Противостояние (СИ)

— Повелитель, простите! — взмолилась Нурбахар Султан, упав на колени перед султаном и сжимая в своих вспотевших от страха ладонях подол его одеяния. — Я делала всё это ради будущего моих детей!

— Убийце не быть моей женой, Нурбахар! Как я могу доверить тебе Селима и Севен?! Знай, что я не желал той участи для тебя, которую определил.

— Нет, повелитель! Не забирайте их у меня! — взмолилась та, отчаянно хватаясь за его одеяние, которое тот резко вырвал из её рук.

— Отныне видеть тебя не желаю. Ты немедленно отправляешься в Старый дворец! Селим и Севен останутся в Топкапы со мной. Можешь идти.

— Нет! — отчаянно вскрикнула Нурбахар Султан, унизительно подползая к нему на коленях и испуганно хватаясь за его смуглую руку. — Молю, простите меня!

Султан Мехмет раздражённо вырвал руку из её ладоней и спешно вышел на террасу. Локман-ага, нахмурившись, подошёл к султанше и помог ей, плачущей, подняться с колен.

— Нет, я не уйду! — запротестовала она, вырвав локоть из его рук. — Повелитель! Прошу вас, повелитель!

— Идёмте, султанша, — настойчиво проговорил Локман-ага, с силой волоча её в коридор.

Городской рынок.

Темноволосая статная женщина в темных меховых одеждах медленно прогуливалась по рынку, скупая понравившиеся ей товары. В лучах полуденного солнца сверкал золотой обод, воздетый на её голову, а на её шее переливалось на солнце золотое ожерелье. Чуть позади за ней следовали бритоголовый широкоплечий мужчина в плаще и несколько стражников в европейских доспехах.

Проходя мимо лавки с коврами, сеньора остановилась и вгляделась в выставленные на продажу ковры, случайно услышав разговор торговца с покупателем.

— В Топкапы такое творится, Агиф Эфенди…

— О чём ты, ага? — нахмурился торговец.

— Жену нашего падишаха, Сейхан Султан, отравили. Меня самого, как повара кухни, допрашивали. Поговаривают, будто бы её отравила его другая жена, мать шехзаде Селима.

— Что же с султаншей? Померла?

— Не знаю, эфенди… Надеюсь, Всевышний сохранил ей жизнь… Молода была.

Сеньора, насторожившись, испуганно обернулась к сопроводителю.

— Ты слышал, Деметрий?

— Быть может, он что-то перепутал, сеньора… — пожал плечами Деметрий.

— Перепутал?! — возмутилась Рейна Дориа, и её зелёные глаза вспыхнули огнём. — Нет! Слухи просто так не появляются. Если её действительно отравили? Я должна увидеть Ингрид!

— Это невозможно, — покачал головой Деметрий. — Вы не можете попасть в гарем султана.

— Для меня нет ничего невозможного! — решительно отозвалась сеньора, резко развернувшись. — Я предстану перед султаном и объявлю о нашем с Ингрид родстве. Он позволит мне увидеть её!

Топкапы. Покои Сейхан Султан.

За сутки яд вышел из организма Сейхан Султан, конечно, не без помощи рвотного снадобья лекарши, и к полудню она чувствовала себя куда лучше, поэтому пожелала, наконец, подняться с постели и привести себя в порядок. Зейнар-хатун помогла госпоже облачиться в её любимое зелёное платье, а после заплела её тёмные густые волосы в причёску. Сейхан Султан была непривычно молчалива и задумчива, что обеспокоило Зейнар-хатун.

— Госпожа, вы в порядке?

— В порядке? — усмехнулась та, рассматривая своё отражение в зеркале. — Я едва не умерла, Зейнар! В который раз.

Двери скрипнули, и в покои вошла Элие-хатун.

— Элие? Что там с расследованием моего отравления?

— Госпожа, я слышала, как Фахрие-калфа отдала поручение слугам помочь Нурбахар Султан собрать вещи. Султаншу ссылают в Старый дворец по приказу повелителя.

Довольная и злорадная ухмылка исказила лицо Сейхан Султан.

Дворец Михримах Султан.

Стоя у полыхающего пламенем камина, Михримах Султан задумчиво наблюдала за тем, как сгорает найденное ею вчера письмо.

Похоже, кто-то специально положил его в её шкатулку с письмами, прекрасно зная о том, что султанша часто заглядывает в неё, так как желал, чтобы она его обнаружила. Что это, если не шантаж своим знанием об их интриге с валиде, посредством которой они избавились от Нурбану?

