Сэру Филиппу, с любовью

— Я велю кухарке позаботиться о том, чтобы ужин не остыл, — пообещал он. — А сам я займусь тем, чтобы дети получили по заслугам.

Филипп повернулся, чтобы идти, но тут в спину ему прозвучали слова Элоизы:

— Прошу вас предоставить это мне, сэр Филипп.

Он резко обернулся.

— Что именно вы собираетесь с ними сделать?

— Не беспокойтесь, — усмехнулась она, — бить не буду!

Филипп никогда не верил, что он, сэр Крейн, способен испугаться женщины, но взгляд Элоизы заставил его поежиться. В этом взгляде было что-то демоническое.

— Мисс Бриджертон! — Филипп попытался взять себя в руки, причем почти в буквальном смысле: он скрестил руки на груди. — Я полагаю, что как отец я имею право, точнее, обязан знать, что вы собираетесь сделать с моими детьми.

— У меня есть несколько вариантов, но я еще пока не знаю, на каком из них остановить свой выбор.

— Смею я хотя бы надеяться, — мрачно усмехнулся он, — что вы оставите их в живых?

— Уверяю вас, сэр, — в тон ему ответила Элоиза, — они останутся не только живы, но и без малейшей царапинки.

С минуту Филипп неподвижно смотрел на нее, но затем его губы медленно растянулись в удовлетворенной улыбке. Он был уверен, что детей следует наказать — хотя ни в коем случае не физически — и что мисс Бриджертон сумеет-таки изобрести именно тот вид мщения, который послужит близнецам уроком — то, чего долгие годы тщетно добивался Филипп. Разумеется, женщина, у которой хотя и нет своих детей, но имеется куча племянников, сумеет это сделать самым искусным способом. Филипп уже был почти рад, что его отпрыски устроили с мисс Бриджертон эту коварную шутку, которая, если даст Бог, обернется в конечном счете против них же самих. Как говорится, нет худа без добра.

Оглушительный визг Аманды раздался как раз в тот момент, когда Филипп и Элоиза приступили к ужину.

От неожиданности Филипп уронил ложку прямо в тарелку с черепаховым супом. Элоиза же выглядела спокойной, если не считать небольшого тревожного румянца на щеках.

Как ни в чем не бывало она отправила ложку с супом в рот.

— Ничего страшного с ней не произошло! — уверила она Филиппа, вытирая губы салфеткой.

Филипп приподнялся.

— Может быть, мне следует… — начал он.

— Я подложила ей рыбу в кровать, — заявила Элоиза, пытаясь скрыть улыбку.

— Рыбу? — Удивлению Филиппа не было предела.

— Да. Довольно крупную.

Филипп закашлялся — воображение мигом нарисовало ему нечто никак не меньшее акулы.

— М-м-м… — пробормотал он, — позвольте полюбопытствовать, а где вы взяли эту рыбу, Элоиза?

— У миссис Смит, — произнесла она столь прозаично, словно кухарка Филиппа снабжала ее рыбой уже который год.

Филипп снова опустился на стул, убедив себя, что не стоит все бросать и бежать на помощь Аманде, хотя поначалу у него было именно такое желание — малышка кричала, словно ее резали.

Однако Аманда вполне заслуживала этого после того, что она и ее брат так скверно поступили с мисс Бриджертон. Заставив себя успокоиться, Филипп зачерпнул ложку супа, но вдруг замер и поднял глаза на Элоизу.

— А что вы подложили Оливеру? — спросил он.

— Ничего.

В глазах Филиппа был вопрос.

— Это заставит его быть в напряжении — все время ждать, когда же я что-нибудь ему подсуну, — объяснила Элоиза.

Филипп посмотрел на нее, не скрывая своего восхищения и в очередной раз убеждаясь, что его гостья весьма неглупа.

— Будьте готовы, Элоиза, — предупредил он ее, — что они непременно постараются отомстить вам.

— Я буду начеку, — откликнулась Элоиза таким тоном, словно это ее мало волновало.

Неожиданно она посмотрела Филиппу прямо в глаза, так что тому стало не по себе.

— Я полагаю, — проговорила Элоиза, — что вашим детям известно, с какой целью вы пригласили меня в свой дом?

— Я никогда не говорил им ни о чем подобном.

— Я так и думала, что вы не станете с ними об этом говорить! — пробормотала она.

