Анжелика в России

Де Помпон развел руками:

— Это может занять один месяц, сир, а может занять и все пять. Море не безопасно. Пираты, начиная с наших доморощенных изменников и кончая неким Рескатором, свирепствуют. Позволю себе напомнить вашему величеству историю нашей очаровательной маркизы дю Плесси…

— Да-да. И что же? — перебил его король.

— Придется посылать из Тулона несколько военных кораблей. Нуантеля, если ваше величество изволит помнить, везли в Турцию под охраной четырех кораблей, а сейчас еще опаснее.

— И тем не менее поторопитесь. Такова моя воля, — пристукнул тростью король.

— Слушаюсь, ваше величество, — согнулся в поклоне министр иностранных дел.

Король прошелся от окна к окну, лицо его было задумчиво. Казалось, что министр напомнил ему о чем-то очень важном, но мысль ускользнула от него. Министр провожал его взглядом.

— Вы что-то говорили о маркизе дю Плесси, — вспомнил король, и де Помпон внезапно, словно озаренный, воскликнул:

— Ах, ваше величество! Вы подсказали мне поистине счастливую идею!

— Да? И что же это за идея? — остановился удивленный криком министра король.

— Маркиза дю Плесси, вот человек, который нам сейчас нужен…

— Маркиза дю Плесси? — король был несколько озадачен. — Эта женщина нарушила мое распоряжение и, обуянная странной идеей, бросилась на поиски своего первого мужа, ныне… м-м… покойного. И сама судьба воздала ей по заслугам. Она еле жива и навлекла на себя наше недовольство. Я подумываю, стоит ли пускать ее в Париж.

— Воля вашего величества — закон, — вновь поклонился де Помпон. — Но я осмелюсь напомнить вашему величеству, она блестяще провела дело с посланником персидского шаха…

— Уж не рекомендуете ли вы мне сделать ее послом в Турции? — усмехнулся король.

— Вовсе нет, ваше величество. Речь идет всего лишь о доставке инструкций Нуантелю. Мы, разумеется, вышлем специального гонца, дадим ему корабли, соответствующий эскорт. Но… в море небезопасно, и мы подкрепим наше предприятие: пустим вслед за нашим посланцем маркизу дю Плесси с такими же инструкциями, но не через владения императора и не по морю, а… скажем… через Швецию, Польшу или Россию. Она нарушила распоряжения вашего величества, пусть искупит свой проступок. Эта бойкая и нахальная женщина проберется в ад, не то что в Турцию.

— Это опасно.

— Она преодолевала гораздо большее, сир. Поистине, это не женщина, а сам сатана.

Король вновь задумался. За окнами шуршали под ветерком молодые деревца версальского сада, и человечку за портьерой казалось, что король что-то шепчет своему министру. Но нет: король поднял голову и посмотрел де Помпону в глаза:

— Скажите, де Помпон, эта мысль действительно пришла вам в голову только что? Не раньше?

Де Помпон изобразил на лице изумление.

— Я потому это спрашиваю, любезный де Помпон, что некоторые из наших придворных увлечены вздорной идеей вершить свои личные делишки через женщин, отмеченных нашим вниманием, — продолжал король. — Если бы они только знали, как мало значат для меня женщины! Франция — вот о чем я не устаю думать и заботиться.

— Вне всякого сомнения, сир, — пробормотал де Помпон.

— И сейчас, я чувствую, опять что-то затевается. Что? — резко обернулся король к де Помпону, тот даже попятился и отрицательно замотал головой.

Несколько минут король молча прохаживался, постукивая тростью по зеркально сверкающим полам, министр следовал за ним.

— Маркиза дю Плесси, без сомнения, очень своеобразная женщина, — вздохнув, сказал король. — Она именно такая, как вы ее описали. И все же — прелесть, что за женщина! В вашем предложении я нахожу много интересного. Поговорите с ней, Я не хочу с ней встречаться, своим непослушанием она доставила мне несколько горьких минут, и я еще не простил ее. Итак, поговорите с ней. Пусть едет. Но!.. Но я хочу, чтобы она вернулась живой. Живой, де Помпон, и здоровой! Вы ей дадите провожатого, который будет ее негласно опекать и оберегать от случайностей. Негласно, де Помпон! Я не хочу, чтобы во время поездки она закрутила еще один роман на потеху всем европейским дворам. Почему бы вам не послать… Черт, забыл его имя…

В этот миг человечку за портьерой показалось, что по коридору к двери приближаются чьи-то шаги. Он отскочил в темный угол и вжался в стену. Четкий, слаженный шаг трех-четырех человек прогрохотал по коридору мимо двери и стих: очередной караул шел куда-то на смену. Выждав еще немного, человечек опять прокрался к портьере.

