Земные радости

Когда все было готово и блестело, оставалось только ждать.

В половине десятого Фрэнсис забралась на садовую ограду. В одиннадцать Джон послал работника на дорогу со строгим наказом глядеть в оба и немедленно дать знать, как только он заметит королевскую карету, качающуюся на ухабах. В середине дня Фрэнсис вернулась в дом, с руками, посиневшими от холода, и заявила, что никого не видно и что король врун и дурак.

Джейн шикнула на дочь и отправила в кухню греться у огня.

К двум часам Джон слишком проголодался и пошел на кухню поесть похлебки. Там уже на своем стульчике сидела Фрэнсис, уткнувшись в большую миску с похлебкой, и оторвалась от нее только с одной целью: сказать, что король не должен был обещать приехать, раз не собирался приезжать, ведь таким поведением он причинил массу беспокойства другим людям, особенно тем, которые ждали его на холоде.

— Если он король, то должен держать слово, — заключила Фрэнсис.

— Ты не первая и не единственная так думаешь, — заметил Джон.

В три часа, после того как истрепались все нервы и погасли все огни и их пришлось разводить заново, раздался громовой стук в садовую дверь; парень сунул в комнату замерзшую физиономию с посиневшим от холода носом и сообщил, что их величества наконец едут.

Завизжав и позабыв обо всех жалобах, Фрэнсис стремительно натянула пальтишко и помчалась к своему наблюдательному посту на садовой ограде. Джей выскочил из-за кухонного стола и вытер рот и руки тряпкой.

Джон снова надел лучшую куртку, которую снял в теплой кухне, и прихрамывающей походкой пошел открывать дверь королю и королеве.

Когда карета приблизилась, Фрэнсис встала на ограду и сделала наверху свой лучший книксен, но их величества проехали, даже не взглянув в ее сторону. Фрэнсис, которая надеялась, что ее сразу же назначат королевским садовником, слезла со стены, стремительно рванула к задней двери и заняла позицию у входа в кабинет редкостей, где ее невозможно было пропустить.

— Ваши величества.

Джон низко поклонился, когда королева переступила порог. Джей за его спиной тоже поклонился.

— А, Традескант! — воскликнула королева. — Вот и мы, желаем посмотреть твою коллекцию. Его величество привез для нее кое-какие вещи.

Король махнул рукой церемониймейстеру, и тот развернул сверток, где была пара светлых замшевых перчаток.

— Охотничьи перчатки короля Якова, — пояснил король. — И кое-что еще, посмотришь, когда будет время. А сейчас покажи мне свои сокровища.

Джон повел гостей по залу. Король хотел видеть все: резную слоновую кость, чудовищной величины яйцо, чашу из резного рога носорога, барабан из Бенина, обработанную кожу из Сенегала, бумажник, который какая-то женщина на Иль-де-Ре пыталась вынести из форта, проглотив его, необычные кристаллы и камни, тело русалки из Гулля, череп единорога, шкуры животных и птиц, включая странную уродливую птицу, которая не умеет летать.

— Замечательно, — похвалил король. — А что в тех шкафах?

— Маленькие и большие яйца, ваше величество, — ответил Традескант. — Для них я заказал специальные шкафы.

Король открыл один ящичек, потом другой. Джон распределил яйца по размеру — от самых мелких в маленьких ящичках сверху до самых крупных в глубоких и широких ящиках снизу. Яйца всех цветов, от покрытых крапинками черных яиц до сияющих чистейшей белизной, лежали каждое в своем ящичке, на маленькой подстилке из овечьей шерсти, как драгоценные украшения.

— Представляю, какая стая птиц получилась бы, если бы из всех яиц вылупились птенцы! — изумился король.

— Они пустые и легкие как воздух, ваше величество, — сказал Традескант, подавая ему крохотную голубую скорлупку, не больше кончика пальца.

— А это что такое? — поинтересовался король, возвращая яйцо на место и двигаясь дальше.

— Засушенные цветы редких растений из моего сада. — Джон стал выдвигать подносы с цветочными головками один за другим. — Моя жена засушивала их в сахаре, чтобы можно было смотреть на них в любое время года. Художники часто приходят и рисуют их.

