Грешные намерения

Миссис Дьюз кашлянула.

— Может быть, за ними лучше присмотреть тебе, Уинтер? Я справлюсь здесь сама.

Брат улыбнулся слишком доброжелательной улыбкой.

— Я полагаю, Мэри Уитсон прекрасно справится, сестра.

Мейкпис снова занял свое место напротив нее, но когда Темперанс повернулась и стала что-то искать в буфете, он бросил на Лазаруса испепеляющий взгляд. Уинтер Мейкпис был моложе Кэра лет на десять и имел внешность монаха-аскета, но если бы Лазарус обидел его сестру, Мейкпис совершил бы немыслимое, чтобы отправить его в ад.

Темперанс отошла от буфета с баночкой мази в руке. Она старалась не морщиться при виде раны лорда Кэра. Все его плечо было в крови, кровь тонкими струйками стекала по руке к запястью, такая поразительно алая на его белой коже. Кровь из открытой раны капала и на грудь, и Темперанс беспомощно смотрела, как алая струйка стекает по его невероятно мускулистой груди, покрытой редкими черными волосками, к темному соску, к полоске черных волос, начинавшейся у пупка и уходящей за пояс.

Боже праведный.

Темперанс поспешно отвела глаза и отвернулась, пытаясь вспомнить, что делала. В руке она держала баночку с мазью. Его рана. Так, нужно промыть и перевязать рану.

Темперанс поспешно поставила на стол мазь и перехватила сердитый взгляд Уинтера, устремленный на аристократа. Она быстро окинула взглядом обоих мужчин и прищурилась. Уинтер снова надел маску терпеливой невинности, а лорд Кэр ответил широкой улыбкой и насмешливым блеском глаз. Неужели он видел, как Темперанс таращилась на его наготу?

О, нехорошо. Но сейчас не время смущаться, как девушке со слабыми нервами.

Темперанс, успокаиваясь, вздохнула.

— Не хотите ли глоток вина, милорд? Эта процедура может быть болезненной.

— Пожалуй. Мне бы не хотелось упасть в обморок. — За его невинными словами крылась ирония.

Темперанс осуждающе посмотрела на Кэра, в то время как Уинтер встал, чтобы достать их единственную бутылку вина, припрятанную для особого случая. Но оказание помощи лорду было особым случаем.

Темперанс достала из мешка чистую тряпочку, намочила ее в горячей воде и решительно повернулась к лорду Кэру. Вернулся Уинтер и откупорил бутылку. Он налил вино в чашку и протянул ее лорду Кэру. Темперанс вытирала кровь вокруг раны. Кожа лорда Кэра была теплой и гладкой. Он вздрогнул от прикосновения ее пальцев и резким движением отставил чашку.

Темперанс бросила на него быстрый взгляд. Он смотрел прямо перед собой остановившимся взглядом.

— Вам больно? — с беспокойством спросила она. Она еще не дотронулась до раны, но некоторые люди более чувствительны к боли, чем другие. Может быть, он не шутил, говоря об обмороке?

Наступила пауза, но затем Кэр произнес:

— Нет. Мне не больно.

Он сказал это холодно, и насмешливость исчезла из его глаз. Что-то было не так, но Темперанс не могла понять, что именно.

Она снова занялась раной. Возникло странное ощущение, что он с огромным трудом сдерживается, чтобы не отшвырнуть ее. Темперанс приложила тряпочку к ране, почти уверенная, что он будет бурно протестовать. Но он, похоже, немного расслабился от боли.

Как странно.

Темперанс сняла тряпочку и осмотрела промытую рану. Она была длиной всего лишь в несколько дюймов, но глубокой. Кровь продолжала сочиться из нее через расходившиеся края.

— Мне надо это зашить, — сказала Темперанс, подняв голову.

Он был так близко, его лицо было лишь в нескольких дюймах от ее лица. Она видела, как подергивается маленький мускул у губы — невольное движение, резко отличавшееся от все еще застывших черт его лица. Что-то промелькнуло там, в самой глубине его ярко-синих глаз. Что-то похожее на страдание.

У Темперанс перехватило дыхание. — Я принесу твой чемоданчик, — сказал Уинтер.

Она подняла голову. Брат уже вставал из-за стола. Неужели он не заметил боли в глазах лорда Кэра? Или не заметил взглядов, которыми они обменялись?

Очевидно, нет.

