"В самом пекле бессмысленных лет..." (СИ)

А на лугу, серебристом, мерцающем искорками росы, которую предрассветье окрашивало серовато-розовым, он словно впервые увидел Изуми - как она набрасывает на покрытые росой цветки большой лоскут тонкого шелка, захваченный из дому, как потом снимает пропитанную росой ткань и осторожно, будто совершая ритуал, прижимает обеими ладонями к лицу, как сгибается и разгибается ее стан в тонкой юкате, уже тоже влажной от росы и оттого облеплявшей тело, и знакомое уже жемчужное сияние исходит от ее хрупкой фигурки… Соджи несколько раз сморгнул, пытаясь избавиться от наваждения, но сияние никуда не исчезло. “Сейчас как раз такое время, когда нужно умываться росой”. Росой так росой. Он, наверное, согласился бы без раздумий, если бы Изуми предложила прыгнуть в Паучий пруд.

А когда они вернулись, в усадьбе на них обрушился гнев рыжей воспитательницы. Громовым голосом она выкрикивала иностранные слова, судя по побледневшей Изуми, очень неприятные. Соджи уже готов был сделать что-то отчаянное, несмотря на его убеждение, что воевать с женщинами недостойно, когда на шум вышла Мэри-сан и двумя спокойными фразами остановил гнев рыжей ведьмы. С того дня решимость Соджи свести воспитательницу Изуми с Хиджикатой стала тверже гранита.

- Любовь, возможно, - сказал Яманами. Все зашумели, заспорили, даже всегда невозмутимо спокойный и добродушный Кондо оживился. Но развивать свою мысль Яманами не стал, привычно склонил голову, словно признавая себя побежденным, и в дальнейшем обсуждении участия не принимал.

- Не всякая ученость хороша, - высказался Хиджиката, когда они умывались после занятий в додзё. Соджи понимал, что сейчас для едкостей не время, но не удержался:

- Хиджиката-сан, мне кажется, вы ненавидите чувства именно потому, что боитесь, вам с ними не совладать, - нарочито задумчиво проговорил он вполголоса, обращаясь скорее к черпаку для воды, чем к Хиджикате.

Против ожидания тот в ответ не вспылил, а только пренебрежительно хмыкнул.

- Ты, Соджи, прямо как моя сестра - болтаешь невесть что. Может, еще и женить меня, как она, надумаешь?

Старшая замужняя сестра Хиджикаты была чем-то похожа на Мицу, и так же как Мицу, по-своему заботилась о младшем брате, изводя непрестанными наставлениями, когда он приходил к ней в Хино. Но если Соджи весело отшучивался, когда Мицу уговаривала его есть побольше и не пить холодной воды во вред здоровью, то Хиджиката на постоянные уговоры жениться и остепениться вспыхивал порой как сухой трут.

- Ну зачем же жениться? - Соджи постарался взять тон старого прожженного кутилы. - Разве мало достойных внимания женщин и без этого?

- Ого! - усмехнулся в ответ Хиджиката.

А Соджи, не меняя тона, повел разговор, ловко свернув на приближающийся храмовый праздник в Фучу, во время которого случайные связи с незнакомыми женщинами считались делом почти благочестивым. И Хиджиката подхватил идею с неожиданным воодушевлением. А дальнейшее могло служить иллюстрацией к прекрасным стратегическим способностям Хиджикаты - разработать несколько вариантов плана по выманиванию “рыжей красавицы иностранки” ему, казалось, вообще не стоило никаких усилий.

- Все, что от тебя требуется - пригласить на храмовый праздник ту девочку, которую иностранцы приняли в свою семью. Ничего, поскучаете немного, а когда будут гасить огни, вернетесь в усадьбу. - Соджи подумал, что как раз тогда, когда гасят огни, собравшиеся разбиваются на парочки и уединяются в ближайших кустах, плеснул воды себе в лицо и поспешно принялся вытираться. Но лицо и тон самого Хиджикаты оставались невозмутимыми, и Соджи не мог сказать, подшучивает над ним Хи-сан или действительно всерьез увлекся идеей обольщения иностранки. Когда имеешь дело с Хиджикатой, ничего нельзя знать наверняка.

***

Когда Соджи уже вышел из Янаги и свернул с широкой дороги на более узкую, идущую в усадьбу Сэги, его окликнули. Яманами, который ушел из додзё сразу после обеденного разговора, сидел на придорожном камне, явно ожидая Соджи.