— Прелестно, — одобрила королева, изучая поднос с цветами.

— А это тюльпан «Лак», который я купил в Нидерландах для милорда Бекингема, — сообщил Традескант, дотрагиваясь кончиком пальца до безукоризненного лепестка.

— Значит, он все еще растет у тебя? — уточнил король, глядя на лепесток, словно тот хранил память о своем хозяине.

— Да, — тихо промолвил Джон. — Он все еще растет.

— Я хотел бы иметь его, — заявил король. — В память о друге.

Джон поклонился, расставаясь с тюльпаном стоимостью в годовой доход.

— Конечно, ваше величество.

— У тебя есть всякие механические диковины? Механические игрушки? — спросил король. — В детстве у меня была целая маленькая армия из свинцовых солдатиков, там были пушки, которые по-настоящему стреляли. Я планировал свои кампании, поле боя занимало половину дворца в Ричмонде, и я выстраивал солдатиков для атаки.

— У меня есть маленькая модель ветряной мельницы — такие используют в Нидерландах для осушения канав.

Джон пересек комнату и рукой двинул крылья мельницы. Король понаблюдал, как работает насос. Затем Джон подвел короля к экспонатам в другом углу.

— Еще у меня есть миниатюрные часы и модель пушки. И миниатюрная прялка, вырезанная из янтаря.

— А что у тебя есть из коллекции милорда Бекингема? — поинтересовался король.

Насторожившись, Джей посмотрел на отца.

— Кое-что очень для меня дорогое и стоящее, как все остальное, вместе взятое.

Традескант поспешил к шкафу у окна и открыл один из ящиков.

— Что это? — полюбопытствовал король.

— Последнее письмо, написанное мне рукой герцога, — пояснил Джон. — Он вызывает меня в Портсмут, чтобы оттуда плыть в экспедицию на Ре.

Королева нетерпеливо на них посмотрела. Она до сих пор не любила, когда имя Бекингема слетало с уст ее супруга.

— А какая у вас самая большая диковина? — громко обратилась она к Джею.

— У нас есть целая голова слона с большими двойными клыками. — Джей указал на потолок, где висел череп. — А еще рог и челюсть носорога.

Король даже не повернулся. Он раскрыл письмо и, как только увидел размашистый небрежный почерк, воскликнул:

— Его рука!

Прочитав письмо, он сказал:

— И герцог велит тебе приехать немедленно. Ах, Традескант, если бы только все было готово вовремя!

— Я был там, — вздохнул Джон. — Выполнил его волю.

— Но он опоздал, опоздал на несколько недель. — Король печально улыбнулся. — Как это было на него похоже.

— А какой экспонат твой любимый? — громко осведомилась королева.

— Я думаю, что самый лучший — это китайский веер, — ответил Джей. — Он такой изящный и так красиво разрисован.

Он открыл ящик, достал веер и вложил в руку королеве.

— Ах! Я хочу такой же! — защебетала она. — Карл! Взгляни!

— Очень мило, — заметил король, нехотя оторвавшись от письма.

— Подойди сюда и посмотри, — заупрямилась королева. — Оттуда тебе не видно, какой на нем рисунок.

Отдав Джону листок бумаги, Карл направился к супруге.

Словно гора упала с плеч Джея, когда он понял, что вопрос о предметах, бывших собственностью лорда Бекингема, совершенно забыт.

— Я хочу точно такой же! — продолжала королева. — Я возьму ваш на время, и мне сделают копию.

Джей не был настолько предан двору, чтобы согласиться. Традескант быстро выступил вперед и произнес:

— Ваше величество, для нас будет честью, если вы примете этот подарок.

— Разве он не нужен вам здесь, в вашей коллекции? — удивилась королева, широко раскрыв глаза. — Наверное, вы показываете его посетителям?

Традескант поклонился.

— Вся наша коллекция, весь «Ковчег» принадлежат вам, ваше величество. Ведь все по-настоящему редкое и красивое должно быть ваше. Вы сами решаете, что оставить здесь, а что взять себе.

Она восхищенно рассмеялась, и на какое-то мгновение Джей испугался, что ее жадность пересилит желание казаться очаровательной.