– Прошу прощения, я не имел права любопытствовать и не хотел вас огорчать.

– Вы меня ничуть не огорчили. Мне давно хотелось кому-то рассказать. Если никто не говорит о человеке, кажется, что его никогда и не было на свете. Так вот: я вышла за капитана не по любви, а чтобы обеспечить себе твердое положение.

Гай вздохнул. Он спросил, потому что ему очень хотелось понять ее, а вышло так, будто он небрежно поднял крышку красивой коробки, думая найти там все, что бывает обычно в таких коробках, – ножницы или восковую печатку, но вместо этого увидел на дне раненую гордость.

– Расскажите мне, – тихо сказал он. – Ничто из вашего рассказа не выйдет за пределы этих стен.

Сара перестала теребить складку на юбке и, встав, принялась ходить по комнате.

– Никаких других перспектив у меня не было, а мне хотелось иметь свой дом. Когда Джон – капитан Каллауэй – сделал мне предложение, я согласилась, но мы были женаты всего несколько недель, после чего он уехал в Норфолк по какому-то делу, а обратно его привезли в карете. Он неожиданно упал на Элм-стрит…

– Ваш супруг потерял возможность ходить?

Она кивнула:

– Он никогда больше не ходил. Еще со времен Ватерлоо у него в спине застряли осколки, и врачи сказали, что ничего не могут сделать.

– Вам пришлось за ним ухаживать?

– Да. Это длилось три месяца. Я знала, что Джон испытывает страшную боль, но он был терпелив и никогда не жаловался. Я даже представить себе не могла, что можно быть таким храбрым. Вот тогда-то я и полюбила его.

– Бедняге повезло. – Гай склонил голову, словно отдавая дань этому мужественному человеку.

– Мучительную смерть вы называете везением? – Голос Сары отчетливо прозвучал в холодном воздухе.

– Нет, но капитан честно заслужил вашу любовь и умер, зная это.

– Пожалуй. – Сара задумалась – Вот только я не была с ним честной…

– Что вы хотите этим сказать?

Она беспокойно задвигалась в темноте.

– Когда Джон лежал больной, наши склады сгорели, и я не сказала ему об этом. Люди потеряли все, что у них там хранилось, и следовало немедленно компенсировать им потери, а тем временем счет за страховку затерялся среди других бумаг, потому что я по небрежности не оплатила его.

– Вы не можете винить себя за это.

– Почему же? Несмотря на свои страдания, Джон пытался научить меня умению вести дела, и вот в одно мгновение все, что он заработал, превратилось в долги из-за моей ошибки!

На мгновение в комнате воцарилась тишина, но вскоре она, преодолев себя, снова заговорила, не заметив, что несколько прядей высвободились из-под кружевного чепца.

– Извинительно ли мое поведение? Полагаю, что да. Но мне пришлось продать дом за несколько недель до смерти Джона, и хорошо еще, что я сумела сохранить это в тайне. По договору покупатели не вступали во владение домом до окончания похорон.

– Джон умер, зная, что вы его любите…

– Разве этого достаточно?

– Господи, конечно, да!

Сара прошлась по комнате.

– Не знаю, мистер Деворан. Мой муж, конечно, понимал, что я что-то скрываю, и это его тревожило. Как-то раз он попытался узнать, что случилось, но как только заметил мое огорчение, тут же переменил тему разговора.

– Вы ухаживали за ним и полюбили его…

На щеке Сары блеснула влага.

– Вы очень добры и… Поверьте, я не браню себя так уж сильно. Это просто другая форма потворства себе, не так ли? Но все равно, что бы я стала делать потом со складами и корабельным бизнесом? Мое призвание быть школьной учительницей, и, вспомнив об этом, я начала совершенно новую жизнь. Теперь я даже рада, что смогла рассказать об этом кому-то: ведь и Рейчел не знает, как велика моя вина. – Медленно подойдя к двери, Сара повернула ручку, и ее туфли тихо застучали по коридору.

Некоторое время Гай оставался неподвижным, затем подошел к окну и распахнул его. За окном ночь отбрасывала черные тени в серый мир; озеро казалось тихим и темным, точно покрытое черной простыней, а там, где лунный свет отражался от гряды низко лежащего тумана и блестел на воде, казалось, будто по озеру идет Белая Дама.

Гай вздрогнул. Кажется, это одна из героинь кельтского мифа пришла по морю к своему возлюбленному… Саре Каллауэй, конечно, лучше знать, потому что она спаслась от мучительного девичества, погрузившись в книги. А потом она спаслась во второй раз, обретя радость в коротком замужестве, радость, уничтоженную новой болью.

Внезапно Гаю захотелось стереть всю эту боль и вернуть девушку, о которой она как-то говорила, ту Сару, которая носила соломенные шляпки и наслаждалась беззаботными пикниками со своей кузиной.

«Пока град не уничтожил всю нашу веселость»… Гай быстро спустился по стене и прошелся по саду.

«Я рада, что смогла рассказать об этом кому-то…»

Кому-то! Она рассказала именно ему потому, что он для нее ничего не значит, и ей лишь представилось, что он настоящий джентльмен, надежный и честный, как тот, за кого она когда-то вышла замуж.

Сбросив на ходу одежду, Гай с разбегу погрузился в холодную освещенную луной воду и поплыл. Он плыл до тех пор, пока Белая Дама не исчезла в темноте.

Пять экипажей катили по аллеям, сверкая разноцветными зонтиками. Сидя в последнем с гувернанткой и детьми, Сара старалась не замечать Гая Деворана, который, как и большая часть мужчин, предпочел сопровождать экипажи верхом.

Гай Деворан мастерски правил своей чистокровной гнедой – гибкий, сдержанный, притягивающий женские взгляды как магнит. Леди Уайтли ехала рядом с ним на эффектной гнедой кобыле. Они разговаривали, и время от времени темная голова Гая слегка склонялась к ней. Дама почти все время смеялась, и ее белокурые локоны, спускаясь из-под элегантной шляпы с перьями, касались красивого личика.

Сара с трудом заставила себя отвести взгляд от всадников. Теперь ей было уже досадно, что она рассказала Гаю правду о Джоне. Даже Рейчел не поняла по-настоящему, почему она так неожиданно прервала свой траур и поступила на место школьной учительницы, а потом Мэнсарды умерли, и Рейчел тоже осталась в этом мире без всякой защиты.

Но разве мог племянник герцога понять затруднительное положение обнищавшей леди? И как нелепо, что она, посмотрев утром в зеркало, спросила себя, сможет ли он когда-нибудь найти ее привлекательной? Сара давно уже страдала из-за своей внешности, хотя по-прежнему мало заботилась о ней и слишком много времени проводила на солнце.

В итоге, поглубже заглянув в свое сердце, она и нашла там полное приятие такого положения вещей, хотя отзвуки боли по-прежнему сжимали ее сердце.

Барристоу-Мэнор располагалось в небольшой впадине между двух холмов; с одной стороны находились болота, с другой – море. Мистер Барри Норрис и его жена встретили гостей вином и печеньем, а затем все разбились на маленькие группы и отправились исследовать сад.