Уроки плохих манер

Щеки девушки залил очаровательный румянец.

— Благодарю вас. — Откашлявшись, она посмотрела на поднос с едой, к которой Бартоломью так и не притронулся. — Выглядит… аппетитно, — заметила она.

Действительно!

— Я попросил принести яйца и гренки, хотя не совсем то, что разрешил доктор Прентисс. Присоединяйтесь к моей скромной трапезе. — Бартоломью указал рукой на кресло, все еще стоящее возле кровати.

Следом за Лакаби, несущим поднос с чаем, в дверях появились Амелия и Вайолет. Толли был уверен, что они ничего не знают о поцелуе. На лицах девушек не было свидетельствующего об этом осуждающего выражения. По крайней мере Лакаби умел держать язык за зубам и, когда нужно. Возможно, они с камердинером все же поладят.

— Тесс! — воскликнула Амелия. — Лакаби сказал, что ты здесь.

— О да, — отозвалась Тереза с набитым ароматными хрустящими гренками ртом. — Я приехала с Майклом. Не думала, что вы поднялись так рано.

— Не одна ты ранняя пташка, — с изрядной долей скепсиса в голосе произнесла Амелия. — Могу я поговорить с тобой с глазу на глаз, сестричка?

Тереза кивнула.

— Конечно. — Вставая, она положила руку на спинку кровати и наклонилась к Толли. — У меня есть для вас кое-какие новости, — прошептала она так, чтобы ее слова мог слышать только он. — И они вам не понравятся.

Толли было плевать на все, если только Тереза не собирается сообщить ему, что больше не приедет в Джеймс-Хаус.

Глава 10

В юности нас обучают рукоделию, игре на фортепьяно, этикету и, возможно, французскому языку. Все это непременно пригодится девушке в жизни?

«Руководство для леди по благопристойному поведению»

Тереза последовала за Амелией в коридор.

— О чем ты хотела поговорить? — спросила она.

— Что ты делаешь? — Амелия бросила взгляд на распахнутую дверь спальни Толли и отошла еще на несколько шагов. — Помимо того, что завтракаешь вместе с моим деверем.

— Ничего. — Тереза пожала плечами. — Я считаю Толли очень интересным и остроумным человеком. Конечно когда он не изрыгает ругательства. Кроме того, он прикован к постели. Что из того, что кто-то из друзей приходит его навестить?

— Ничего плохого в этом нет. Только вот ты не относишься к числу его друзей.

Тереза нахмурилась:

— Позволь с тобой не согласиться. Я общалась с ним гораздо больше, чем ты, хотя ты и спишь в комнате напротив.

— Он не хочет со мной разговаривать, — ответила Амелия и поджала губы. — И если честно, это меня пугает. И вообще я его… опасаюсь.

— В этом-то и состоит различие между нами. Я его ни капельки не боюсь.

— А должна.

С трудом подавив желание топнуть ногой и скрестить руки на груди, Тереза смотрела на свою кузину и ближайшую подругу.

— Ты просишь меня оставить его? И если это так, я хочу надеяться, что у тебя есть более веская причина запретить мне навещать раненного в бою солдата, нежели твой страх перед ним.

— Это не так. Ради всего святого, Тереза. — Амелия глубоко вздохнула. — Люди судачат о нем. И тебе это прекрасно известно. Если возникнет хотя бы предположение о том, как все обстояло на самом деле, в свете начнут его сторониться. Сколько у тебя сейчас кавалеров?

— О, не знаю. Несколько.

— Ты пользуешься успехом у молодых людей и всегда очень трепетно относилась к собственной репутации. И до сих пор не замужем. Если ты будешь проводить с Толли слишком много времени, все твои воздыхатели обратят свой взор на кого-то другого. Что ты будешь тогда делать?

Тереза вдруг почувствовала себя крайне неуютно, но тут же прогнала это ощущение прочь. Она слишком долго и трудно вырабатывала линию поведения в обществе и никогда прежде не испытывала соблазна поцеловать мужчину с подмоченной репутацией. Почему Толли возымел над ней такую власть?

— Все это вздор, — решительно возразила она. — Мне нравится подтрунивать над твоим деверем. Никому и в голову не придет обернуть это против меня. Более того, ты должна быть мне благодарна. Бог свидетель, полковнику не мешает вспомнить хорошие манеры.

— Это заметила не только ты.