- Вы не будете против, если я составлю вам компанию, Окита-сан? Я собирался в Эдо, но встретил тут в Янаги знакомого, который как раз посещал вашего патрона, господина Доннеру. Заболтался немного. Теперь вот пойду в Фучу, там переночую, а в Эдо отправлюсь завтра с утра.

- Разумеется, я буду рад разделить с вами дорогу. - Это была правда, Соджи всегда было приятно и интересно беседовать с Яманами, который единственный в Шиэйкане, похоже, не держал его за несмышленого мальчишку. И в особенности его тянуло поговорить с Яманами сегодня.

Они неспешно пошли по дороге, которая почти терялась порой в густых зеленых зарослях.

- Яманами-сан… что вы имели в виду, когда говорили о… о ронинах из Ако?

- Разве их верность господину не была тою же любовью? - без промедления ответил Яманами, будто только этого вопроса и ждал. - Все отдать ради того, кого любишь… и самое жизнь. Ведь могли же они хранить верность… сегуну и его законам, скажем.

- Говорят, что любовь мужчины и женщины разнится, - сказал Соджи, вспомнив высказывание Хиджикаты на эту тему. С Яманами было легко говорить о таких вещах. - Мужчина отдает, а женщина умеет только брать. Поэтому любовь к женщине губительна.

- Я не считаю, что это так, - усмехнулся Яманами. - Настоящая любовь всегда стремится отдавать. А та, что хочет лишь брать - это не любовь, это та самая отягчающая дух привязанность, от которой Будда учит избавляться.

- Вот как…

Соджи отвернулся, чувствуя себя чем-то вроде переполненного сосуда, готового взорваться изнутри от своей полноты. Нужно было срочно перевести разговор на что-то другое, и он сказал:

- Так вы говорите, ваш знакомый посещал Доннеру-сэнсэя? - это было достойно удивления - Яманами ненавидел иностранцев и хоть и не стоял за их прямое физическое уничтожение, все же был сторонником “изгнания варваров”. И вряд ли стал бы водить знакомство с кем-то, кто иностранцам симпатизировал. Тут Соджи снова подумалось, что его самого уже почти можно отнести к симпатизирующим.

- Именно так, - легко кивнул в ответ Яманами. - Это очень поучительно - то, что делает Доннеру, когда пытается понять суть преступной личности. И лишний раз доказывает, что иностранцев со временем надо изгнать.

Яманами проговорил это с привычной полуулыбкой, по которой нельзя было понять, серьезен он или шутит.

- Мой знакомый был некогда учеником Есиды Сёина(4).

- Того самого, которого казнили за попытку удрать в Америку на одном из “черных кораблей”(5)? - удивленно перебил Соджи. Он слышал, что многие приверженцы “изгнания варваров” были учениками Сёина, но никак не мог увязать эти две вещи.

- Именно того, - кивнул Яманами. - Мы поспорили тут сегодня с моим знакомцем, и я только теперь понял - глупцы те, кто просто истребляет варваров. Сёин учил, что врага надо хорошо узнать и использовать то из опыта врага, что возможно. Вы не видели “черных кораблей”, Окита-сан, вы были тогда еще очень молоды. Я тоже их не видал, но видевшие рассказывали, что они огромны, и те пушки которыми они оснащены, не идут ни в какое сравнение с пушками, имеющимися у нас, японцев. Американцы, англичане, французы, голландцы - надо признать, они обогнали нас в отношении техники, особенно военной, да и еще кое в чем. И чтобы избежать участи Китая, мы должны учиться.

Соджи слушал, раскрыв рот, и порой даже сбивался с шага.

- Так было и в древности, до эпохи Воюющих провинций - Ямато взяла лучшее из опыта Китая и Кореи, преобразовала и стала только сильнее. Потому что дух Ямато непобедим. И поэтому Китай сейчас захвачен англичанами, а Ямато в скором времени станет сильнее и Англии, и Америки. Взять лучшее из их опыта и обогатить тем, в чем сильнее мы - несокрушимым духом и гибкостью. Сильно то, что молодо и гибко. Окита-сан, вы видели когда-нибудь ветки под снегом - старая ломается, а молодая выпрямляется, сбрасывая снежную тяжесть. Но для этого нужно очень много потрудиться - всем нам.

- Боюсь, я в этом всем почти ничего не смыслю, Яманами-сан. Я только и умею, что мечом махать, - вздохнул Соджи. Ему казалось, что перед ним открывается ход в некий новый, пугающе новый мир. А между тем и в старом мире нового и пугающего для него сейчас предостаточно.