Letters of Note (ЛП)

Я не должна даже мечтать о вас. Я понятия не имела, что вы можете быть настолько навязчивы.

Я желаю, чтобы вы оставили меня в покое.

… Я желаю, чтобы вы были здесь.

Реджина.

***

Реджина откинулась на спинку кресла, барабаня ногтями по деревянной поверхности стола. Она решила работать из дома в тот день, думая, что, возможно, ей было бы проще сосредоточиться на работе без воспоминаний о том, сколько раз Эмма Свон сердито врывалась в мэрию, отвлекая её. Однако, её решение не работало. Вместо этого, она просто смотрела в окно большую часть утра, вспоминая ночь, когда Эмма приехала в Сторибрук, и как они сидели в этой комнате, выпивая из бокалов Реджины. Они не ненавидели друг друга тогда. Странно было думать об этом.

Реджина застонала. Это было ещё более странно признать, насколько сильно она до сих пор не ненавидит её.

«Перестань думать о ней, — сказала себе Реджина настолько твёрдо, насколько могла, — она этого не стоит. Ты знаешь, что она не стоит».

Она сделала то же самое, что и всегда: начала думать о том, что бы сделал Генри со всем этим. Она машинально вздрогнула. Она действительно не могла себе представить его иначе, чем в ужасе: большинство дней это была её собственная реакция. Даже с мальчиком, который до сих пор верил в сказки, нельзя было ожидать, что он не будет травмирован, узнав о мыслях Реджины насчёт его биологической матери. Это не нормально. Она… бредила.

Мысль о сказках автоматически переместила её глаза к запертому нижнему ящику стола. Эта проклятая книга всё ещё лежала там. Она забрала её из комнаты Генри больше недели назад, и всё же он до сих пор не сказал ей об этом ни слова. Как ни странно, кажется, он даже не беспокоился внезапным исчезновением книги. Это было необычно, мягко говоря. Возможно, он был не настолько зависим от неё, как всем казалось.

И всё же, даже когда она так думала, Реджина знала, что это было не так. Он бы заметил её отсутствие сразу. Он просто должен был.

Она встала, вытащила ключ с вершины ближайших книг и отперла ящик: книга была всё ещё там. Она даже не сдвинута.

Совершенно необъяснимо, Реджина нахмурилась. Почему он не сказал ничего? Почему он не потерял её?

Прикусив нижнюю губу, она вытянула книгу из ящика и открыла посередине. Её собственное изображение выскочило перед глазами: свирепая и ужасающая в черной коже и бархате. Это больше не было похоже на неё. Это конечно не ощущалось ею.

Слова «Злая Королева» выпрыгнули из написанного текста, и она резко захлопнула книгу. Это всё ещё вызывало боль в её сердце, когда она вспоминала ту, кем была, ту, кем Генри считал её до сих пор.

«Ты знаешь, что сейчас ты стала лучше, — твёрдо сказала она себе. — Перестань жалеть себя. В последнее время, ты делаешь более, чем достаточно».

Она вздохнула, наклонившись вперёд, чтобы положить книгу обратно в ящик. И тут она замерла. Книга выскользнула на пол.

Письма. Она протянула руки в ящик и начала перебирать бумаги, лежащие сверху. Они были здесь. Они были прямо здесь.

Содержимое ящика оказалось разбросанным по полу вокруг неё всего лишь тридцать секунд спустя. Она упала на колени на ковёр, отбрасывая каждый лист бумаги подальше, пытаясь найти эти пять чёртовых писем, которые она должна была сжечь в момент, когда они были написаны. Где они? Где они, чёрт побери?

Реджина перелистала каждую страницу книги Генри, чтобы убедиться, что письма случайно не проскользнули внутрь неё, но ничего не нашла. Они пропали. Как они могли пропасть? Куда вообще они могли пропасть?

Слёзы выступили на глазах, когда она взглянула на окружающий беспорядок: мятые бумаги и перевёрнутые папки лежали на ковре рядом с ней. Конечно, её сердце просто не могло биться ещё сильнее. Это приносило ей боль. Это физически вызывало ушибы в её груди.

Её взгляд ещё раз опустился на книгу.

Генри. Она закрыла глаза. Он просто не мог не потерять её…

Она резко вскочила на ноги, срываясь вверх по лестнице в спальню сына, даже прежде, чем её затуманенная голова отдала приказ ногам двигаться.

