Зов (СИ)

Они одновременно обернулись на Билла, который обессиленно опустился коленями на влажную траву и не реагировал ни на что более, только смотрел долгим взглядом на самую высокую горную вершину, припорошенную снегом. Здесь было холодно, и Андреас не замедлил успокоить свой праведный гнев и подойти к другу, чтобы поднять его с Земли.

- Мы долетели, - продолжал шептать Билл.

Что уж он почувствовал, Андреас себе с трудом представлял, но вот в том, что друга надо приводить в чувство немедленно, не сомневался.

- Билл, мы на самом деле долетели, как ты изволил выразиться, не хочешь уже, наконец, заняться тем, зачем мы это сделали? – иронично спросил он.

- Да, - жестко ответил Билл, видимо, приходя в себя, - чтобы покончить со всем этим.

Почему уж он уверился, что сможет решить все прямо здесь и сразу, он не знал, но явственно чувствовал одно - с него хватит. Все, что вчера казалось ему кошмаром, сегодня пересекло какую-то неведомую черту, и гнев на злодея стала осмысленным и не поддающимся забвению. Внутри Билл все время размышлял о том, зачем с ним так поступили. Теперь он хотел просто избавиться от всего и зажить прежней жизнью, где на него никто не кидался, а сам он не сходил с ума от противоестественных эмоций. «К Грегору» - провозгласил он про себя и твердым шагом направился к высокому белокаменному зданию, окруженному высокими необъятными дубами. В то время как Андреас настойчиво попросил Рауля остаться и приглядеть за дронами.

Ближневерховые горы поражали воображение своей чистотой, девственностью и неприступностью. Краски играли, купаясь в солнечных лучах, даря путникам ощущение вольности. Этот независимый дух проник в их сердца, и они совершенно не чувствовали усталости поднимаясь сейчас в гору. Тишина стояла практически осязаемая, ветер осторожно колыхал верхушки деревьев, но это будто поглощалось по мере приближения к лечебнице, и путники погружались в дремотно-спокойное состояние.

- Это волшебное место, - словно прочитав мысли друга, проговорил Андре, улыбнувшись чему-то своему.

Злость, накатившая на Билла, постепенно успокаивалась. В сознании оставалась только мысль, что необходимо сделать что-то. Как именно, Билл знал, но это место отбирало какой-то внутренний недобрый огонь, которым мгновение назад был охвачен парень. Он даже был благодарен за то, что не может чувствовать ненависть.

Тихий служащий встретил их, не скрывая своего удивления, и на вопрос, почему это столь удивительно, ответил, что «мало кто посещает этот приют», явно что-то замалчивая, но и не препятствуя встрече с синьором Ди Нати, который обосновался в правом крыле на третьем этаже.

Дверь отворилась, и Билл, который несколько часов назад наблюдал за стариком, сгорбленным над резным столиком, застал его точно в таком положении, будто образ просто переместил их сюда, лишая всех прелестей путешествия. «Если бы» - подумал несколько оторопевший Билл, попытавшийся подойти к старику для приветствия, на что тот довольно резко ответил:

- Ручки приберите, молодой человек, - и добродушно засмеялся.

- Мастер? - вопрошающе обратился Билл.

- Да уж видно, видно, - нараспев ответил маг, потирая сухие ручки и глядя прямо в глаза Билла лукавым черным взором, - что же я, по-вашему, совсем сумасшедший – хватать, что ни попадя, руками?

Билл отчаянно покраснел, прекрасно все понимая. А Андре, стоявший все это время за спиной Билла, несколько обиделся за честь друга, глядя на то, как потешается старик. Он сделал шаг вперед, слегка выпячивая грудь.

- Эко мы нервные, - все так же смеясь, продолжал Грегор, - и барьера на вас не хватает.

- Какого барьера? - в недоумении спросил Билл.

- Ну, как же, вы проходили через него, едва ступив на энти территории. Они должны были и порывы поумерить, и смирить с действительностью. Да ты не стой, Вильгельм, чай, не чужой, давай-ка ближе, только не трогай, умоляю, ещё не хватало… на старости лет, - он призывно поманил парня рукой, который послушно подошел, хоть и был слегка смущен речами старца. - А я чего и говорю, барьер энтот должон был поубавить ваши опасения. Здесь ведь кто лежит, молодые люди? Те, кому уж уходить на тот свет, и лишние волнения им, понятно, ни к чему. Правильно говорю? – обратился он к Андре, который застыл немым изваянием.

