Исцеляющее прикосновение

— Я… я очень проголодалась… Но раз он так… сердится… его сиятельство не даст мне… поесть.

— Но вы же должны были захватить в дорогу какие-нибудь продукты? — недоверчиво посмотрел на нее врач.

— Вчера у меня была еда… но она почти вся кончилась, когда я уезжала из Глазго. А это было сегодня в шесть утра.

Джакобе показалось, что врач совершенно изумлен ее легкомыслием.

— Предоставьте все мне, — сказал он наконец. — Единственное, что вы сейчас должны сделать, это лечь в постель. Здесь нет горничной, которая помогла бы вам раздеться, но я — ваш лечащий врач, так что вам придется принять мою помощь.

Произнося эти слова, он бережно помог девушке сесть, после чего снял с нее жакет и расстегнул сзади блузку.

Потом он сказал:

— Я собираюсь достать ночную рубашку из ваших сундуков; я распоряжусь, чтобы их принесли наверх. Тем временем постарайтесь снять все что сможете — только не двигайте левую ногу. Вы меня поняли?

— Я… я постараюсь, — прошептала Джакоба.

Доктор вышел из комнаты.

Джакоба сняла блузку, расстегнула юбку и спустила ее почти до колен, не двигая ступню. Однако каждое движение отдавалось болью.

Джакоба обнаружила, что врач отрезал ее чулок у колена, не снимая подвязок.

«Какой он добрый! — благодарно подумала девушка. — А вот граф, конечно, будет ужасно сердиться!»

Она дала себе слово уехать как можно скорее, но, когда она сняла с себя большую часть одежды, накрывшись юбкой и блузкой, голова у нее закружилась, и к приходу доктора Фолкнера она лежала с закрытыми глазами, снова почти без сознания.

Следом за врачом шли лакеи с ее сундуками. Вещи были поставлены на место, указанное доктором Фолкнером. Затем лакеи удалились, а он подошел к кровати.

— Я велел, чтобы вам принесли поесть. Но сначала хочу вас устроить как следует.

— Я… сняла все… что могла… и ногой не двигала, — пролепетала Джакоба. Вижу, — похвалил он ее. — Вы все сделали очень разумно. А теперь скажите, в каком сундуке лежат ночные рубашки.

— В том… который перевязан ремнями, — едва слышно ответила она.

Доктор открыл сундук, нашел ночную рубашку и вернулся к кровати. Помог девушке просунуть голову в ворот, руки — в рукава, а потом, когда она опустила рубашку, осторожно убрал остальную ее одежду. Добрый врач действовал так умело и деликатно, что Джакоба даже не почувствовала смущения.

Затем он укрыл ее одеялом и подложил под спину подушки, чтобы она могла сидеть.

— Сейчас вам принесут поесть, и вы должны съесть все, а потом заснуть.

— А… если граф скажет… что мне нельзя здесь оставаться?

— Мне этого его сиятельство сказать не сможет, — спокойно ответил врач, — а вы обещали меня слушаться.

— Мне… очень жаль… что я причиняю всем… столько хлопот. Но… мне непонятно… почему он… так рассердился.

Доктор Фолкнер не успел ничего ответить — в дверь постучали. Он открыл, и в комнату вошел лакей с подносом.

— Повар извиняется, что больше ничего нет, — сказал лакей, — но он вас послушал и прислал все, что можно было приготовить быстро.

Доктор подвинул к кровати столик и поставил на него поднос.

— Поблагодарите повара и скажите, что я попозже зайду к нему поговорить насчет того, что готовить потом.

Лакей ушел, и доктор Фолкнер только теперь заметил, что Джакоба покоится на подушках совершенно без сил. Лицо у нее было такое бледное, словно она вот-вот снова потеряет сознание. Пожилой врач присел на край постели.

— Я буду вас кормить, — сказал он, — и извольте смолотить все, что я положу вам в рот!

Джакоба хотела улыбнуться, но у нее не было сил даже для этого.

Доктор вливал ей в рот одну ложку бульона за другой, и вскоре она почувствовала, как все тело наполняется живительным теплом. За бульоном последовал большой омлет с грибами. Съев меньше половины, Джакоба призналась:

— Я… больше не смогу съесть… ни кусочка!

