Зов (СИ)

- Ироды, - шепнул маг, и Билл отчаянно согласился с ним, хватая его за руки и подтягивая к себе с целью найти губы и напиться его дыхания.

Злодей, огладив прощальным жестом стопу и улегшись сверху, весь потянулся к Биллу. Целовались со вкусом, долго и не спеша, отдавая гораздо больше себя, чем заимствуя другого, растворяясь в сладких звуках, сжимавших грудную клетку тихо постанывающего Билла. Руки похитителя блуждали по телу, цепляясь за жесткие горошины сосков, юноша же отвечал легкими поглаживаниями спины. Все едино, каждое движение. Для Билла не было неожиданностью пролетевшее заклинание обезболивания, которое он и сам прекрасно знал, и мелькнувшая в кривом лунном свете ладонь, устремившаяся к тугому входу. Палец злодея, несильно нажимая, проник в тугое пространство, не встретив сопротивления, устремился дальше, лишь подбадриваемый телом Билла. Он уже знал, как ему будет хорошо, и заранее делил будущий восторг на составляющие. Тут глубокий вдох, там блаженное единение, и конечный пункт - топящее блаженство. Оргазм так ярко предстал во всех красках перед Биллом, что член сильно дернулся и стукнулся о мощную грудь напротив. У противника вырвался невольный стон, и он чуть глубже ввел уже два пальца, которые обволакивало что-то маслянистое. Точка преткновения нашлась при чуть смещенном угле входа, и размышления покинули бедную черноволосую голову, заставляя влюбиться в тот звук, который издал его злодей в ответ на вопль самого парня. Он стал активно подаваться вперед, только чтобы ещё услышать его. Член пленителя, увлажненный сверх меры, елозил по бедру Билла и призывал к действиям. К нему в желаниях присоединялся и извивающийся под пальцами парень, отчаянно желающий крикнуть злодейскому существу, чтобы он, наконец, взял его. И был с ним, и был в нем, и, о чудо, похититель понял все и без слов, когда Билл легонько стукнул его рукой по плечу.

Член прикоснулся большой головкой к подготовленному входу и плавно скользнул внутрь, не доставляя неприятных ощущений Биллу, лишь распаляя страсть. Он не долго ждал, а сам насадился по полной, резко прочувствовав боль и то, что следует за ней. Море, море, в котором плещется радость, терпкий вкус соли на губах и жажда действий. И его ещё пытались остановить, но, видимо, не знали, что это невозможно. Обвивая мага ногами, Билл всем существом тянулся к главной цели слиться, чтобы не было ни сантиметра, не охваченного его естеством. Чтобы напряжение лишь росло и толкалось в него лавиной нескончаемых стонов злодея, который, все-таки, не выдержал и сорвался, вколачивая влажное тело под ним в совершенно немыслимом ритме. Наверху горели звезды, Билл отчетливо видел их в промежутках своих взлетов и падений. Пот заливал оба тела, которые не могли и не хотели существовать отдельно. Дымка светлой магии склеивала их, и парни чувствовали её нервные и подрагивающие объятия. И любили друг друга. Дарили музыку своего наслаждения. Не растрачивали себя, просто брали и жили этой минутой, и ещё секундой, когда магия залила ярким белым светом все вокруг, озаряя диких в своей единой сути существ и даря им освобождение. Злодей, взвыв, излился в нежной глубине, и Биллу не потребовалось прикосновений к себе, чтобы, отдаваясь ему во всем, не поддаться в этом. Он кончил, обильно заливая их тела своим семенем.

Обессиленные не просто физически, а ещё и магически, парни вповалку упали на постель, прижимаясь друг к другу и впитывая пробивающую их дрожь. Вдыхая запах близости, мягко целуя опухшие губы. Руки легко и нежно бродили по лицам. Было что-то терпкое и прощальное в этих жестах, и Билл это отчетливо чувствовал, пока злодей аккуратно вышел из него и натянул на них простыню, вновь устремляясь обнять. И обнимать в ответ было не просто приятно, а необходимо. Вцепившись в своего… кого, Билл ещё не решил, пальцами, он почувствовал обжигающую боль под лопаткой. Резко выдохнув, он дернулся в обнимающих руках.

- Что, мой хороший? Что с тобой? – Билла передернуло оттого, что над ним явно издеваются, так ласково спрашивая и прекрасно зная, что он ничего не скажет в ответ. Он двинул плечом, показывая все же рукой куда-то в район горла.

