Противостояние (СИ)

— Отравленной пищи? — растерянно переспросил султан Мехмет, а после, почувствовав страх, ринулся из покоев.

Топкапы. Покои Нурбахар Султан.

— Что известно? — нетерпеливо воскликнула встревоженная Нурбахар Султан, когда в покои вошла Арвен-хатун.

— Как оказалось, госпожа, гарем переполошился из-за отравления Сейхан Султан. Султанша выжила. С ней лекарша. Все девушки судачат об этом…

Нурбахар Султан яростно вскрикнула, принимая очередное поражение. Эта змея выжила. Сколько бы яда ей в глотку не лей, выживет. Змей ядом не возьмешь… Арвен-хатун вздрогнула от вскрика госпожи. Нурбахар Султан понимала, что повелитель не оставит безнаказанной историю с отравлением матери своих детей. Начнется расследование, которое, к страху госпожи, может привести к ней. Ясмин-хатун отправилась расправиться с единственной угрозой — Лейлой-хатун. Она должна избавится от неё, но вдруг ей это не удастся? Нурбахар Султан покачала головой, стараясь не думать об этом, и окунулась в беспокойство, ожидая, когда служанка вернется и, наконец, избавит от него.

Вечер.

Дворец Хюмашах Султан.

Ахмед-паша, вернувшись во дворец, подошёл к дверям покоев супруги и, поджав губы, вошёл, наткнувшись на изумлённый взгляд Хюмашах Султан. Султанша готовилась ко сну, и её длинные русые волосы служанка расчёсывала гребнем, а Хадижа-калфа, сидя за спино госпожий, массировала её плечи.

— Оставьте нас одних, — сухо проговорил паша.

Хадижа-калфа и служанка, поклонившись, удалились из покоев после позволяющего кивка Хюмашах Султан, которая, откинув волосы на спину, настороженно поднялась с кровати.

— Ахмед?

Вздохнув, тот снял чалму с головы и провёл рукой по тёмным волосам.

— Я разговаривал с Соколлу Мехмедом-пашой.

— О, Аллах! — сокрушённо выдохнула Хюмашах Султан. — Что ты ему сказал?

— Это действительно он написал тебе то любовное письмо, но он уверял меня, что тебе о его чувствах ничего не известно.

— Это так, Ахмед, — воскликнула султанша. — Когда, ты наконец, поверишь мне и прекратишь унижать и оскорблять меня своими сомнениями в моей верности?

Ахмед-паша подошёл к жене и, подняв на неё свои тёмные глаза, нахмурился.

— Признаю, Хюмашах, что порою чувства берут верх над моим разумом. От мысли, что тобой увлечены другие мужчины, меня разрывает ревность.

— Пора понять, паша, что меня это нисколько не волнует, — мягко улыбнулась Хюмашах Султан, как всегда, прощая его. — Ты — мой муж и отец моих детей. Других мужчин для меня не существует.

Тяжело смотря на неё, Ахмед-паша провёл ладонью по её щеке.

— Как и для меня других женщин не существует.

Нежно улыбнувшись мужу, Хюмашах Султан несмело обняла его за плечи, с наслаждением принимая его крепкие ответные объятия.

— Скоро отправишься в поход… — почему-то вспомнив об этом, с тоской проговорила Хюмашах Султан, чувствуя на шее горячие поцелуи мужа.

— Но сейчас я здесь.

Ухмыльнувшись, Ахмед-паша страстно поцеловал жену, заканчивая, наконец, зиму в их отношениях и возрождая в них весну, что была у всех на устах.

Топкапы. Покои Сейхан Султан.

С трудом распахнув веки, темноволосая Сейхан Султан растерянно огляделась, обнаружив, что лежит в постели, а рядом, держа её за руку, сидит обеспокоенный султан Мехмет. Заметив её пробуждение, он облегчённо улыбнулся, поцеловав её руку.

— Что произошло? — хрипло проговорила султанша и поморщилась от боли в горле. — Помню, как начала задыхаться после того, как отведала с того подноса. Меня отравили?

— Да, — мрачно ответил повелитель. — Благодарю Всевышнего за то, что сохранил тебя для меня и наших детей. Мы все большой беды избежали…

Сглотнув, Сейхан Султан осторожно приподнялась на ложе и заглянула в тёмно-карие глаза султана.

— Подумать страшно, что я могла умереть, Мехмет. Я… чувствовала, как внутри всё горит и разрывается…

Увидев, как слёзы заструились по её лицу, султан Мехмет, сочувственно нахмурившись, притянул султаншу к себе и обнял одной рукой.

