В доме с высокими потолками

И поделом, ей давно пора было покинуть хозяина дома и его заграничного друга. А ведь она могла избежать нежелательного разговора, если бы оказалась более расторопной и понятливой. Что же теперь остается, в очередной раз упрекнуть себя за глупость?

- Оценка соответствует моему, как вы, милорд, точно заметили, ограниченному представлению. Боюсь, я высказала исключительно личное и неуместное в этом случае мнение, и если бы меня не спросили о нем, потрудилась оставить его при себе, – она говорила спокойно, не торопясь, произнося с нужной расстановкой каждое новое слово.

Глава 10

Мужчины молчали. Сорвавшиеся с уст слова только подтверждали сказанное лордом Элтби. Однако что-то в ее особой интонации, во взгляде теперь уже таких сосредоточенных глаз выдавало подлинную «ее». Даже полное признание своей несостоятельности прозвучало как вызов. Она плохо помнила, как откланялась и вышла из комнаты, захватив с собою поднос с чайным сервизом.

Еще долго после этого разговора она пребывала в подавленном состоянии, а когда вернулась миссис Глендовер и поведала ей о скором отъезде хозяина и мистера Скотта в Лондон, все также оставалась равнодушной, продолжая очищать картофель от кожуры. Она боялась, что к этому времени ей будет предоставлен расчет, а проще говоря – ее выдворят из дома без лишних объяснений. Она позволила недопустимое подчиненной поведение; она и не думала о том, что кто-то, в особенности лорд Элтби, мог не распознать скрытый смысл, который неведомо по каким причинам ей удалось вложить в свои слова. Нет. Она знала причину, ее удивляла та смелость и решительность, на которую пошла она, некогда так уповавшая на эту работу и желавшая остаться в доме лорда Элтби превыше всего.

В такие ненастные дни темнело рано. В кухне уже зажгли свечи. Миссис Глендовер пыталась завязать с ней разговор, но напрасно. Она довольно коротко отвечала, как и раньше старательно выполняя поручения миссис Ларсон. В какой-то момент ей действительно хотелось поведать миссис Глендовер обо всех своих опасениях после недавней встречи с лордом Элтби, но она так и не решилась – скорее всего, из-за страха вызвать недовольство самой миссис Глендовер. «Боишься, - говорила она себе, - снова боишься,… Зачем ты это сказала?.. Как могла?..». Вопросы теснились в ее голове, и она уже представляла, как все должно произойти. Представляла миссис Глендовер, холодно провожавшую ее, дождливую ночь и неизвестную дорогу… А ведь завтра воскресный день, и ей так не терпелось посетить службу, выбраться за пределы поместья, увидеть неизведанные еще окрестности поселка. Значит, все было напрасно – и те нечеловеческие усилия, которые пришлось потратить на ее ныне уже здоровый цвет лица и мирный взгляд голубых глаз, на спокойный ход ее мыслей, а главное, на первые взросшие в ее душе побеги надежды на новую жизнь.

До позднего вечера ничего ровным счетом не происходило. Она ждала ужина с особым нетерпением, но и после него все оставалось на своих местах. Миссис Глендовер отказалась от затеи выведать источник ее излишней молчаливости. Ведь за прошедшие несколько дней ее подопечная стала общительной, охотно поддерживала разговор за ужином с прислугой дома. И пусть она все еще боялась высказывать свое мнение откровенно вслух, с ней было приятно обсудить домашние дела и предстоящую зиму. Однако миссис Глендовер хорошо помнила, как еще две недели назад эта девушка пугалась дневного света и избегала людей. Что ж, возможно, воспоминания из недавнего прошлого напомнили о себе, а те представлялись миссис Глендовер в самых черных красках.

Пробило десять часов. В доме было тихо, прислуга разошлась по своим комнатам, а хозяин дома и мистер Скотт, отужинав и приготовившись к предстоящей поездке, легли рано. Даже миссис Глендовер пожелала ей спокойной ночи и оставила одну в еще хранившей запахи ужина кухне.

