Возвышение падших (СИ)

— Твоё здоровье уже не такое крепкое, как прежде. Я молю Аллаха, чтобы ты был со мной как можно дольше, но ты сам говорил, что рано или поздно отойдёшь в мир иной. Что тогда будет с нами, Орхан? Со мной? С Мехметом? Говоря о нашем никяхе, ты упомянул, что берёшь меня в законные жёны для того, чтобы упрочить моё положение и чтобы после твоей смерти я не была продана, как простая рабыня. А Мехмет? Он будет задушен шёлковым шнурком, как и твои братья? Его смерти после всех остальных смертей я не перенесу!

Султан Орхан крепко обхватил ладонями её лицо, тем самым заставляя сосредоточиться на нём.

— Прекрати лить слёзы, Эсен.

— Не могу, пока ты не сделаешь то, что спасёт Мехмета, — прошептала та, с мольбой вглядываясь в его лицо.

Тяжело вздохнув, повелитель резко убрал свои руки от её лица и устало откинулся на спинку тахты.

— Сегодня я пообещал Сулейману и Баязиду, что определюсь со своим наследником, — произнёс он. — В военном походе они ссорились и соревновались, выясняя, кто из них достоин трона османов.

— И… на чьей ты стороне? — осторожно спросила Эсен Султан, утерев блестящие слёзы с лица.

— Они — мои сыновья, моя кровь и плоть, — сокрушённо ответил повелитель. — Как могу я выбрать одного, а второму подписать смертный приговор?

— Ты прав, — кивнула темноволосой головой султанша. — Но ведь есть решение…

— О чём ты? — непонимающе нахмурился султан Орхан.

— При восшествии на османский престол шехзаде должен умертвить своих братьев по закону султана Мехмеда Фатиха, верно?

Султан Орхан согласно кивнул, всё ещё не понимая, к чему она клонит.

— Однажды ты сказал мне, что всё в этом мире подчинено твоей воле. Все устои и законы. Неужели ты не можешь отменить этот закон?

Повелитель с мгновение ошеломлённо смотрел на жену, а после горько усмехнулся.

— Разумеется, закон Мехмеда Фатиха жесток. Но благодаря ему сохраняется спокойствие в государстве, и отсутствуют войны за османский престол.

— Понимаю, — терпеливо отозвалась Эсен Султан. — В таком случае можно его… изменить. Отменить казнь других претендентов на османский престол. Султан мог бы при жизни определить своего наследника. Не обязательно старшего из своих сыновей. Остальные сыновья могли бы занимать какие-нибудь государственные посты при нём в будущем. И, только если кто-то из них поднимет мятеж, казнить его.

Султан Орхан задумчиво нахмурился, а после отрицательно покачал черноволосой головой.

— Это очень важное решение, Эсен. Изменив этот закон, я навсегда изменю будущее Османской империи. Я… подумаю.

— Только представь… — воодушевлённо воскликнула та. — Ни один из твоих сыновей не станет убивать своих братьев. Матери шехзаде перестанут бояться за их жизни, прекратят свои кровавые интриги. Именно в том случае в государстве воцарится мир и спокойствие, о которых ты говорил. Не будет смертей, удушения младенцев, крови и жажды мести.

— Не будем об этом, — отрезал повелитель. — Я же сказал, что подумаю.

— Хорошо, — поспешно согласилась Эсен Султан и попыталась улыбнуться, так как успела позабыть, как это делать. — Помочь тебе лечь в постель?

— Я приболел, но это не значит, что превратился в безвольного старика, — усмехнулся султан Орхан.

Эсен Султан слабо улыбнулась, всё же сняв драгоценную брошь с воротника его кафтана, а после расстегнула несколько пуговиц.

— Разве целитель не предупредил, что мне необходим покой? — насмешливо протянул повелитель, наблюдая за ней.

Женщина быстро посмотрела на него, и в её серо-голубых глазах читался укор. Она ещё не была к этому готова. В ней всё ещё было слишком много боли и скорби, дабы она могла от них отвлечься.

— Я всего лишь помогаю вам снять этот кафтан.

— Я не видел тебя пять лет, — выдохнул повелитель, коснувшись смуглой ладонью её тёмных волос, собранных в высокую причёску. — И вновь мне кажется, что ты изменилась.

— Взрослея, все меняются.

