Огненный крест. Книги 1 и 2 (ЛП)

Обе кобылы были жеребые; отцом был Лукас, и его привезли, как сказал Уайли, в качестве доказательства родословной. «Да, — подумала я с насмешкой, — и чтобы похвастаться». «Черные жемчужины» Уайли вызвали нешуточный интерес, и многие конезаводчики позеленели от зависти при виде Лукаса. Филипп Уайли пыжился от гордости, как петушок шотландской куропатки.

— О, вот ты где, сассенах, — внезапно раздался голос Джейми возле меня. — Я искал тебя.

— Неужели? — сказала я, отворачиваясь от загона и чувствуя теплоту в груди при виде его. — Где ты был?

— О, тут и там, — ответил Джейми, безмятежно игнорируя мой обвиняющий тон. — Прекрасные лошади, мистер Уайли.

Он вежливо кивнул и, взяв меня под руку, повлек к лужайке, прежде чем Уайли смог пробормотать:

— Ваш слуга, сэр.

— Что ты делаешь здесь с маленьким Филиппом Уайли? — спросил Джейми, прокладывая путь среди рабов, которые несли с кухни блюда с едой, заманчиво парящей из-под белых салфеток.

— Смотрела на лошадей, — сказала я, прикладывая ладони к животу в надежде подавить урчание при виде пищи. — А что делал ты?

— Искал Дункана, — ответил он, обводя меня вокруг лужи. — Его нет ни в нужнике, ни в кузнице, ни на конюшне, ни на кухне. Я взял лошадь и проехал к табачным сараям, но и там его нет.

— Возможно, лейтенант Вольф убил его, — предположила я. — Разочарованный соперник, и все такое.

— Вольф? — он остановился, с испугом глядя на меня. — Этот идиот здесь?

— Во плоти, — ответила я, указывая веером на лужайку. Вольф стоял возле одного из столов с закусками; его кряжистая фигура в сине-белом морском мундире была хорошо узнаваема. — Ты полагаешь, твоя тетя пригласила его?

— Да, — ответил он с мрачной обреченностью. — Я думаю, она не смогла удержаться от искушения утереть ему нос.

— Я тоже так думаю. Он здесь только полчаса, но если он будет пить с такой скоростью, — сказала я, с неодобрением глядя на бутылку в руке лейтенанта, — то напьется до бесчувствия задолго до начала свадьбы.

Джейми пренебрежительно махнул рукой.

— Да пусть себе напивается. Лучше, если он будет открывать рот только, чтобы налить в него вино. Хотя где же все-таки Дункан?

— Возможно, он бросился в реку? — сказала я в шутку, но, тем не менее, кинула взгляд в направление реки и увидела, что к пристани подплыла лодка, а раб на ее носу был готов бросить швартовы. — Посмотри, это случайно не священник?

Коротенькая упитанная фигура, подобрав полы черной сутаны, так что были видны волосатые колени, неуклюже забиралась на пристань, подталкиваемая сзади лодочником. Улисс уже быстро спускался к реке встретить нового гостя.

— Хорошо, — произнес Джейми с удовлетворением. — Теперь у нас есть священник и невеста. Двое из трех — это прогресс. Подожди, сассенах, у тебя волосы выбились.

Он медленно провел пальцем по упавшему завитку вниз к моей спине, и я послушно позволила шали сползти с плеч.

С навыком, рожденным долгой практикой, он заправил локон в прическу, и нежно поцеловал мой затылок, заставив меня задрожать. По-видимому, он тоже подпал под чары весны.

— Думаю, мне нужно пойти и продолжить поиски Дункана, — сказал он с оттенком сожаления. Его пальцы задержались на моей спине, большой палец мягко поглаживал кожу в углублении спинного хребта. — Как только я найду его… мы поищем место, где можно уединиться.

Слово «уединиться» заставило меня прислониться к Джейми и поглядеть в направление реки, где заросли плакучей ивы скрывали каменную скамью — весьма уединенное и романтичное место, особенно ночью. Ивы были покрыты пышной зеленью, но сквозь свисающие ветви я заметила алый проблеск.

— Вот он! — воскликнула я, выпрямляясь так резко, что наступила ему на ногу. — О, извини!

— Ничего страшного, — уверил он меня. Проследив мой взгляд, он выпрямился, готовый к действию — Я пойду и приведу его, а ты, сассенах, иди в дом и проследи, чтобы моя тетя и священник никуда не делись. Не позволяй им исчезнуть, пока обряд не будет произведен.