Она сидела на низкой скамье возле плиты, неторопливо перебирая цветную фасоль. Она была готова и ожидала худшего, но никак не могла вынести неясности, которая нависла над ней. Близилась ночь, стало быть, у нее в запасе было время до завтрашнего утра. Вряд ли лорд Элтби выкажет свое решение в столь поздний час, а миссис Глендовер наверняка спит сном младенца. Еще одна ночь в доме лорда Элтби, не так уж и плохо… Она решила, что будет хранить в своей памяти каждый прожитый день в доме с высокими потолками. Прежде чем отправиться спать, она проверила огонь – тлеющие головешки еще поддерживали жар плиты и тепло в кухне. Осмотрев стол и полки с посудой, и убедившись в том, что после нее все останется в полном порядке, она вышла из кухни.

Ее не пугали темные коридоры дома. Она шла без свечи и, касаясь одной рукой стены, уверенно держала путь к своей комнате. Она пыталась ступать бесшумно, не торопясь. Ей так хотелось продлить это сладостное мгновение, в котором она могла по праву бродить по длинным коридорам дома. Не думая о том, куда и как направится завтра, она продолжала жить теми немногими часами, которые провела в обществе миссис Глендовер и Эммы, миссис Ларсон и мистера Скотта – всех тех людей, которые трудились на лорда Элтби. До ее комнаты оставалось совсем немного, стоило лишь повернуть направо и пройти с десяток шагов. Она по привычке осмотрелась по сторонам, но не увидела никого. Казалось, одна ночь была ее верным спутником в это время. Дождь не утихал, силы стихии были практически на исходе, однако он продолжал напоминать о себе, барабаня по крыше, и отзываясь в каждом углу дома. Она уже собиралась повернуть, как неожиданно для себя столкнулась с чем-то или кем-то в темноте коридора. Издав приглушенный крик, она отступила назад. Было бы смешно так испугаться от безобидной скульптуры или того хуже – кустарника из оранжереи. Однако ни то, ни другое не могло иметь столь цепкой хватки. Ею овладел страх, и неизвестно, сколько смогла бы она еще вынести это невидимое препятствие, если бы не услышала где-то сверху:

- Кто это здесь бродит?

«Ах… Лучше бы это был вор или привидение…» - она лихорадочно пыталась выдумать объяснения своей ночной прогулки. А еще больше она боялась услышать от лорда Элтби (а голос принадлежал именно этому человеку) такие нежеланные для себя вести. В эти несколько секунд, которые она молчала, ее посетило множество мыслей… Мыслей о том, как в очередной раз судьба сыграла с ней злую шутку, не дав возможности проститься с комнатой и утренним садом, о том, каким тяжелым для нее будет миг расставания. После минутного размышления она откашлялась и заговорила:

- Милорд, это мисс Оутсон. Я направлялась в свою комнату, – а про себя добавила, - пока свою…

- Почему это вы до сих пор не спите, мисс Оутсон? – он, как и прежде, говорил грубо и довольно громко, впрочем, теперь в его голосе не было слышно уже знакомых нот раздражительности. Она могла бы спросить то же самое, поскольку он оказался с ней в одном месте в это позднее время. Но могла ли она спросить? Конечно, нет, с нее было довольно геройств на один день.

- Я задержалась на кухне, - она хотела выглядеть куда как более учтивой и искренней, нежели сегодня днем, поэтому решила добавить, – перебирала фасоль.

- Мисс Оутсон, от вас не требуют таких жертв, для этого вполне достаточно дня, да и миссис Глендовер вами довольна.

Она уже не слышала дальнейших нравоучений хозяина о ночной работе и недостаточном сне, она летала, касаясь крыльями потолка, которого хоть и не видела под ночным покровом, но чувствовала его хорошо изученную лепку, переплетенье цветов и узоров. Эти чувства теснились, рвались наружу – она остается в этом доме! И пусть ей были неведомы причины, по которым лорд Элтби решился оставить ее после, как ей показалось, такого недостойного поведения, она была счастлива. Сейчас ей стало ясно, как важно жить и работать в этом доме, иметь кров над головой и добрую покровительницу в лице миссис Глендовер. Она была готова мириться со всеми вспышками гнева этого человека, только бы просыпаться в теплой кровати и смотреть каждое утро в окно. Ей и до этого было известно о своих чувствах к большому дому, но теперь они обострились, приобрели новое значение. Отныне она будет куда более осторожна, и сможет доказать, что достойна своего места.