Скандально известная

«Нет, – успокоил он себя. – Разве что она ясновидящая. Откуда ей знать?»

След, который привел его сюда, не был известен никому, кроме него самого и очень немногих посвященных. Он преследовал убийцу Маркуса до самого Коломбо, а потом потерял. Инстинкт привел его в порт. Там он снова почуял след, следовал по нему до самого Лондона и, в конце концов, нашел то, что искал.

Труп головореза разлагался в комнате отвратительной ночлежки, обитатели которой три дня не замечали вони. Было ясно, что кто-то добрался до наемного убийцы первым. Этот «кто-то» и был тем, кого он искал. Человеком, который приказал убить Маркуса.

В письме, заставившем его отправиться на Цейлон, Маркус писал: «Приезжай немедленно. Хочешь верь, хочешь нет, но я нашел». Он не слишком верил этому, однако поехал. И опоздал. Маркуса убили на его глазах.

Ему оставалось только одно: отыскать человека, который отдал приказ об устранении его друга. Он решил, что лучший способ сделать это – самому стать Маркусом в надежде, что заказчик, убедившись в неудаче покушения, повторит попытку. Однако до сих пор ничего не получалось. Безуспешно объездив весь Лондон, он неохотно признал, что разыскиваемый им человек достаточно умен, чтобы залечь на дно.

А теперь приехали сестры Маркуса, и старшая из них смотрела на него так, словно он привидение, явившееся с того света. Но она не могла знать, что он не Маркус. Если только у нее, конечно, не было шпионов на Цейлоне.

И все же он осторожно изучал ее, чувствуя в ней потенциальную угрозу. Ее удивление при виде брата было преувеличенным. Она была одета в траур по случаю смерти близкого родственника. Но если бы траур был недавним, она не совершила бы поездку в Лондон, единственной целью которой (если верить учтивой миссис Бакнелл и менее словоохотливому, но заслуживавшему доверия Стайверсу) было введение сестры в высшее общество. Большей помехи его планам нельзя было себе представить. Присмотревшись как следует, он понял, что ее наряд не только вышел из моды, но и сильно износился. Следовательно, ее тяжелая утрата была довольно давней.

Так чем же объяснялась столь острая реакция на его присутствие? Может быть, Габриэлла относилась к тому типу женщин, которых выводит из себя малейшее отклонение от привычного?

Нет, ее волевой подбородок говорил об обратном.

– М-маркус? – с запинкой выдавила она. Ее голос был тихим и неожиданно низким.

– Дорогая сестра, неужели я действительно застал тебя врасплох? – непринужденно спросил он, отпустив ее руку и глядя в широко раскрытые глаза молодой женщины.

Их радужки были такими же серыми и холодными, как нескончаемый английский дождь. Это порадовало его: сия типичная английская леди не могла обладать особой проницательностью. Она видела в нем лишь то, что было снаружи: старшего брата, главу семьи, мужчину, державшего в руках ее будущее, упавшего с неба и, возможно, готового вмешаться в жизнь ее самой и младших сестер. Если так, то ее изумление объяснялось страхом и становилось более понятным. Ясно одно: она носит траур не по Маркусу Бэннингу, седьмому графу Уикхэму. Иными словами, не по нему самому.

Слегка успокоившись, он взглянул на спутниц Габриэллы. За ее спиной скромно держались три особи женского пола и смотрели на него с удивлением и интересом. Худая пожилая женщина рассматривала его прищуренным взглядом колючих глаз. Видимо, это была гувернантка, привыкшая защищать своих молодых хозяек. Опиравшаяся на ее руку умопомрачительно красивая девушка, при виде которой он широко раскрыл глаза, пока не вспомнил о правилах хорошего тона, не могла быть никем, кроме Клер. А широко улыбавшаяся совсем юная леди с волосами морковного цвета – наверняка Элизабет.

Ну конечно.

– Маркус, это действительно ты?

Непосредственная Элизабет вприпрыжку устремилась к нему навстречу, раскинув руки. Однако добраться до «брата» она не успела: Габриэлла, к которой вернулось если не самообладание, то здравый смысл, быстро схватила девочку за руку. Остановленная, но рвущаяся к новоявленному родственнику, Элизабет широко улыбалась ему.

– Действительно, – ответил он, взял ее за руки и ответил улыбкой на улыбку.