Он не потерял её, потому что точно знал, где она находится.

Она не была уверена, что именно искала, когда рылась в шкафу Генри, в тумбочке, в игрушках, под кроватью. Она понятия не имела, что она ожидала найти. Если бы он взял письма, почему бы он оставил их себе? Что, чёрт возьми, он мог желать сделать с ними?

А потом, вспышка воспоминания заставило её сердце уйти в пятки.

«Есть… есть что-нибудь, что вы должны сказать мне?»

Реджина вспомнила, как Эмма смотрела на неё, когда задала свой вопрос. Она была смущена и в отчаянии, и… умоляла. Она ожидала услышать правду.

«Правду о чем, чёрт возьми?» — думала Реджина, когда писала эти богом забытые письма.

Реджина услышала глухой стук падения собственного тела на стену даже прежде, чем почувствовала в спине боль от удара. Она скатилась на пол, слёзы ужаса скользили по её щекам.

Это просто не может происходить.

Она понятия не имела, прочитала ли Эмма все письма или нет. Она не могла. Что если она прочла последнее…

О боже.

Если она прочла последнее письмо, то никогда больше даже не взглянет на неё.

***

Реджина наблюдала, как следующим утром Генри шёл по тротуару, глядя на него в зеркало заднего вида автомобиля, что она аккуратно припарковала по дороге ниже. Когда он дошёл до автобусной остановки, то лишь оглянулся на секунду, прежде чем резко повернул налево и пошел по соседней улице. Челюсть Реджины окаменела. Распахнув дверцу автомобиля, она обнаружила, что следует за ним по дороге так быстро, как её ноги в высоких каблуках только могли.

Как только он достиг дома Мэри Маргарет, она увидела вспышку чего-то белого, что он вытянул из кармана. Он порывисто открыл дверь и начал подниматься по лестничному пролету. Реджина, не задумываясь, побежала за ним.

***

— Эмма?

— Мм?

— Вам пришло ещё письмо. От Сидни.

— О! Спасибо, я возьму его.

— Это… секундочку.

— Что?

— На обороте что-то написано.

— Мэри Маргарет, отдай его мне. Я буду просто…

— «Это последнее». Что это значит?

— Это… подожди, что? Там так написано?

— Да, прямо здесь.

— Это… напечатано.

— И?

— О, ничего. Я просто подумала… что это было… ну ты знаешь, написано от руки.

— Может быть, Сидни пытается остаться инкогнито.

— Да, может быть.

— Во всяком случае, я ухожу на работу. Ты идешь?

—… пока нет. Чуть позже.

***

— Генри, что, чёрт возьми, ты сделал?

Генри удивленно уставился на свою маму, когда она схватила его, оттаскивая подальше от лестничной клетки, с которой он только что спустился, и в закоулок, подальше от дома.

— Мама, я…

— Ты нашёл мои письма?

Он сглотнул.

— Я… я искал свою книгу.

— Генри, — сказала Реджина, наклоняясь вниз, чтобы быть с ним на одном уровне. Она глубоко вздохнула, отчаянно пытаясь успокоиться, чтобы не заплакать. — Ты читал их? Ты читал эти письма?

Возникла пауза, прежде чем он ответил: — Прости меня!

— Зачем ты сделал это?

— Ты забрала мою книгу и… я разозлился. Прости. Я не знал, что в них сказано…

— Ты отдавал их ей, Генри. Почему ты подумал, что это было хорошей идеей? Что, ради бога, могло заставить вас думать, что я не буду в ярости из-за этого?

Генри судорожно заморгал, его ореховые глаза потускнели.

Он выглядел, словно боялся своей мамы, как никогда не боялся раньше. В этот момент она была ужасающей. Не потому что она была в гневе, а потому что она пугала саму себя. Он никогда не видел её настолько разгневанной раньше, и вдруг масштабность того, что он совершил, ударила его с той же свирепостью, как если бы это Реджина хлопнула его по лицу.

— Я подумал, что она должна знать, — прошептал он, прикусывая нижнюю губу.

Сдавленный стон вышел из горла Реджины, когда она выпрямилась, пробежав пальцами по спутанным волосам.

— Мама? — спросил он неуверенно, проводя рукой под глазами. — Мама, прости, я не… я прочел их и подумал… я сожалею.