Сделка 2 (СИ)

- Да, поднажми - напугай креативом, - неодобрительно уськала Рита, неморгающе уставившись в полотно дороги, бежавшее под колёса, как сумасшедшее.

- Я не гонюсь за оригинальностью.

- Неужели? И на гран-при не опаздываем? Напомню, здесь вместо призов палочками машут и штрафы шлёпают.

- С моими номерами - палочками не играются.

- Действительно. Прекрасный повод убиться, - Рита закурила, и неприятно пахнуло табаком.

- У тебя не лучше.

- Раньше, однако, ты больше беспокоилась, что остановят.

- Честный гаишник страшнее волка.

- Задавишь кого - совесть ведь на номера не посмотрит, и капустой с ней не расплатишься.

- С каких это пор ты записалась в праведницы? - впрочем, я сбросила скорость.

Мы притулились в попавшемся “кармане”. Нужно проветрить голову. Я стояла перед “мордой”, захваченная светом фар по ногам и части туловища. Ночной воздух обдавал весенним ветерком, опорошая ноздри сызнова перстным запахом сырой земли и пронизывая студёной свежестью насквозь одежд. Низилось тучное небо. Оно наваливалось бескрайним распростёртым пузом на магистраль, вершилось и кучилось, вовсе чёрное вдали над крышами домов. Рита сгребла сбоку моё несопротивляющееся тело в греющею обитель крепких объятий.

Рябь океанской глади, заснеженные хребты неприступных гор, долины с сочной травой и извивающиеся змеями голубые реки - всё это я как будто наблюдала собственными глазами в других жизнях. Камень, ставший орудием первой болезни зависти; войны, стаптывающие миллионы жизней; беспорядочная жатва власть имущих; технический век, ненасытно перерабатывающий и нарушающий естесственную фауну. И тут же - глиняный стакан парного молока; улыбка ребёнка; глаза людей, отважившихся на борьбу за общие свободы. Танец всемирной истории сменился размышлениями о Лёше. Хотя я не застала его в раннем детстве, но уделяла много времени воспитанию в дальнейшем. Особенно, когда умер катин муж. Лёша должен был получить хорошее образование. Я позаботилась о месте в привиллегированной школе с уклоном на английский. Упитанный прыщавый подросток, он слыл коротышкой и напоминал неказистого карапуза. Регулярные занятия в секции плавания благотворно повлияли на его скелет. За одно лето он вымахал на двадцать сантиметров, приобретя широту плеч. Прорисовался хороший рельеф в области живота, рук, и, пуще всего, спины. Впрочем, природная лень и отсутствие принципиальной тяги к спорту привели к тому, что с возрастом небольшое пузико было полюбовно нарощено вновь, но Лёша по-прежнему сохранял неплохую форму. Его мягкие черты лица и всех членов, на короткое время очертившиеся и забугровевшие, взяли своё. Однако они же приносили его образу выигрышную деликатность и очаровательную притягательность. Их следовало лишь подчеркнуть, и девушки, в чьих сердцах с детства прижился синдром нежных чувств к плюшевым медведям, к Лёше просто не могли остаться равнодушны. Он обладал прекрасным заботливым сердцем. Находка для любой гетеросексуальной женщины. Будучи однолюбом, ориентированным на долгосрочные отношения, Лёша чурался случайных связей, мечтая об избраннице на всю жизнь. Мне довелось увидеть лишь несколько его пассий, которые легко считать на пальцах. Из них одна - Большая Любовь. Они дружили со старших классов, и всё предвещало молодое венчание. Однако, как это случается, несмотря на все показатели, добрые пророчества и скрещенные пальцы, Большая Любовь обернулась ящиком пандоры и принёсла в итоге багаж боли и разочарования. Невеста сбежала едва не накануне свадьбы. Думаю, на тот ранний период жизни она просто не нагулялась. Боюсь, он до сих пор её ждал. Иногда я натыкалась на открытки из Англии, куда впоследствие упорхнула та пташка, но предпочитала не навязываться на откровенный разговор с пасынком, пока он сам того не захочет. Учитывая давешний скол событий, теперь это вряд ли случится.

Мелкая дрожь сотрясала тело. Рита отникла от меня и двинулась к машине, к водительскому месту.

