Когда любовь рядом

У Сары перехватило дыхание, и она подсознательно ощутила какую-то новую опасность.

– Потому что, хотя я постоянно напоминаю вам об опасности этого предприятия, я не обнаруживаю в вас никакого трепета, никакой женской истерики.

Сара стала деловито собирать посуду.

– Уверяю вас, внутри я чувствую весь трепет, который полагается чувствовать женщине, мистер Деворан.

– И напрасно. У Дедала нет никаких оснований подозревать вас. Я хотел отослать вас отсюда… ради себя.

Сара напряглась.

– Я не совсем понимаю… – Голова у нее закружилась, и она споткнулась о неровность пола, но Гай легко поймал ее и, держа на расстоянии вытянутой руки, не спешил отпускать.

В этот момент Сара почувствовала всеми фибрами своей души, как ей хочется, чтобы он ее поцеловал.

Он тоже этого хотел; когда она поняла это, ее словно обдало жаром.

Сара никогда не привлекала к себе внимания мужчин – это было свойство Рейчел, но чувственность всегда гнездись у нее внутри, точно темная липкая сердцевина орхидеи «Голова монаха».

Мгновение они стояли, словно сойдясь в смертельной схватке, потом руки Гая опустились, и он пошел к двери, где, помедлив, оглянулся.

– Теперь вы сами видите, миссис Каллауэй, что на свете много разных опасностей.

Глава 9

Почти весь следующий день шел непрекращающийся теплый летний дождь, напоивший сад долгожданной влагой. Над землей навис душный воздух, и никому не хотелось предпринимать прогулку в карете. Поскольку мужчины тоже оказались вынужденными пребывать в доме, а дамы объявили, что им наскучило рисовать цветы, миссис Каллауэй была предоставлена полная свобода, и пока гости играли в карты или прогуливались по длинной галерее, она побывала у мистера Пирса в его коттедже.

Когда Сара вернулась в дом, промокшая и растрепанная, она сняла плащ и откинула назад непокорные волосы со лба. Они раздражали Сару – кудряшки весело прыгали вокруг ее лица всякий раз, когда стояла сырая погода. Затем Сара повернулась, чтобы пройти к себе, и замерла.

Гай Деворан стоял у статуи Минервы; его темные глаза на миг остановились на ней, затем устремились куда-то вверх.

Губы Сары тут же загорелись, словно кто-то поднес к ним холодное пламя.

Выругав себя, Сара отвела взгляд, и Гай отступил, давая ей дорогу, но когда она проходила мимо, быстро шепнул ей на ухо:

– Сегодня ночью, через час после полуночи. Маленькая комнатка в северном конце коридора, который ведет в классную комнату.

Сара пристально посмотрела на него, и ее сердце забилось от осознания настоящей опасности. Тем временем Гай, не дожидаясь ответа, повернулся и пошел прочь.

Перемахнув через выступ стены, Гай стал пробираться с балкона вверх по фасаду, думая про себя, что резьба на камне – вещь не только красивая, но и полезная.

Шифер на крыше порос мхом и скользил, но, к счастью, дождь кончился несколько часов назад и яркая луна разорвала облака. Как он и предполагал, задвижка на окне была сломана, и Гай тихо проскользнул через подоконник в темную комнатушку.

– О Господи! – Сара Каллауэй всплеснула руками. – Неужели вы попали сюда по крыше?

Она сидела на чем-то, напоминающем матросский сундук былых времен; ее простое темное платье терялось в тени, волосы были зачесаны назад и чинно спрятаны под белым чепцом, кружево которого слегка поблескивало в лунном свете. Гай тут же вспомнил, как нимб из медных волос окружал ее лицо, когда она вошла в дом из сада, и про себя улыбнулся. Затем он закрыл окно и прошел чуть вперед, сохраняя между собой и Сарой безопасное расстояние.

– Не зря же я договаривался о тайной встрече после полуночи. После этого было бы очень глупо пройти по коридору и открыть дверь.

– Вы поступили правильно, решив быть осторожным, – возразила Сара. – Если бы вас увидели в этих коридорах, каждая леди решила бы, что вы побывали в спальне у ее соперницы, и потому все стали бы злиться.

Гай втянул запах зеленого яблока.

