Огненный крест. Книги 1 и 2 (ЛП)

— Сперма, — бормотал он себе под нос. — Сперма.

Он покачал головой и повернулся ко мне, когда ему в голову пришла страшная мысль.

— Чья она? — спросил он тоном мрачного подозрения.

— Э… ну, конечно же, твоя, — я смущенно откашлялась. — Чья она еще может быть?

Он вздрогнул и охранительным жестом положил руку между ног.

— Как, черт возьми, ты получила ее?

— А как ты думаешь? — холодно спросила я. — Я сегодня утром с ней проснулась.

Его рука расслабилась, но цвет его лица стал темно-красным.

— Понятно, — сказал он и кашлянул.

На мгновение наступила тишина.

— Я… хм… не знал, что они могли остаться в живых, — сказал он, наконец. — Э-э… снаружи, я имею в виду.

— Ну, если бы ты оставил их на простыне, сперма высохла бы, а сперматозоиды погибли, — сказала я легким тоном, — но если не дать ей высохнуть, — я махнула рукой на мензурку с беловатой жидкостью, — они могут жить несколько часов. В их естественной среде обитания они могут жить неделю после… э… выпуска.

— В естественной среде обитания, — повторил он задумчиво и бросил быстрый взгляд на меня. — Ты имеешь в виду…

— Да, — сказала я, несколько раздраженно.

— Ммфм.

Здесь он вспомнил про тост, который все еще держал в руке, и откусил кусочек, задумчиво прожевывая его.

— Люди знают об этом? Сейчас, я имею в виду?

— Знают что? На что похожа сперма? Наверняка. Микроскопы известны уже сто лет, и первое, что делает работающий с ним — это смотрит все, что находится в пределах досягаемости. А учитывая, что изобретателем микроскопа был мужчина, я думаю, что да… Не так ли?

Он посмотрел на меня и откусил еще от тоста, продолжая жевать все в той же манере.

— Мне не очень нравится, что ты говоришь о нахождении в пределах досягаемости, сассенах, — произнес он с набитым ртом и сглотнул, — но я тебя понял.

И словно притянутый непреодолимой силой, он подошел к микроскопу и еще раз заглянул в окуляр.

— Они кажутся очень проворными, — заметил он после нескольких секунд наблюдения.

— Ну, им приходится быть проворными, — сказала я, подавляя улыбку при виде его смущенной гордости от удали своих гамет. — Это длительное и трудное путешествие для них и в конце их ждет упорная борьба. Только один удостаивается чести, знаешь ли.

Он взглянул на меня с удивленным видом. До меня дошло, что он ничего не знал об этом. Он изучал языки, математику, греческую и латинскую философии в Париже, но не медицину. И даже если ученые того времени знали, что сперма состоит из отдельных частиц, а не является гомогенной субстанцией, они понятия не имели, как она работала.

— Как ты думаешь, откуда появляются дети? — спросила я после небольшой лекции о сперме, яичках, зиготах и тому подобное, которая сделала глаза Джейми круглыми. Он взглянул на меня довольно холодно.

— Спрашиваешь меня, который был фермером всю жизнь? Я точно знаю, откуда они появляются, — сообщил он мне. — Я только не знал… э… как эта штука происходит. Я думал… ну, что мужчина сеет свое семя в живот женщины, и оно… там растет, — он неопределенно махнул в направлении моего живота. — Ты знаешь, как… семена. Репа, зерно, дыни… Я не думал, что они плавают, как головастики.

— Понятно, — я потерла пальцем под носом, пытаясь не рассмеяться. — Значит, по земледельческим понятиям женщина может быть плодородной или бесплодной.

— Ммфм, — он махнул рукой, игнорируя мое замечание, и глубокомысленно нахмурился, глядя на стеклянную пластинку. — Неделя, ты говоришь. Тогда, может быть, малец действительно от Дрозда?

Хотя было только начала дня, мне потребовалось почти секунда, чтобы понять его.

— О, ты имеешь в виду Джемми? Да весьма, возможно, — сказала я, вспомнив, что Роджер и Боннет были с Брианной через два дня друг от друга. — Я говорила об этом тебе и Бри.