Темперанс вздохнула, копаясь в мешке с тряпками, чтобы чем-то занять свои руки. Пальцы у нее дрожали. Она зашила множество порезов, излечивала царапины, ушибы и лихорадку, но никогда не причиняла такой боли, которая заполнила глаза лорда Кэра.

— Заканчивайте, — прошептал лорд Кэр.

Она с изумлением посмотрела на него. Уж не читал ли он ее мысли?

Он смотрел на нее, и вид у него был такой усталый.

— Побыстрее зашейте меня, и я уйду.

Она оглянулась, но Уинтер все еще искал ее чемоданчик. Она снова посмотрела на лорда Кэра.

— Я не хочу причинять вам боль.

Его губы дернулись, но трудно было понять, поморщился он от боли или улыбнулся.

— Уверяю вас, миссис Дьюз, что бы вы ни делали, это не увеличит боль.

Она смотрела на него и понимала, что боль, о которой он говорит, не вызвана раной на плече. Чем же тогда?..

— По-моему, все в порядке, — сказал Уинтер, поставив чемоданчик на стол. — Темперанс?

— Да? — Темперанс взглянула на него с рассеянной улыбкой. — Да. Спасибо, братик.

Уинтер подозрительно посмотрел на нее и лорда Кэра, но, ничего не сказав, снова сел за стол.

Темперанс облегченно вздохнула. Меньше всего ей хотелось, чтобы Уинтер начал расспросы. Она раскрыла свой чемоданчик, небольшой металлический ящичек, в котором хранила большие иглы, кетгут, маленькие острые щипчики, ножницы и другие инструменты, нужные для лечения ран. Она с удовлетворением заметила, что пальцы больше не дрожат.

Продев кетгут в большую иглу, Темперанс повернулась к плечу лорда Кэра и, проколов края раны, соединила их. Первый шов был наложен. Детей при этой процедуре часто приходилось держать. Некоторые плакали, или кричали, или впадали в истерику, но лорд Кэр, очевидно, был из более крепкого материала. Он только задержал дыхание, когда она проткнула его кожу, и больше ничем не показал, что испытывает боль.

Но сейчас она об этом не думала. Темперанс наклонилась еще ниже, удостоверяясь, что швы получились маленькими, аккуратными и надежными. Им ведь предстояло держаться, пока рана не заживет как следует, иначе останутся безобразные шрамы.

Темперанс с облегчением вздохнула, отрезая последний кусок кетгута.

— Вот и все. Почти готово, — прошептала она, обращаясь скорее к себе, а не к раненому.

Он ничего не сказал, по-прежнему сидя как статуя, но когда она открыла баночку с жирной мазью и втерла мазь в рану, чуть прикасаясь пальцем, он вздрогнул. Она испуганно отдернула руку и взглянула ему в лицо.

Его лоб блестел от пота.

— Заканчивайте.

Она заколебалась, но не могла же она оставить рану не перевязанной. Прикусив губу, Темперанс терпеливо наложила мазь, чувствуя, как учащается его дыхание. Потом достала из мешка с тряпками большой кусок старой ткани, сложила его в несколько слоев и начала перебинтовывать его грудь. Ей приходилось наклоняться к раненому очень близко, обхватывая руками его торс. Лорд Кэр, казалось, сдерживал дыхание, отвернувшись, как будто ее близость была ему неприятна.

Он явно страдал от боли, и это должно было притупить ее собственную реакцию на его близость, но ничего не получалось. Теплота его кожи, жилка пульса на шее, даже мужской запах — все это вместе пробуждало в ней ее старых демонов. Темперанс дрожала, завязывая последний бинт.

Она отвернулась, и в ту же минуту лорд Кэр встал со своего стула.

— Благодарю вас, миссис Дьюз.

Она изумилась. — Но ваша рубашка…

— Пусть станет тряпкой для вашего мешка. — Он поморщился, набрасывая плащ на голые плечи, и взял свою треуголку. — Как и жилет, и камзол. Еще раз благодарю и желаю доброй ночи, мистер Мейкпис.

Он коротко кивнул им обоим и направился к двери. Темперанс выпрямилась, паника сжала ей горло. Неужели он отправится домой?

— Вы ранены, милорд, и с вами никого нет. Может быть, вы предпочтете провести эту ночь здесь, с нами?

Он повернулся, черный плащ взметнулся вокруг ног, и Кэр дотронулся до края треуголки кончиком своей черной трости. И Темперанс впервые заметила, что серебряный набалдашник его трости сделан в форме сидящего ястреба.