– Без сомнения. К счастью, завтрашний день обещает быть прекрасным; мы возьмем пять экипажей, чтобы посетить мистера Барри Норриса, чья коллекция орхидей может представлять интерес. Тем временем я сумел выяснить у горничной, что садовник лорда Аксхэмптона – это ковыляющий старикан с белыми волосами и что Аксхэмптон терпеть не может ничего экзотического. Молли – девушка не очень-то словоохотливая, но слуга Аксхэмптона – ее дедушка, и он не выращивает ни роз, ни орхидей, так что мы можем смело исключить его из наших списков.

– А мистер Норрис?

– О нем я ничего не знаю. Вы узнали что-нибудь от мистера Пирса?

Брови Сары, рыжеватые на фоне белой кожи, сдвинулись, и она слегка нахмурилась:

– Пожалуй, нет. Этот человек свободно говорит о том, как он выращивает цветы, но стоит коснуться других тем – и сразу же вырастает какая-то странная стена умолчаний.

– Умолчаний, к которым здесь, кажется, склонны все. Никто из слуг не хочет разговаривать о том, что происходит в этой части Девона.

– Мистер Пирс пришел в особое раздражение, когда его жена сообщила, что он целый год не выезжал из Бакли, хотя я уверена, что это правда. Единственное, что я узнала под конец, – это что его новые орхидеи получены от фирмы «Конрад Лоддиджес и сыновья», из Хакни.

– «Лоддиджес» – главный импортер орхидей, так что в этом нет ничего удивительного. Пирс не сказал, кто их привез?

Сара провела пальцем по железным полоскам, которыми был обит сундук.

– Когда я спросила его напрямик, он переменил тему, как будто я спрашивала о тайне гордиева узла. Я не стала настаивать и просто ушла.

– Ничего страшного. – Гай кивнул. – Я никогда не думал, что Пирс – это Фолкорн, совершенно уверен, что Овербридж – не Дедал. Зачем ему преследовать вашу кузину, добиваться ее милостей, когда он без ума от своей жены?

– Да, это просто невероятно.

Гай подошел к камину.

– Мы ищем либо неженатого мужчину, либо мужчину, который сходит с ума по другой женщине, не так ли?

– Если верить письмам Рейчел, вы правы, но вряд ли на нее можно полагаться.

Гай рассмеялся; несмотря на силу своего желания, он получал большое удовольствие от быстроты ее ума.

– Конечно. Мы совершенно не представляем себе настоящих мотивов в этом деле.

– А не может мистер Норрис быть Дедалом?

– Барри Норрис – человек странный, он весь состоит из грубовато-добродушных манер и сердечности, но за ними кроется проницательный, расчетливый ум.

– И он коллекционирует орхидеи?

– Я бы так не сказал. Норрис покупает эти растения, потому что они в моде и ему это по средствам. Теперь, когда мы исключили Аксхэмптона, нашими наиболее реальными подозреваемыми становятся лорд Мурфилд и лорд Уиддон. Больше в этих местах ни у кого нет необходимых средств, хотя Мурфилд тоже весьма незначительный коллекционер.

– А лорд Уиддон?

– О, этот господин просто помешан на орхидеях, но он холостяк и отшельник. Нелегко будет получить приглашение посетить его.

– Значит, выдумаете, что Уиддон может оказаться нашим главным подозреваемым?

– Ну, вряд ли он из тех, кто станет преследовать женщину…

– Интересно, он когда-нибудь посылает своего садовника в Лондон покупать для него растения?

Гай прекратил безнадежное созерцание холодного очага и устремил взгляд на стремительно бегущие облака за окном.

– Разумеется, но что из этого?

Сара, соскользнув с сундука, встала, и лунный свет окутал ее серебряными нитями. Кожа ее блестела, как поверхность жемчужины.

– А нельзя ли просто спросить у леди Овербридж, кто привез ее орхидеи в Бакли?

– Я уже спросил. Увы, Аннабелла столько же знает о том, как содержатся ее теплицы, сколько о девочках, которые вышивают ее бальные платья, или о том, как еда появляется у нее на столе.

– Вы, похоже, не очень-то это одобряете.

Сара усмехнулась.

– Леди, которая безразлична к условиям жизни людей, обеспечивающих ее красивую жизнь, вряд ли заслуживает одобрения.