Play (СИ)

-Я уже сказала, куда, - ответила Ксения, и всю оставшуюся дорогу не проронила больше ни слова.

Она смотрела в окно, равнодушным взглядом провожая проносящиеся мимо дома, автомобили, парки. Этот город никогда не вызывал у нее особенных чувств, и связан он был в первую очередь с Кириллом. Сколько за эти годы пришлось пережить звонков отсюда, перелетов, снова звонков… Сколько седых волос было обретено в бесконечных поисках, заметании следов, разборках с милицией. Да, это был его город. Но не ее.

«Редиссон» и правда кишел людьми – Ксении стоило больших усилий подойти к стойке регистрации. Вокруг толпились группы иностранцев, среди которых выделялись громогласные русские.

Она молча протянула паспорт девушке за стойкой, расписалась на протянутом бланке, и, мотнув головой на предложение «отнести багаж в номер», забрала ключи и двинулась вверх по лестнице.

Сам номер Ксении не понравился. Она не любила ни тяжелых штор, ни кресел «под старину», ни – тем более – псевдоантикварных безделушек вроде старинных часов и картин.

Бросив сумку на большую кровать, она снова взялась за телефон, и позвонила, наконец, Асе.

-Привет, - сказала коротко, и сердце подскочило до самого горла.

-Привет, - Ася вздохнула в трубку и замолчала.

-Ты в Питере?

-Да.

-Надолго?

-Не знаю.

-Мне кажется, - Ксения запнулась, но быстро взяла себя в руки, - мне кажется, нам нужно поговорить.

-Думаешь, в этом есть смысл? – Спросила Ася. – Мы уже столько раз пытались, и безуспешно.

-Думаю, есть.

-Хорошо. Значит, поговорим.

Она повесила трубку, но это было уже все равно – за ее голосом Ксения различила знакомый музыкальный фон. Она знала, где Ася, и этого было достаточно.

Она подошла к тяжелому, в полстены, зеркалу, и посмотрела на свое лицо.

-Уверена? – Спросила тихо. – Ты знаешь, что это может сделать хуже.

И сама же ответила:

-Знаю. Но, похоже, у меня нет выбора.

Она смотрела на свое лицо – строгое, без грамма косметики. Смотрела на собранные на затылке в хвост волосы. На легкий свитер, скрывающий небольшую грудь. Смотрела – и видела себя девчонкой, юной, счастливой девчонкой, которой море по колено и вся жизнь впереди.

Ошиблась девочка. Нет никакого моря, и впереди, похоже, тоже ничего нет.

-А раз так – то и терять мне нечего, - сказала она вслух, и, смахнув с бедер, обтянутых джинсами, невидимую пыль, вышла из номера.

Шаг за шагом в тишине, и вслед за тишиной.

Все прошло, и на душе усталость и покой.

Сны разбиты. Пепел на поле битвы.

И дым струится сквозь усталые слова.

Еле слышно. Шепчет свои молитвы.

Переплетая черной тени кружева.

И все мосты горят в огне, нет выживших в моей войне.

Она спускалась по лестнице, под ногами скрипели полы, мимо проходили какие-то люди, но она не видела ни одного из них. Острое чувство натянутой веревкой протянулось от сердца к горлу, и все прочие чувства исчезли. Она вся была в этот момент – сосредоточение любви и боли, слитых воедино, соединенных миллионами тонких потоков, миллиардами вспышек и озарений.

Она не думала больше. Ни одной мысли не было в ее голове, только это ощущение – это одновременно прекрасное и жуткое ощущение связи со всем миром вокруг, со всей вселенной, связи с НЕЙ.

В ресторане играла уже новая музыка, незнакомая, но в Ксениных ушах звучала другая – своя. Она шла к их столику медленно, а может быть, и быстро – кто знает, шла и не видела никого кроме Аси, кроме ее рук, открытых под платьем плеч, ее удивленных глаз.

Прости меня за каждый миг бессмысленных побед.

Прости за то, что я жива, за то, что помню о тебе.

Прости за тот недолгий путь, пожалуйста, постой,

Прошу, не уходи, побудь еще немножечко со мной.