Джейми шел к ивам, рассеянно отвечая на приветствия друзей и знакомых, занятый больше мыслями о своей жене, чем о свадьбе Дункана.

Он всегда осознавал ее красоту. Даже если она была в повседневной одежде, по колено в земле во время работы в огороде или измазанная кровью во время хирургических операций, изгибы ее тела волновали его до глубины души, а от взгляда ее глаз цвета виски он просто пьянел. Копна ее волос, завивающихся в дикие кудри, заставляла его смеяться.

Улыбаясь даже при мысли об этом, он понял, что немного пьян. Ликер на празднике лился, как вода, и некоторые мужчины уже стояли с остекленевшими глазами, открыв рот и привалившись к мраморным стенам мавзолея Гектора. Он мельком заметил мужчину, отливающего в кустах. Он покачал головой — к темноте под каждым кустом будут валяться тела.

Христос. От одной только мысли о кустах и телах в его голове возникло ослепительно неприличное видение: смеющаяся Клэр лежит с вывалившимися из корсета грудями и раскинутыми ногами под одним из кустов на прошлогодних листьях и сухой траве такого же цвета, как и ее задранные юбки и курчавые каштановые волосы между ее… Он задушил эту мысль, вежливо кланяясь старой миссис Адердайс, матери судьи.

— Ваш слуга, мэм.

— Добрый день и вам, молодой человек, добрый день, — старая женщина властно кивнула головой и прошла мимо, опираясь на руку ее компаньонки, многострадальной молодой женщины, которая слабо улыбнулась Джейми в ответ на его приветствие.

— Мастер Джейми? — одна из рабынь остановилась возле него, протягивая поднос со стаканами. Он взял один и, с благодарностью улыбнувшись девушке, осушил его одним глотком.

Он не мог ничего с собой поделать. Ему нужно обернуться и посмотреть на Клэр. Среди толпы на террасе он уловил только верхушку ее головы — она, разумеется, не надела приличный чепец, маленькая распущенная упрямица, а прикрепила на голове какую-то ерундовину из кружев с лентами и розочками. От этого ему снова захотелось рассмеяться, и он, улыбаясь, повернулся к ивам.

Это из-за ее нового платья. Он давно не видел ее, одетую как леди, в шелковом платье, обтянувшем ее тонкую талию, с белыми грудями, круглыми и сладкими, как зимние груши, которые выглядывали из его глубокого выреза. Словно внезапно она стала другой женщиной, с одной стороны хорошо известной, а с другой восхитительно незнакомой.

Его пальцы подергивались при воспоминании о локоне, упавшем на ее шею, об ощущении ее тонкого затылка и мягких теплых ягодиц, прижимающихся к его бедрам. Из-за большого количества гостей он не был близок с ней больше недели и остро ощущал нехватку этой близости.

С тех пор как она показала ему сперму в микроскопе, он время от времени ощущал неуютное чувство переполненности в своих яйцах, которое становилось сильнее в подобных ситуациях. Он хорошо понимал, что они не могут взорваться от этого, и все же он не мог не думать о маленьких живчиках, энергично распихивающих друг друга.

Быть пойманным в бурлящую массу себе подобных без всякой надежды вырваться — это было одним из его представлений об аде. Он на мгновение задержался перед ширмой из ивовых ветвей, чтобы подбадривающим жестом коротко сжать ладонью между ног, что, как он надеялся, могло немного успокоить разбушевавшихся головастиков.

Он присмотрит, чтобы Дункан благополучно женился, а потом займется собственными делами. Наступят сумерки, и если он не найдет ничего лучше кустов, значит так тому и быть. Он раздвинул ветви ивы и наклонил голову.

— Дункан, — начал он и остановился, водоворот чувственных мыслей исчез, как вода в решете. Алый наряд принадлежал не Дункану Иннесу, а незнакомцу, который повернулся к нему с таким же удивлением. Мужчина был в мундире армии Его величества.

Удивленный вид также быстро исчез с лица мужчины, как и у Джейми. По-видимому, это был МакДональд, офицер, о котором упоминал Фаркард Кэмпбелл. Очевидно, что Фаркард также описал его МакДональду — он увидел, что мужчина узнал его. МакДональд, не торопясь, осушил кружку с пуншем, которую держал в руках, потом поставил ее на каменную скамью и утер рот ладонью.