— Это потому, что вы так долго голодали, — сказал доктор Фолкнер. — Но вы обязательно должны выпить лекарственный отвар, который я велел для вас приготовить. Он поможет вам заснуть и умерит боль в ноге.

Так как послушаться его было легче, нежели спорить, Джакоба выпила отвар, оказавшийся необычайно вкусным. У него был приятный аромат, и она поняла, что в него положили меду. Когда чашка опустела, врач сказал:

— А теперь спите крепко, утром я приду вас навестить. Но помните: старайтесь не наступать на больную ногу. И не думайте об отъезде, пока я вам этого не разрешу!

— Я сделаю так, как вы велите… И мне уже лучше… намного лучше! Спасибо вам, спасибо! Все были сегодня ко мне так добры… кроме… кроме его светлости!

Почувствовав, что эти слова требуют ответа, добрый доктор сказал:

— Вы наказываете его уже тем, что остались в замке, — ведь он дал клятву, что его порог не переступит больше ни одна женщина!

Джакоба широко раскрыла глаза.

— Почему… он это сказал?

— Это длинная история, и в ней, конечно, замешана женщина. Вы и сами должны знать, что во всех бедах, постигающих мужчин, виноваты бывают женщины.

Джакоба мелодично засмеялась.

— Это неправда! Маменька всегда говорила, что женщины — это цветы в жизни мужчины… или должны ими быть!

— Ваша маменька была совершенно права, — согласился доктор Фолкнер, — но некоторые женщины бывают очень недобрыми, и, к несчастью, его сиятельство пострадал от встречи с двумя именно такими представительницами прекрасного пола.

— Так вот почему… он был так сердит… на меня!

— Он был сердит не просто потому, что вы — женщина, — объяснил доктор, — но и потому, что его племянник Хэмиш поступил очень нехорошо, а пострадали из-за этого вы.

— Мне надо уехать… как можно скорее! — очень серьезно сказала Джакоба.

— Только когда ваша нога полностью заживет! — решительно заявил доктор Фолкнер и добавил: — Ведь вас здесь устроили очень хорошо. Постарайтесь получить удовольствие от того, что вы попали в один из самых красивых замков Шотландии. А уж живописнее этих мест вообще нигде не найти!

— Именно такими я и представляла себе шотландские замки!

— Я тоже всегда так считал, — согласился доктор.

Взяв со стола поднос, он сказал на прощание:

— И позвольте признаться, что я просто счастлив получить для разнообразия поистине прекрасную пациентку, которая похожа на цветок!

Неожиданный комплимент вогнан девушку в краску, но, несмотря на смущение, она приветливо улыбнулась врачу, устремившемуся к двери.

— Доброй ночи, Джакоба, — сказал он. — И будьте умницей, пока я не навещу вас завтра утром.

Только когда доктор Фолкнер ушел, Джакоба с удивлением подумала, откуда он мог узнать ее имя. Но почти сразу же сообразила, что он мог прочесть его на бирке сундука, когда его распаковывал.

«Какой он славный! — подумала она. — Но я надеюсь, что смогу уехать, больше не встретившись с графом!»

Она содрогнулась, вспомнив, как он был разгневан. У нее в ушах до сих пор звучал его грозный голос. А теперь он еще ненавидит ее за то, что она осталась у него в замке!

«Боже, — взмолилась она, — дай мне… благополучно выбраться… отсюда!»

Глава пятая

— Почему эта женщина до сих пор не может уехать? — недовольно спросил граф, когда доктор Фолкнер вошел к нему в кабинет.

— Я как раз собирался поговорить с вами об этом.

— Она провела здесь уже три дня! — обвиняющим тоном произнес граф. — Чем скорее она уедет, тем мне будет лучше.

— Я это прекрасно сознаю, — сказал доктор Фолкнер, садясь перед камином, — но у нее нет денег, и ей некуда ехать.

— Это меня не касается! — раздраженно бросил граф. — Хэмиш ее сюда прислал, пусть Хэмиш ее отсюда и забирает.

— Тогда на это уйдет немало времени. Нужно написать Хэмишу, чтобы он это сделал.

Граф нахмурился еще больше.

— Вы прекрасно знаете, что мне надо выдворить ее из замка! Если она так глупа, что приехала сюда, не проверив, ждут ли ее, пусть сама справляется со всеми последствиями!