— Всё позади, Сейхан, — прошептал он. — Узнав о том, что тебя едва спасли от смерти, я… Осознал, что не хочу тебя терять. Никто другой в этом дворце не заменит для тебя меня, моя султанша. Нет более такой сильной, веселой и умной женщины рядом со мной.

Улыбнувшись, Сейхан Султан, поцеловав султана в щёку, слегка отстранилась от него и утёрла слёзы с лица.

— Силу, ум и смех лишь вы даруете мне, повелитель, — проговорила она, но вдруг помрачнела. — Вам ведь известно, чьих рук дело отравление?

Султан Мехмет, нахмурившись, отстранился от неё.

— Ведётся расследование, Сейхан. Клянусь, что я найду виновного и не поскуплюсь на наказание. Никто не смеет покушаться на твою жизнь.

— К чему расследование? — возмутилась Сейхан Султан, гневно сверкнув зелёными глазами. — Нурбахар сделала это со мной!

— Зачем ей это?

— Она ненавидит меня за то, что ты приблизил меня к себе, даровали власть над гаремом. Ещё вчера она открыто угрожала мне, называя ведьмой! Свидетели мои служанки, да и охрана слышала её речи, поскольку расставляла вещи в покоях.

— Сейхан, ты не можешь быть уверена в этом, — возразил султан, поднявшись с ложа. — Нельзя безосновательно обвинять человека.

Мудро смолчав, султанша лишь угрюмо нахмурилась.

— Отдыхай. Мне нужно узнать, как идёт расследование и заняться делами.

Поцеловав султаншу в лоб, повелитель покинул покои, провожаемый её долгим взглядом.

Кухня Топкапы.

Локман-ага, взглянув на Зафера-агу, устало вздохнул, утомлённый идущим расследованием отравления Сейхан Султан.

— Кто относил поднос с едой в покои госпожи?

— Кажется, Лейла-хатун, ага, — ответил Зафер-ага, и его словам вторил пронзительный женский крик, на который Локман-ага, Сюмбюль-ага и Зафер-ага растерянно обернулись.

— Аллах сохрани… — приложил руку ко рту Сюмбюль-ага, поспешив за Локманом-агой на крик.

Когда они, преодолев несколько поворотов коридора, наткнулись на лежащую на полу Лейлу-хатун с перерезанным горлом, из которого изливалась кровь, то настороженно переглянулись.

Рядом, дрожа всем телом и плача, на полу сидела Ясмин-хатун, в руках которой блестел окровавленный кинжал.

— Это Лейла-хатун? — осведомился Локман-ага, поднимая с силой за локоть Ясмин-хатун с пола.

— Да, она, — подтвердил Сюмбюль-ага, с сожалением смотря на ту.

— Меня заставили, — лепетала плачущая Ясмин-хатун. — Больше не могу убивать… Не хочу!

— Кто тебя заставил, хатун? — нахмурился Локман-ага. — Твоя госпожа?

Ясмин-хатун кивнула. Локман-ага и Сюмбюль-ага мрачно переглянулись.

Утро.

Топкапы. Султанские покои.

Мрачный султан Мехмет восседал на троне, а рядом стоял серьёзный Локман-ага, когда в опочивальню вошла встревоженная и бледная Нурбахар в белом платье с рукавами из полупрозрачной вуали. Султанша поклонилась, сложив руки перед собой, и подняла на султана испуганные голубые глаза.

— Повелитель. Вы желали меня видеть?

— Отравление Сейхан твоих рук дело, не так ли? — проговорил султан Мехмет, смерив девушку пронзительным взглядом. — Как и убийство Сельмы-хатун, которое ты выставила как интригу моей сестры Михримах Султан, дабы лишить её управления гаремом и попытаться занять эту должность.

— Что вы такое гов… — возмутилась Нурбахар Султан, но была прервана жестом султана, поднявшегося с трона и подошедшего к ней.

Локман-ага настороженно взглянул на повелителя, а после на испуганную Нурбахар Султан,.

— Не нужно, Нурбахар, отрекаться от своих преступлений. Твоя служанка Ясмин-хатун во всём созналась. Рассказала обо всех твоих интригах.

— Повелитель, неужели вы поверили ей?! — со слезами возмутилась Нурбахар Султан. — Её запугали или подкупили Сейхан Султан или Михримах Султан!

— Достаточно! — грозно процедил султан Мехмет, и его тёмные глаза налились металлом. — Я всегда считал тебя самой непорочной и честной, из женщин, что меня окружают, Нурбахар. Как мог я так ошибаться?