Билл с сожалением глянул на мастера, только сейчас понимая, что дни того сочтены, и так скорбно ему стало, что все внутри заскреблось от вины, что тревожит он старика своими проблемами.

- Ну, вот только без этого, - улыбаясь, ответил Грегор.

«Видимо, они что-то тут принимают помимо всего прочего» - решил Билл, когда старик опять перебил все его мысли словами:

- Рубашечку-то сними, гляну! – словно читая все потаенные мысли Вильгельма сказал маг.

- Мастер, у меня тут… - Билл хотел предупредить о зверинце, но был остановлен властным жестом руки.

- Сам разберусь, позволь.

Билл быстро скинул рубашку. Странно глянув на него, старик молвил:

- Ну, и штаны тоже, видать, и там есть.

Билл решил, что речь идет о кошках, и не перечил. Андреас благоразумно отвернулся, а старик не преминул съязвить:

- Это он не понимает просто прелестей мужских, да, Билл?

Биллу оставалось только кивнуть... Прошла секунда, и, резво переместившись к нему, Грегор стал водить рукой на расстоянии от левого бока, над шеей, знаком попросив поднять волосы вверх. Жечь стало нестерпимо, юношу потрясывало от этих ощущений, но он предпочитал молчать и не мешать мастеру, который явно уже понимал, что к чему, судя по удовлетворенному хмыканью. Желтоватый знакомый свет начал потихоньку выделяться из Билла, заставив стыдливого Андре обернуться.

- Это где же тебя угораздило клеймо схлопотать, мой дражайший ученик и весьма неплохой волшебник? – уже не смеясь, спросил Грегор, явно ожидая ответа.

- Клеймо? – в ответ спросил Билл.

- Оно самое, вот на шее, и тут вот письмена на боку, это кого ж ты так раздраконил-то, что стихийной магией тебя присвоили, как вещь?

Смысл медленно и с ужасом просачивался в мозг Билла. «Вещь? Заклеймили? Значит, не просто заклятие? И что?»

- Что? Что значит… вещь? Присвоили? Это как? – задыхаясь, спросил бело-зеленый парень, совсем уже ни на что не надеющийся.

- Тебе не видно, но тут у тебя буква «Т» в жирном круге - сие, сиятельный, «тавро» значит, - деловито продолжал старик, не отвечая на поставленные вопросы. Вдруг смягчившись, спросил:

- Сильно мучаешься?

- Да, - не найдя, что ещё сказать, ответил Билл. И все трое присутствующих поглядели, как две кошки затеяли нешуточную борьбу на его бедре.

- А почему стихийная? – вдруг спросил Билл, когда ему надоели въедливые взгляды мужчин, загипнотизированных живой движущейся картинкой.

- Да потому, что слишком много навешено - и магия воли, и магия желания, и магия сущности. Такой красоты при всем старании не вылепить, да ты сам посмотри, - сказал старик, указывая на левый бок парня, где под влиянием колдовства проявились красивые, перевитые меж собой надписи.

Билл и впрямь залюбовался таким плетением, даже не ожидая, что ему так понравится этот красивый узор. Он потянулся и провел пальцами по витым буквам, с долей наслаждения прослеживая их течение по всему телу.

- Очень интересно, - прошептал Грегор, приближая к ним свой длинный сморщенный нос.

- Что там написано? – с большим интересом спросил Билл.

- Так… ну, первая - это «Мы никогда не перестанем кричать». А вот вторая, сейчас… - он отошел от Билла к небольшому книжному шкафу и, найдя какую-то древнюю рукопись, вернулся с ней к изучаемому телу.

«Мы никогда не перестанем кричать... Мы никогда…» - с ужасом проговаривал про себя парень, резво представляя, как кошки вечно будут горланить в его голове, и понимая, что он никак не хочет быть заклятым вечно. Раньше его отчаяние просто искало выплеска в том или ином виде. В этом месте к нему пришли странные размышления о том, что его не станет на этом свете, и это воспринималось легко. Либо он закончит жизнь в каком-нибудь, подобном этому, заведении, только для лишенных ума магов, а места эти, говорят, даже хуже тюрем. Сумасшедшие маги - это угроза всему миру, но их не убивали, просто сажали на цепь, посредством которой магия утекала из них. И Билл тут же живо вообразил, как она с этим проклятущим желтоватым потоком вымывается из его тела, опустошая, лишая смысла… «Хотя, смысл там вряд ли уже будет» - проговаривал Билл, представляя, как угасает его жизнь.