Тереза не упомянула о поцелуе или о том, что их с Толли якобы «дружеские отношения» стали выходить за эти рамки. Разве просыпается «друг» с горячим желанием поскорее увидеть Толли Джеймса снова?

— Я знаю, что приемлемо, а что нет, — вслух произнесла Тереза. — И вообще: то, что я посещаю раненого солдата, достойно восхищения. Это фактически мой долг.

Амелия скептически посмотрела на нее.

— Кого ты пытаешься убедить? Я смотрю, ты во многом преуспела: помогала его оперировать, брила, — а теперь намереваешься накормить? — спросила кузина, которую не слишком убедили слова Терезы.

— Безусловно.

— Но у него есть камердинер.

— Он не доверяет незнакомцам и не желает, чтобы кто-либо приближался к нему с острой бритвой в руке.

— А тебе он доверяет?

Кровь обожгла щеки Терезы.

— Полагаю, что да.

— Почему?

Тереза пожала плечами:

— Я разговариваю с ним открыто и искренне. Очевидно, он ценит честность.

— Думаю, не только это.

— Что ты хочешь этим сказать?

Амелия глубоко вздохнула.

— Мужчины вьются вокруг тебя, Тесс. Так почему бы и Толли не стать одним из твоих обожателей? Он весьма привлекателен. Но я также знаю, что в течение последних нескольких лет ты пишешь пособие по благопристойному поведению. Так вот, то, что сейчас происходит, не вписывается ни в одну главу твоего произведения.

— В таком случае я, пожалуй, включу это в очередное издание.

В словах Амелии присутствовал здравый смысл, Тереза это понимала. Никогда еще она не кормила, не брила совершенно незнакомых, а тем более не нравившихся ей мужчин. Ей даже не пришло бы в голову побеседовать с ними. Ну и как соотнести это ее… увлечение Толли Джеймсом с правилами хорошего тона? Ее отношения с ним никак нельзя было назвать благопристойными, даже несмотря на то что общение с Толли доставляло ей ни с чем не сравнимое удовольствие.

— В таком случае поступай как знаешь. Только запомни вот что. Вчера Стивен пригласил на ужин лорда Хаддерли. Он счел, что если сам глава Ост-Индской компании навестит Толли и поблагодарит за службу и самопожертвование, моему деверю будет проще вернуться в общество. Кроме того, мы надеялись, что присутствие в доме такого гостя поможет пресечь отвратительные сплетни о Толли. Однако лорд Хаддерли отклонил приглашение.

О Господи.

— А Толли знает об этом?

— Нет. И прошу тебя, не говори ему. И вообще хочу предупредить тебя, Тесс: будь осторожна.

Однако прежде, чем Амелия продолжила читать нотации, Тереза вернулась в спальню к Толли, который по-прежнему сидел на кровати с подносом на коленях. На мгновение она остановилась. Сегодня утром в обществе этого мужчины она, казалось, была не в состоянии думать о нависшей над ее головой опасности. И уж тем более о том, что она сама добровольно шагает ей навстречу. Это совсем на нее не похоже.

Толли внимательно посмотрел на Терезу:

— В вас вбили немного здравого смысла?

В ответ на ее лице появилось выражение притворного недовольства.

— Если бы я прислушивалась к каждому совету, то давно уже была бы женой графа Лорча. Вернее, пошла бы по стопам покойной леди Лорч, потому что он, черт бы его побрал, уже отправил на тот свет две жены в стремлении производить на свет детей чуть ли каждый божий день.

Тереза уселась в кресло, стоящее возле кровати, чтобы допить чай и доесть гренки.

— А почему вы не замужем? — внезапно спросил Бартоломью. — Лорда Лорча мы уже исключили, но и без него армию ваших поклонников можно было бы выставить на защиту Фермопил от персидских захватчиков.

Тереза фыркнула.

— У меня нет трехсот ухажеров, но все равно спасибо за сравнение.

В глазах Бартоломью заплескался смех, но только на мгновение. Еще несколько дней назад Терезу чрезвычайно трудно было бы убедить в том, что полковник обладает чувством юмора, несмотря на рассказы Вайолет о веселом нраве ее брата. Тереза не знала, что заставляло Толли сдерживаться: боль, чувство вины или нечто иное, — но рада была услышать в его голосе даже легкий намек на смех. Для нее было жизненно важно помочь Толли вновь обрести радость жизни.