- Но ты… можешь говорить, – тихо и не по-злодейски шепнул его…

- Могу? – отодвигаясь и забывая о боли, резко и хрипло спросил Билл.

- Можешь, – так же резко ответил вернувшийся противник, принимающий правила новой игры, в которой Билл планировал вынуть злодейскую душу, отступая от задуманного лишь на секунду.

- Я хочу увидеть тебя, - мягко попросил он, и сам же отругал себя за просящий тон.

- Не думаю, - ответил отстранённый хриплый голос.

- Трус, - подождав немного, прошипел Билл, отворачиваясь на кровати и скручиваясь от боли, раздирающей его. Его отымел трус, предатель, мелкий злыдень, тварь, которая разбудила в его душе негасимый огонь.

- Билл, я… не хотел, чтобы так произошло, я… Прости меня, если сможешь, я все прекрасно знаю, как мерзко тебе было. Для тебя ведь не имеет значения, что именно я тебе скажу в оправдание, а почему это все было, я постараюсь объяснить. Точнее, показать, потому что говорить тебе… я не имею ни малейшего желания, - Билл развернулся, внимательно слушая. - Я постараюсь все исправить, большее не в моих силах, к сожалению. Если есть что-то, что я могу сделать для тебя, озвучь сейчас, потому что потом встречаться с тобой я не желаю. Все кончилось, в любом случае, больше ничего не будет. Ну, так есть что-нибудь? – Билл, растерянный внезапным и резким вопросом, застыл в ожидании неминуемого конца. - Да… я могу подкорректировать тебе память, чтобы все это тебя не тревожило.

- Память? – вскрикнул убитый Билл. - Ты что, совсем больной? Ты?! Я тебя уничтожу, я тебя… - договорить ему не дали, лишь кинули заклинания недолгого оцепенения.

- Прости. Это тебе, – он поставил два флакона на стол, - я не могу так больше, - сказал злодейский отдаляющийся голос.

Правда, наклонившись к полу, он поднял цветок лилии.

- Ты мог говорить все это время благодаря этому, – кивая на цветок, бесцветно сказало само зло. - Я думал, ты знаешь, - безразлично добавило оно и исчезло вместе с цветком, растворяясь и мешаясь на глазах с тьмой.

*****

Молодой черноволосый парень, сгорбился под тяжестью боли. В руке он сжимал флаконы непонятно с чем, перенесшие его домой в ту же минуту, как он их коснулся. Для него не было звуков, вкусов, запахов, осязания, он глядел глубоко внутрь и презирал себя. Просто за то, что ему сейчас было больно, так больно, что сердце уже молчало. И он знал теперь, что никогда не станет прежним, никогда не поверит людям, и сам будет предупреждать все попытки приблизиться к нему. Билл не чувствовал ничего, кроме пустоты, опустившейся на него в предрассветный час, сжавшей и вылепившей из него маленькую ненужную тряпицу, сотканную из горести и разочарования. Он вновь убедился, что выхода нет, и только туман, объявший его вместо рук того человека, от ощущения реальности которого внутри все обрывалось .

Флаконы жалобно звякнули в дрогнувшей руке. Кто-то, желая утешить хозяина, потерся о голую коленку и мяукнул. Этот звук стал сигналом к действию. Билл начал с остервенением царапать ногтями кожу, пытаясь выдрать бедное животное, не желающее зла. В своем усердии он располосовал до крови все тело, где смог дотянуться, но ничего не добился. Кошки смолкли и, дрожа, забились в укромные уголки, где их бы не постигла страшная участь. Парень пожалел кошек, осознавая краем воспаленного мозга, что эти милые создания ни в чем не виноваты. Их дрожь передалась юноше, который лег и накрылся одеялом, непрерывно стуча зубами. И тихо выл.

Прошло около часа. Билл не смог заснуть, но и не бодрствовал, все ещё находясь в заторможенном состоянии. Флаконы валялись тут же на кровати. Взяв один из них, парень прочитал надпись витиеватым почерком – «Это зелье поможет причинить боль недругу, столь сильную, что хватит на убиение». Примечание гласило, что принять можно самому и загадать образ человека, при этом регулируя силу боли ментально. Билл вздрогнул от отвращения. Нет, он не станет таким, он не будет этого делать. Флакон упал на пол. Брюнет не поленился встать и, подняв злосчастный фиолетовый кусок стекла, кинул его прямо в стену, где тот рассыпался веселыми сине-черными брызгами. Нет, никакой боли!