Это был намёк, и Михримах Султан его поняла. Не стоит ей горячиться и что-то предпринимать ради возвращения потерянной власти, иначе обо всём станет известно повелителю. Султанша признавала, что ей необходимо на некоторое время затаиться и попытаться понять, кому же стало известно об её причастности к смерти Нурбану и каким образом.

Обернувшись к шкатулке, султанша подошла к ней, лежащей на краю ложа, и достала из неё письмо. Оно недавно прибыло из Манисы, от шехзаде Орхана, в котором он сообщал ей о рождении у него сына от Дэфне Султан и просил навестить его по мере возможности. Это ли не идеальный повод на время покинуть Стамбул и затаиться в отдалённой Манисе?

Дворец санджак-бея в Манисе.

Траур поселился в каждом уголке дворца. Смех и шумные разговоры в гареме сменились на тихие перешептывания, заглушаемые голосом женщины, читающей Коран. Светловолосая Дэфне Султан тоскливо слушала её распевные слова, облачённая в траурные одежды. На сидении напротив восседала рыжеволосая Гюльхан Султан, которая особых страданий не чувствовала, в отличие от Селин Султан, потерявшей своё султанство со смертью сына от лихорадки, которая несколько дней не выходила из своих покоев и по слухам, потеряла рассудок от горя.

— Внимание! — воскликнул евнух, склонившись перед вошедшим в гарем мрачным шехзаде Орханом в траурных одеждах. — Шехзаде Орхан Хазретлери!

Весь гарем, замолчав, склонился перед ним, а шехзаде, взглянув на сочувственно нахмурившуюся Дэфне Султан, вздохнул.

— Дэфне.

Султанша спешно направилась к ожидающему её у дверей гарема шехзаде Орхану, а Гюльхан Султан смерила её ненавидящим взглядом синих глаз.

Шехзаде Орхан молча брёл по гарему в сторону своих покоев, а Дэфне Султан следовала за ним, даруя безмолвную поддержку. В покоях шехзаде они вышли на террасу, и он вдохнул свежий осенний воздух, оперевшись о перила.

— Зачем Всевышний забрал Ахмеда? За что это наказание, Дэфне? — мрачно воскликнул мужчина. — Он ещё вырасти толком не успел…

— Я понимаю твою боль, Орхан, — прошептала та, положив ладонь на его широкое плечо. — Когда-то и я сына лишилась. Мне было в тысячу раз больнее… Мехмеда задушили шёлковым шнурком у меня на глазах, а я ничего не могла поделать. После казни шехзаде Баязида… надеяться было не на что, но я верила, что смогу отвести казнь от своего сына. И не смогла…

— Как ты пережила это?

— Не знаю… — выдохнула Дэфне Султан, и от ужасных воспоминаний её глаза наполнились слезами. — Со временем боль утихает. Я потеряла моего шехзаде Мехмеда, но теперь у меня снова родился сын. И его рождение помогло… забыться.

Мрачно нахмурившись, шехзаде Орхан порывисто обнял женщину, чувствуя боль и тоску.

Топкапы. Заседание Совета Дивана.

Задумчиво султан Мехмет слушал доклад Ахмеда-паши, когда в зал вошёл глашатай.

— Мы готовы к походу, повелитель. Янычарам не терпится отправиться в путь. Думаю, потребуется ещё немного времени, и мы можем выступать.

Великий визирь замолчал, предоставляя слово глашатаю.

— Повелитель, — поклонился тот. — Вашей аудиенции ожидает сеньора Рейна Дориа.

— Дориа? — нахмурился султан. — Та, что представляет в управляющем совете Генуи семью Дориа как консул?

— Да, господин.

Султан Мехмет напряжённо переглянулся с Ахмедом-пашой, а после жестом позволил впустить гостью.

— Дай Аллах, к добру это… — тихо проговорил Мехмед-паша, взглянув на женщину в дорогих одеждах и в золоте, вошедшую в зал.

Слуги ринулись к ней и хотели было поставить её, возмутившуюся, на колени перед падишахом, но тот приказал им оставить женщину в покое.

— Это не посол, а консул, — проговорил он. — Сеньора Дориа.

Ухмыльнувшись, Рейна Дориа гордо вздёрнула подбородок.

— Султан Мехмет Хан Хазретлери.

— Что послужило причиной вашего визита в Османскую империю? — осведомился тот, вальяжно расположившись на троне.