Габриэлла с явной неохотой отпустила локоть сестры, и он едва удержался, чтобы не бросить на Габби еще один пристальный взгляд.

– А ты, я полагаю, Элизабет?

– Да. Но запомни, для тебя я просто Бет!

– Стало быть, Бет.

Все еще улыбаясь, он выпустил ее руки и посмотрел на третью сестру. Он не видел Габби, но чувствовал, что та нахохлилась как наседка, готовая клюнуть обидчика.

– А ты – Клер.

Красавица смущенно улыбнулась ему. О боже, да она просто прелесть! Смириться с мыслью, что она его сестра, будет нелегко.

– Да.

Продолжая улыбаться Клер как добрый дядюшка, он обратил внимание на служанку. Упорный взгляд Габриэллы заставлял его чувствовать себя все более неуютно. Он решил, что лучше всего не обращать внимания на ее необычное поведение. Проследив за его взглядом, Габриэлла слегка повернулась и тем же низким, но уже уверенным голосом представила ему незнакомку:

– Это мисс Туиндлсхэм, заботившаяся о нас много лет.

Он поклонился.

– Мисс Туиндлсхэм, добро пожаловать в особняк Уикхэмов.

– Благодарю вас, милорд.

Выражение лица Туиндл смягчилось. Гувернантка жеманно улыбнулась, и он почувствовал, что выдержал некое испытание. Клер тоже продолжала улыбаться ему, а малышка Бет просто светилась радостью. Единственной новоявленной родственницей, недовольной его появлением, оставалась Габриэлла, продолжавшая хмуро и настороженно следить за ним.

Он, насколько мог радушнее, улыбнулся ей. Оставалось надеяться, что эта улыбка хорошо передает его братские чувства.

– Маркус, вы не хотите представить меня своим сестрам?

Рядом с ним очутилась Белинда и вновь взяла его под руку. Жена лорда Уэйра, дряхлого пэра Англии, безвыездно жившего в своем девонширском поместье, она ежегодно приезжала в Лондон, где ее всюду принимали, несмотря на страсть к азартным играм и неприкрытое кокетство с представителями противоположного пола. Он встретил Белинду вскоре после прибытия, познакомившись с ней за ломберным столом. В ту же ночь она стала его любовницей. Но властность этой женщины начинала ему претить. Кроме того, ее зрелая красота явно уступала юной прелести Клер.

Однако эта мысль не отразилась на его бесстрастном лице.

– Леди Уэйр, позвольте представить вам леди Габриэллу, леди Элизабет, леди Клер Бэннинг и мисс Туиндлсхэм.

Габриэлла, проявив врожденное умение разбираться в людях, подала Белинде два пальца и пробормотала что-то неопределенное, но было видно, что подобное знакомство ничуть не льстит ей. Младшие сестры улыбнулись и протянули руки, а мисс Туиндлсхэм сделала книксен.

Он завершил представление, небрежно указав рукой на остальных гостей:

– Это леди Алисия Монтень, миссис Эрмитедж, лорд Денби и достопочтенный мистер Пул.

Обмен приветствиями прервал Стайверс, который после короткой беседы с лакеем почтительно остановился за спиной хозяина.

– Да, Стайверс?

– Милорд, кареты поданы.

Тот кивнул:

– Спасибо. – А затем, обратившись к гостям, которые напоминали стаю любопытных павлинов, окруживших четырех ворон, громко сказал: – Если мы не хотим пропустить вечерний спектакль, нам пора ехать. Габриэлла, Клер, Бет, поговорим завтра утром. Не сомневаюсь, что Стайверс прекрасно позаботится о вас.

Попрощавшись с сестрами и мисс Туиндл, любители театра разобрали свои шляпы, накидки, плащи и трости. Затем дверь открылась, и они устремились на улицу, где, несмотря на апрель, царил пронизывающий холод. В последний раз оглянувшись на сестер через плечо, он заметил, что Габриэлла, стоявшая в окружении остальных, продолжает следить за ним. На мгновение их взгляды встретились, а потом тяжелая дверь особняка со стуком захлопнулась.

Но даже когда он оказался в карете рядом с благоухающей Белиндой, выражение лица Габриэллы не выходило у него из головы. Прошло несколько минут, прежде чем он вспомнил, где видел похожий взгляд.