— Да, я представлял этого человека вашему величеству, — голос министра звучал гораздо менее радостно. — Служба вашему величеству — большая честь для него, но, сир, предприятие опасно… В случае чего…

— В любом случае этот юный повеса не потеря для Франции и не приобретение для Господа Бога, — холодно перебил де Помпона король.

«О ком же они говорят?» — пытался понять человек за портьерой.

— Но, сир, этот молодой человек…

— Да, мне что-то говорили о ваших с ним… э-э… увлечениях, — насмешливо сказал Людовик.

— Клевета, ваше величество! — горячо воскликнул министр иностранных дел.

— Я так и подумал. И здесь, любезный де Помпон, мы убьем сразу двух зайцев: посылая этого молодого человека в столь ответственную и дальнюю командировку, вы рассеете все слухи и сплетни относительно вашей с ним связи…

— Но, сир! Никакой связи нет! — умоляюще воскликнул де Помпон.

— …А если он и вправду склонен… так сказать… то это придаст нам больше уверенности относительно маркизы дю Плесси, не станет же он ее соблазнять… Это вторая гарантия. Дипломатическое поручение так дипломатическое поручение, а не очередная любовная интрига. Вы со мной согласны, господин министр?

Де Помпон молча поклонился.

— Какие инструкции вы пошлете Нуантелю в Турцию? — ровным, спокойным голосом произнес король, возвращаясь к вершению судеб Франции и всего мира.

— Я обдумываю это, сир. И даже когда обдумаю, не рискну произнести их вслух. Иногда даже камни подслушивают, — произнес де Помпон и подозрительно покосился на колеблющиеся портьеры.

Человечек отклонился, неслышно удалился к двери и выскользнул в темный коридор.

* * *

В тот же вечер у старого каменного дома в одном из парижских предместий остановился наемный экипаж. Пассажир, прикрываясь плащом, отсчитал равнодушному возчику несколько мелких монет и отошел в тень под каменную стену. Только когда экипаж, стуча колесами, скрылся в переулке, закутанный в плащ человек прошел вдоль стены, завернул в узкий и темный дворик, пересек его и несколько раз с перерывами стукнул в зарешеченное окошко. Приоткрылась занавеска, прибывшего внимательно рассмотрели и дали какой-то знак. Невдалеке тихо скрипнула, приоткрываясь, тяжелая дверь.

Каменные ступени вели вниз, в полуподвальное помещение, которое было неожиданно уютным. Полумрак, слабое пламя нескольких свечей, блеск начищенных подсвечников, колеблющиеся отсветы каминного огня на начищенном полу, тяжелые пушистые ковры на стенах — все это создавало ощущение мягкости, надежности и чистоты. Несколько человек, судя по одежде — торговцев, сидели в углу за невысоким столиком, уставленном кубками с вином и закусками.

— А вот и наш друг! — воскликнул один из них, когда гость, продолжая кутаться в плащ, спустился в комнату. — Мое почтение, сударь! Как здоровье его величества, короля Людовика?

Остальные, сидевшие за столом, лишь молча посмотрели на вошедшего. Тот, видимо, никому не доверявший, склонился к уху приветствовавшего его господина, плотного седоватого голландского купца, и что-то прошептал.

— О! — седые брови голландца поползли вверх. — Одну минуту, господа. Я оставлю вас не надолго…

Он поднялся и жестом пригласил гостя следовать за ним. Минут десять они о чем-то оживленно шептались в дальнем углу, потом голландец передал гостю увесистый кошелек и проводил, отстранив слугу, вверх по лестнице.

— Что-то новое? — спросили от стола, когда голландец, в задумчивости потиравший руки, спустился обратно. — Новые налоги? Новые тарифы?