- Пора. Холодно. Я за штурвал.

На обратном пути нас застала непогода. Мелкие вестовые капли дождя пролились скромно, почти стыдливо, пока им на смену не затарабанил грозный ливень сплошной стеной. По стёклам судорожно замотыляли “дворники”, сбивая плотную завесу беснующей рати. Рита снизила скорость и даже прекратила подпевать. Грузные осаждающие капли хлёстко шлёпали по покрытию авто, превращаясь в валовой ударный звук, затмевавший негромкое музыкальное сопровождение. Мощь бушующей стихии, - которой нельзя было не устрашаться, которой нельзя не восхищаться, - разверзлась во всей красе. Пособничая сердечному импульсу, я наощупь нашла ритину руку. Она переладилась с управлением руля и сжала мою податливую пясть своей правой.

- Всё будет хорошо, - сказала она.

- Откуда ты знаешь? Ты никогда никого теряла.

- У меня был брат.

Я растерялась, настолько ошеломило это сообщение.

- Что с ним стало? - спросила я как можно деликатнее.

- Я его убила, - ответила Рита, будто речь шла о чём-то совершенно обыденном.

Передо мной так и встала картинка юной Риты с Магнумом. Вероятно, они посчитали его бутафорией, пока не дёрнули предохранитель.

- Эта пуля у тебя на шее?… - пробормотала я. - Это был несчастный случай? Вы заигрались?

- Можно и так сказать - несчастный случай… - моргнув, сказала Рита. - Ты не поймёшь: мы были близнецами.

- Вот, почему тебя отправили к деду…

Похоже, папашу затрудняло объяснить происхождение того пистолета. Скорей всего, даже не столько отсутствие лицензии, сколько - “запачканный”… Человек с взрослой ответственностью, он не имел права решать свои проблемы за счёт ребёнка.

- Я искала его… - продолжала тем временем Рита. - В других… параллелях. Я не знала, какую дверь открываю. - Она отёрла лицо ладонями, будто умылась.

- Твой отец не должен был так поступать, - констатировала я.

- Он защищал меня, - протестовала Рита. - По-своему. Он всё повторял: “Ничего не было. Ни-че-го-не-было. Правда - она только для нас…”.

- Почему ты раньше не рассказывала?

- Я хотела забыть.

- Как раз его ты хотела помнить. Иначе ты бы не сделала этот кулон. Ты хотела забыть… всё другое.

Дождь начал стихать ближе к рассвету. Мы кое-как вприпрыжку преодолели дворовые лужи размером с Байкал и оказались у Риты дома.

В постели я шептала:

- Ты - мой главный приз…

Секса не было, а утро ударило в голову, как безбожный лесничий топором по тополю. Я чувствовала себя задряхлевшим накопителем информации, изъеденным червями, будто яблоко.

Вставать не хотелось до чёртиков и до белой горячки. Вот так лежать, смотреть в потолок и не двигаться.

“Валя, нужно вставать!…”, - из долины лет прозвучал этот голос. Чей он? До боли знакомый. “Ты сможешь. Просто верь, и всё получится! Нужно двигаться”. …Таня? Давным-давно, ещё в студенческие годы, мы закутили в лесу с ребятами. Гитара, весёлые разговоры, внимание противоположного пола. Я впервые в жизни напилась. Да и водка была не лучших сортов, а попросту сказать, “палёная”. Я чувствовала себя настолько плохо, что в отказ пошли и ноги, и язык, и голова. Я думала, там и сгину. И эти звёзды, влекущие в своё небесное вечное царство… Только Танька, - светлая, высокая, с крыльями, - не унималась. Я понимала, что она ангел. Пока надежда о силе свыше, которая непременно заберёт отсюда, путала и медленно убивала, Таня боролась за мой отступающий дух: “Просто верь! Вставай и иди!”. И я поверила. Через не могу, через не хочу, минуя болото надежд. В моём сердце, единственном действующем органе, задышала вера. В нём не осталось места ни слабости, ни торжеству преодоления, ни даже удивлению. Лишь она: чистая и могущественная - в теле ничтожного человека. Господи, насколько мудрая была Таня!… Куда всё делось?