Скандально известная

Внезапно Габби стало ясно, что бывает судьба и хуже: полностью лишиться дома и дохода, который позволял им жить хотя и скудно, но, по крайней мере, сводить концы с концами; быть вынужденными покинуть Готорн-Холл и самим зарабатывать себе на жизнь – если очень повезет, то в качестве гувернанток или компаньонок.

Габби попыталась хладнокровно обдумать эту возможность и поняла, что Бет слишком мала и для того и для другого. А Клер… Кто же наймет в гувернантки Клер, красота которой столь ослепительна, что заставляет оглядываться на нее каждого встречного даже тогда, когда она просто идет по улицам Йорка, ближайшего из крупных городов? Ни одной женщине благородного происхождения и в голову не придет предложить Клер работу.

Когда Габби осознала сложность ситуации, в которой они оказались, ее бросило в дрожь. Двадцатипятилетняя старая дева с заурядной внешностью, да еще и охромевшая в результате несчастного случая, происшедшего с ней в возрасте двенадцати лет, она была единственной из трех сестер, кто мог рассчитывать на получение работы. Но даже если ей несказанно повезет и она сумеет найти себе место, позволят ли ей взять с собой сестер?

Едва ли. Почти наверняка нет. Особенно если потенциальная работодательница увидит Клер.

Что же делать? Габби так растерялась, что обычное здравомыслие покинуло ее. Внезапно эсквайр Катберт и мистер Престон стали казаться ей маяками в бурном море. Если придется выбирать, то Клер наверняка предпочтет выйти замуж, а не скитаться по свету в поисках ночлега и пропитания.

«Подожди, – твердо сказала себе Габби, пытаясь справиться с растущим страхом. – Еще слишком рано паниковать. Должны быть и другие варианты».

И тут ее осенило. Известие о смерти брата не успело дойти до Англии.

– У него осталась семья? Сын? – Габби с тревогой и надеждой всматривалась в лицо Джима.

– Мисс Габби, его светлость был холост и, насколько я знаю, бездетен. Думаю, если бы он вернулся в Англию и вступил в наследство, то нашел бы себе здесь достойную невесту.

– Да.

Габби постаралась унять волнение и сосредоточиться. Какая бы судьба ни ждала ее и сестер, были вещи, которые требовалось сделать немедленно. Например, составить список людей, которых следовало известить о смерти графа Уикхэма. Габби пришлось делать это после недавней кончины отца, так что опыта ей было не занимать. Во-первых, нужно будет поставить в известность мистера Челлоу, старшего поверенного отца; во-вторых, двоюродного брата Томаса…

Эта мысль заставила Габби похолодеть.

Со смертью Маркуса титул и все имущество перейдет к ближайшему родственнику по мужской линии, достопочтенному [1] Томасу Бэннингу, сыну покойного кузена отца. Ее отец ненавидел Томаса, а Томас, его ужасная жена, проглотившая аршин леди Мод, и две дуры-дочери с наслаждением отвечали ему тем же. Габби видела эту семейку раз пять-шесть за всю свою жизнь, в последний раз на похоронах отца. По отношению к ней и сестрам Томас с трудом соблюдал приличия, а его жена и дочери не делали и этого.

Отныне она, Клер и Бет оказывались во власти Томаса. Поняв это, Габби похолодела. Отец, бывший убежденным женоненавистником, ничего не завещал трем своим дочерям. К ужасу Габби, это выяснилось только после его смерти. У сестер не было ни денег, ни собственного дохода. Они целиком и полностью зависели от щедрости – или отсутствия оной – нового графа.

Габби уже не в первый раз подумала, что покойный отец отправился прямиком в ад.

Хотя грешно было так думать о собственном родителе, она ничего не могла поделать. Отец заслужил геенну огненную, ибо даже после смерти продолжал приносить несчастье тем, кого должен был любить и о ком надлежало заботиться.

«Может быть, Томас позволит нам остаться в Готорн-Холле», – без особой надежды подумала Габби. Может быть, леди Мод доставит удовольствие, если «смесь святого Матфея» (как она пренебрежительно называла Габби и ее сестер, потому что все они были от разных матерей, поочередно сменявших друг друга в роли графини Уикхэм) окажется у нее на положении бедных родственников.