Он рассеяно кивнул, затем, вспомнив про тост, затолкал в рот остаток. Не переставая жевать, он нагнулся, чтобы еще раз посмотреть в окуляр.

— Они действительно различаются? У разных мужчин, я имею в виду?

— Э… не по внешнему виду, — я взяла чашку с чаем и сделала глоток, наслаждаясь тонким ароматом. — Хотя они, конечно, различаются, так как несут в себе свойства, которые мужчина передает потомству… — Я решила, что сейчас объяснения насчет генов и хромосом будут излишни, учитывая в какой шок повергло его описание процесса оплодотворения. — Но в микроскоп различий не увидишь.

Он что-то проворчал на это, проглотил тост и выпрямился.

— Зачем ты тогда смотришь?

— Из любопытства, — я указала на коллекцию бутылок и мензурок на стойке. — Я хотела посмотреть, каково разрешение микроскопа, какие микроорганизмы я смогу в него увидеть.

— О, да? И что тогда? Какова цель всего этого?

— Ну, это поможет мне ставить диагноз. Если я смогу увидеть в образце стула паразитов, то смогу назначить лучшее лечение.

Джейми выглядел так, словно предпочел бы не слышать такие вещи сразу после завтрака, но кивнул головой.

— Да, это разумно. Тогда я оставляю тебя продолжать.

Он нагнулся и коротко поцеловал меня, потом направился к двери. Однако, не дойдя до нее, он обернулся.

— Гм, насчет этих живчиков в сперме… — сказал он неловко.

— Да?

— Ты можешь не выбрасывать их, а сделать приличные похороны или что-то в этом роде?

Я скрыла улыбку за чайной чашкой.

— Я хорошо позабочусь о них, — пообещала я. — Я всегда о них забочусь, не так ли?

Они были здесь, темные стебли с утолщением спор на вершине, плотные заросли в светлом пятне поля зрения микроскопа. Подтверждение.

— Получила.

Я распрямилась, медленно потирая поясницу и рассматривая мои препараты.

Серия стеклянных пластинок аккуратным веером лежала возле микроскопа, каждая с темным пятном посредине с оцифровкой по краю, сделанной свечным воском. Образцы плесени, выращенной на размоченном хлебе, на испорченной булочке и на корочке от новогоднего пирога с олениной. На корочке была самая лучшая культура, без сомнения, из-за гусиного жира.

Из различных субстратов, которые я использовала в эксперименте, только эти три основания дали плесень со значительным содержанием пеницилла — или того, что, как я верила, было пенициллом. На влажном хлебе растет ужасающее разнообразие плесневых грибков в дополнение к группе из дюжины пенициллов, но образцы, которые я выбрала, наилучшим образом подходили к виду Penicillium sporophytes, как я запомнила их по картинкам из учебника в моей другой жизни.

Я могла только надеяться, что память не подвела меня, и что штаммы плесени были именно той разновидности, которая производит пенициллин, и что я не внесла никаких смертельных бактерий в мясной бульон, и что… в общем, я могла надеяться на многие вещи, но иногда наступает такой момент, когда остается лишь уповать на милосердие судьбы.

Линия заполненных бульоном чашек выстроилась на столешнице, каждая покрытая кусочком марли, чтобы в нее не попали насекомые, пылинки, мышиные катышки, не говоря уже о самих мышах. Я процедила бульон, вскипятила его, ополоснула каждую чашку кипятком, и потом заполнила их коричневой жидкостью. Это были все доступные мне меры стерильной медицины.

Я кончиком ножа соскоблила плесень от каждого из моих лучших образцов плесени и аккуратно рассеяла голубые кусочки на охлажденный бульон, потом закрыла чашки кусочками марли и оставила на несколько дней.

Некоторые из культур погибли, некоторые дали прекрасные результаты. В нескольких чашках были темно-зеленые волосатые комки, которые плавали под поверхностью, как зловещие морские животные. Какая-нибудь посторонняя плесень, бактерии, или зеленые водоросли, но не драгоценные пенициллы.

Неизвестный ребенок пролил одну чашку, Адсо, раздраженный ароматом бульона, уронил на пол вторую и с видимым удовольствием слизал все, включая плесень. Очевидно, в ней не было ничего ядовитого, так как котенок благополучно задремал, свернувшись в круге солнечного света на полу.