Расстегнув остальные пуговицы, Эсен Султан изящно поднялась с тахты и, подойдя к письменному столу, положила его драгоценную брошь в шкатулку, стоящую на нём.

Обернувшись к повелителю, она хотела было откланяться и вернуться к себе, но тот этого не позволил.

— Останься.

Греция. Эгейское море.

За прошедшие годы флот самоправозглашённой королевы Генуи — Рейны Дориа — значительно разросся, и количество крепких военных кораблей приблизилось к двум сотням. Выросла и её армия, состоящая из освобождённых греческих рабов.

На берегу греческого острова Скирос небольшая крепость, названная Рейнфорт, была перестроена из деревянной в каменную. Но несколько дней назад она опустела, как и палаточный лагерь небольшой двухтысячной армии. Навсегда.

В эту ночь две сотни кораблей плыли в беспокойных водах Эгейского моря, покидая Грецию. Рейна Дориа была благодарна ей за пристанище, но её домом была Генуя. И она возвращалась домой. Туда, где её не ждут. Где ей уже нет места. Возвращалась домой с намерением отвоевать для себя это место. Всё то, что несправедливо отняли у неё.

Спустя года бегства и пряток в чужих странах она возвращалась. Дождалась этого момента, и, стоя на качающейся палубе корабля, задумчиво вглядывалась куда-то в темноту. В ту сторону, куда плыл её флот. Генуя.

В это время командующая Эдже, а также командир Артаферн работали над стратегией будущих битв. Устало выдохнув, темноволосая женщина села на край стола с расселенной на нём картой.

— Я знаю, о чём ты думаешь… — протянул командир Артаферн, взглянув на неё. — Королева всё ещё любит тебя, как свою племянницу. Она немного завидует твоему успеху, но, как говорится, хороший ученик всегда мастера превзойдёт.

— Рейна порой так смотрит на меня… — выдохнула Эдже. — Будто желает смерти.

— И, несмотря на это, ты всё ещё командующая всего её флота. Ты же знаешь, королева в плену своих демонов, но она любит тебя.

Командир Артаферн поднял руку и хотел было прикоснуться к её лицу, но Эдже отпрянула и посмотрела на него с укором в изумрудно-зелёных глазах.

— Ты забываешься.

— Забыть то, что ты — жена этого чёртового рыцаря не так-то просто, — процедил командир Артаферн.

Неожиданно дверь в каюту отворилась, и вошёл рыцарь-командующий армии Деметрий.

— Командующая, — слегка кивнул он, посмотрев на напрягшуюся Эдже. — Королева Рейна хочет с вами поговорить. Её Величество ожидает вас на палубе.

Эдже не соизволила ответить, и, обойдя мужа, вышла из каюты. Деметрий и Артаферн обменялись тяжёлыми взглядами.

— Что? — нахмурился Артаферн, когда их переглядки слишком затянулись.

— Я предупреждал тебя. Оставь её в покое.

— А я предупреждал тебя, — парировал Артаферн. — Оставь в покое меня.

Тем временем королева Рейна, стоящая у борта, обернулась на подошедшую к ней Эдже и нахмурилась.

— Ты хотела меня видеть?

— Флот приближается к Генуе… — протянула Рейна, отвернувшись обратно к тёмному горизонту. — До этого ты была командующей флота. Я доверяла тебе, даруя эту должность.

— Я не оправдала твоё доверие? — осторожно спросила Эдже.

— Оправдала, — с какой-то горечью отозвалась женщина. — Дело не в этом… Я вижу, что ты… повзрослела. Сколько тебе, двадцать с небольшим? Ты умела в морской и военной науках, лучше любого из моих воинов управляешься с оружием. Тебя боятся и уважают больше, чем меня саму. Порой я начинаю сомневаться, в действительности я являюсь королевой, или ты затмила меня?

Ощутимо напрягшись, Эдже тяжело вздохнула. Эти слова не предвещали ничего хорошего.

— Не говори так…

— Я отдала тебе всю ту власть, которой обладала, — процедила Рейна, с каким-то обвинением в изумрудно-зелёных глазах посмотрев на племянницу. — Совершила ошибку, потому как сама её лишилась. Я снимаю с тебя твои полномочия. Отныне командующей флота являюсь я сама.

— А… что со мной? — ошеломилась Эдже. Неужели…

— Ты станешь, как и прежде, простым командиром флота. В твоём подчинении будет несколько кораблей. Можешь идти.