Но тут Габби снова подумала о Клер и поняла, что даже этой слабой надежде сбыться не суждено. Мод не подпустит Клер к своим дочерям-уродинам на пушечный выстрел.

– Мисс Габби, его светлость написал вам письмо.

Слова Джима вывели Габби из задумчивости.

– Письмо? – Молодая женщина сама удивилась тому, как ровно и бесстрастно звучит ее голос.

– Его светлость написал письмо вечером накануне… накануне своего ухода. Утром он отправился на охоту, шел по следу тигра. Он был в джунглях один, если не считать этих язычников, его туземных слуг. Его светлость позвал меня в свою палатку и дал мне это для передачи вам. – Джим порылся в кожаной сумке, висевшей у него на боку, вынул слегка помятый, запачканный лист бумаги и вручил его хозяйке.

Габби взяла его, сломала печать и развернула. На листке, который играл роль конверта, было всего несколько строчек, написанных крупным, уверенным почерком. Однако внутри оказался еще один запечатанный листок. Габби отложила его в сторону.

Письмо гласило:

«Дорогая Габби!

То, что я знаю о нашем отце, и дошедшие до Цейлона слухи заставляют меня считать, что ты, по крайней мере, преуменьшаешь трудности, с которыми столкнулась после его смерти. Я прошу прощения за то, что не занялся этим делом раньше. Охотно признаю, что не подумал о материальном положении своих сестер. Настоящим письмом я разрешаю тебе отправить нашу сестру Клер в Лондон для дебюта в наступающем сезоне. Сделай все как можно лучше и распорядись выделенной суммой так, как считаешь нужным. С этой целью прилагаю письмо, которое тебе следует передать нашим поверенным, господам адвокатам Челлоу, Мейсеру и Сейдону, вместе с моими наилучшими пожеланиями. Обстоятельства складываются так, что я скоро покину Цейлон и уже с удовольствием предвкушаю путешествие в Англию. Не пройдет и нескольких недель, как я встречусь с вами в Лондоне. С нетерпением жду продолжения нашего знакомства, а также возможности познакомиться с Клер и малышкой Бет.

Искренне твой Уикхэм».

Габби, не сводившая глаз с письма, почувствовала, как их застилают слезы. Брат был очень любезен, настроен дружелюбно и, судя по письму, собирался позаботиться о своих единокровных сестрах, несмотря на то что видел Габби лишь однажды. Маркус приезжал в Готорн-Холл, когда ей было одиннадцать лет. Естественно, подробности того старого визита почти изгладились из ее памяти. Теперь от единокровного брата остались только смутные воспоминания и жалкий клочок бумаги.

Это было тяжело, но Габби уже привыкла к мысли, что такова жизнь.

Другое письмо действительно было адресовано господам Челлоу, Мейсеру и Сейдону. Габби повертела сложенный листок в пальцах и снова посмотрела на Джима.

– Габби, Габби, неужели вернулся Джим?

Дверь библиотеки распахнулась, и в комнату без стука ворвалась леди Элизабет Бэннинг, живая рыжеволосая пятнадцатилетняя девушка, еще не утратившая детской округлости. Как и Габби, она носила строгий траур, хотя его официальный срок давно истек. Все объяснялось очень просто: денег на новые платья у сестер не было. После смерти их отца мистер Челлоу неохотно дал согласие на приобретение траурных нарядов за счет средств, которыми распоряжался, однако добавил, что по закону он не имеет права расходовать эти деньги без разрешения нового графа, которому они теперь принадлежат. Он сказал, что даже выплата мизерного жалованья слугам, которой раньше распоряжалась Габби, стала поводом для споров между адвокатами. В конце концов партнеры сошлись на том, что до вступления в права наследства нового графа все должно идти по-прежнему, если только они не получат письменных указаний об обратном.

– Ох, Джим, это и в самом деле ты! Что сказал наш брат? – Карие, как у спаниеля, глаза Бет тут же отыскали Джима. Это избавило Габби от необходимости отвечать на первый вопрос сестры. Бет устремилась к ним и засыпала Джима вопросами. – Ты нашел его?