Филипп, нахмурившись, взглянул на нее, стараясь понять, произнесены ли ее слова с целью задеть его.

— Я считаю, что не стоит посвящать детей в мои личные дела, — заявил он.

Элоиза пожала плечами. Этот невинный жест необъяснимым образом привел Филиппа в бешенство.

— Мисс Бриджертон, — сурово произнес он, — простите, но я не нуждаюсь в ваших советах относительно того, как мне вести себя с собственными детьми.

— По-моему, о сем предмете я пока еще ничего не говорила! — обиженно заявила она. — Хотя надеюсь, вы понимаете, что в том случае, если я все-таки стану вашей женой, вам придется прислушиваться к моим советам, сэр.

— Но до тех пор, пока вы ею не стали, — отрезал Филипп, — я бы настоятельно просил вас держать ваши мнения при себе.

Сурово взглянув на него, Элоиза переключилась на суп — но, не съев и пары ложек, снова подняла глаза.

— Осмелюсь все же высказать свое мнение — дисциплина у ваших детей хромает на обе ноги, сэр.

— Вы полагаете, — прищурился он, — мне это неизвестно?

— Но похоже, вам неизвестно, что добиться успеха можно скорее лаской, чем строгостью. Не кажется ли вам, что Оливеру и Аманде не хватает любви?

— Вы хотите сказать, — глаза Филиппа сузились еще больше, — что я недостаточно их люблю?

— Упаси Бог, у меня нет оснований так думать, сэр. Осмелюсь, однако, заявить: у меня сложилось впечатление, что вы не уделяете им должного внимания.

— Простите, мисс, но ваше впечатление кажется мне превратным.

— Скажу напрямую, сэр. Похоже, вы полагаете, что вполне достаточно свалить всю заботу о детях на жену или гувернантку… Но не кажется ли вам, что детям — не только мальчикам, девочкам тоже! — не помешало бы влияние отца?

В глубине души Филипп и сам так считал, понимая, что он, увы, не идеальный отец, однако он терпеть не мог, когда кто-то другой осмеливался намекнуть ему на это.

— Вы здесь всего лишь один день, мисс! Согласитесь, что этого времени маловато для столь глобальных обобщений.

Элоиза возмущенно фыркнула.

— Для того чтобы сделать их, мне вполне хватило того, что я наблюдала при первой встрече с вашими детьми, сэр. Бедняжки едва ли не на коленях умоляли вас побыть с ними хотя бы полчаса, а вы упорно ссылались на свою занятость.

— Насколько я могу припомнить, ни о чем таком они не просили! — начал Филипп, но тут же осекся, покраснев до корней волос — это была уже явная ложь. Правда же состояла в том, что он действительно почти не видит собственных детей. И пожалуй, больше всего его пугало то, что его гостья успела понять это за столь короткое время.

— Вы ничего не знаете ни о моих детях, — мрачно заявил он, — ни обо мне.

Элоиза молча встала и направилась к дверям.

— Подождите! — в отчаянии окликнул ее Филипп, недоумевая, как же это произошло: еще час назад он уже почти не сомневался, что Элоиза станет его женой, а теперь она собралась возвращаться в Лондон!

В этот момент Филипп уже готов был раскаяться, что когда-то произвел на свет этих двух монстров. Ни от кого он так в жизни не страдал — буквально едва ли не каждый день, — как от этих “невинных” созданий. Вот и сейчас главным камнем преткновения между ним и Элоизой явились они — точнее, его собственная неспособность и нежелание справляться с ролью отца.

— Простите мою резкость, Элоиза, — проговорил Филипп, желая в этот момент лишь одного — чтобы она осталась. — Не уезжайте, прошу вас!

— Извините меня, сэр, но мне совсем не нравится, когда меня считают идиоткой!

— Элоиза, если я хоть что-нибудь понял за то время, что вы были здесь, так это то, что менее всего вас можно назвать идиоткой!

С минуту Элоиза молча смотрела на Филиппа, затем подошла к нему и взяла за руку.

— По крайней мере, Элоиза, — Филипп не хотел показать ей, что он ее умоляет, — хотя бы дождитесь, когда Аманда спустится вниз.

Элоиза вопросительно посмотрела на него.

— Разве вы не хотите увидеть ее реакцию на вашу месть? — спросил он. — Я бы на вашем месте не отказал себе в таком удовольствии!