Она просто стояла и смотрела. Каждая клеточка тела горела огнем, каждый оттенок чувств сводил с ума. Она смотрела на Асю, а видела Анастасию Павловну Сотникову – ту, какой она была пятнадцать лет назад. Те же длинные темные волосы, спадающие на открытые плечи, тот же взгляд – строгий, сумасшедший взгляд этих карих, темно-коричневых, глаз. Те же пальцы, сжавшиеся между собой, выдающие нервозность и удивление.

Ей на секунду показалось, что сейчас она услышит и голос: «Ковальская, объясни, пожалуйста, что происходит?». Ох, как часто этим голосом звучали именно эти слова, и как давно это было.

Она хотела что-то сказать. Правда – хотела, но горло сжало спазмом, ведь Ксюха Ковальская всегда теряла дар речи при виде Анастасии Павловны. Все продуманные фразы исчезали куда-то, и оставалось только безумно бьющееся сердце и простое, вызубренное наизусть:

-Здравствуйте, Анастасия Павловна.

Песня все звучала и звучала, и слова приходили сами, из ниоткуда, и бились стаей вспуганных птиц между висками.

Ближе к краю. В пламени боль стирая.

Послушным пламенем – ведь что такое смерть?

Я не знаю. Я ничего не знаю.

Я просто вижу свет, и в нем хочу сгореть.

Пусть все мосты сгорят в огне, нет выживших в моей войне…

Она протянула руку, и Ася приняла ее. И пальцы ее коснулись холодной Ксюхиной ладони, и закутались в нее как в ледяное одеяло. Теперь они стояли друг напротив друга – близко, слишком близко, чересчур близко для того, чтобы суметь думать – но думать сегодня было не нужно. Ксюха никогда не думала. Она шла и брала то, что ей было нужно.

Прости меня за каждый миг бессмысленных побед.

Прости за то, что я жива, за то, что помню о тебе.

Прости за тот безумный путь, пожалуйста, постой.

Прошу, не уходи, побудь еще немножечко со мной.

Она почувствовала, как губы ее изгибаются, и тело не узнало этого жеста. Это тоже было из старого – из детства, упрямо оттянутая вниз нижняя губа, обнажающая зубы. Почти оскал, почти насмешка.

Ася протянула вторую руку и погладила ее по щеке. Она смотрела тепло и ласково. И терпеливо. Как будто чего-то ждала.

-Я хочу увести тебя отсюда, - слова вырвались из горла тяжело, хрипло, но вырвались, вырвались же! – Прямо сейчас. Ты готова уйти со мной?

Она смотрела в Асины глаза, и чувствовала, как смешиваются в единый поток два взгляда, две мысли, два чувства.

И Ася ответила:

-Да.

И были шаги, много-много шагов, и какие-то звуки вокруг, и серенада звезд, стучащихся ударами в сердце. И вечерний Невский, на который они словно выпали – как будто перейдя из одного мира в другой, вот так, без предупреждения, без подготовки.

Холодный вечерний воздух охладил горящие огнем щеки, и стало можно дышать.

-Куда ты меня ведешь? – Спросила Ася, ни на секунду не отпуская Ксюхиной руки.

-Понятия не имею, - счастливо рассмеялась она, - а это важно?

-Нет.

И они пошли дальше. Ксюхин взгляд упал на Асины плечи, и в следующую секунду они нырнули в магазин.

-Чем я могу помочь? – Подскочила продавщица.

-Переоденьте ее, - улыбнулась Ксюха.

-Переоденьте меня, - опустила глаза Ася.

Она выбрала первые попавшиеся джинсы, натянула протянутую продавщицей рубашку, сунула ноги в ботинки. Платье выбросили тут же, у магазина, и рассмеялись удивлению прохожих.

В «Шоколаднице» купили по огромному стакану кофе, и снова пошли куда-то, не отпуская рук друг друга.

-Я думала, ты будешь ругаться, - сказала Ксюха, когда они остановились на дворцовой площади.

-Я еще много лет назад поняла, что это бесполезно, - улыбнулась Ася, - хоть ругайся, хоть нет – ты всегда и все делаешь по-своему.

Ксюха опустила глаза. И подняла снова.

-Прости меня, - сказала горько, без улыбки, - пожалуйста, прости.