Гэсэр

Я покончу с враждебными ханами:

Будет ночь — нападу на них,

Будет день — падут бездыханными,

Трех владык уничтожу земных!»

Эту клятву сказав, Гал-Нурман,

Чья опора — обман и дурман,

Грозно двинулся к Желтой реке,

Начинавшейся в желтом песке.

Он удобное место нашел там,

На крутом побережий желтом.

Сотворил он в той желтизне

Желтых бесов, тридцать числом.

Все нечистые — с желтым хохлом,

Каждый бес — на желтом коне,

Всех снабдил он желтым котлом,

Все питаются желтою гнилью,

Все окутаны желтою пылью.

Он пустился в дорогу опять

И добрался до синей реки.

Были воды ее широки.

Камни синие стал собирать.

Сотворил он из синих камней

Синих бесов, тридцать числом.

Дал им тридцать синих коней,

Всех украсил синим хохлом,

Всех снабдил он синим котлом,

Всех кормил он тухлятиной синею,

Одарил их синей пустынею.

Он в дорогу пустился опять

И добрался до черной реки.

Были воды ее глубоки.

Стал он гальку там собирать.

Сотворил он из мелких камней

Черных бесов, тридцать числом.

Дал им тридцать черных коней,

Всех украсил черным хохлом,

Всех снабдил он черным котлом,

Приказал питаться шулмусам

Черной пищей с гнилостным вкусом.

Девяносто бесов тлетворных,

Желтоцветных, синих и черных,

Стали делать зло на земле,

Чтобы люди погибли во зле.

В воду яд бросали жестокий,

Чтобы рек погибли истоки,

Наполняли корни отравами,

Чтоб луга не блистали травами.

Там, где горы и долы цвели,

Расплодились гадюки и змеи,

На богатые страны земли

Налетели, вопя, суховеи,

Потому что хотели злодеи,

Чтобы люди смерть обрели,

Чтоб живое было отравлено,

Ядовитым туманом придавлено.

Никогда не болевшие люди

Разве думали, ведали разве

О чуме и о страшной язве?

А теперь неожиданно, скоро

Погибали от язвы и мора.

Не болевшие никогда

Табуны, отары, стада

По долинам и косогорам,

На просторах несчастной земли,

Бездыханные, полегли,

Побежденные язвой и мором.

В свете дня и в полночной мгле

Все живое уничтожая,

Воцарилась на всей земле

Язва страшная, моровая.

На бескрайнем просторе земном

Умирали ночью и днем

Люди, звери, птицы, растенья.

Наступило время смятенья.

Племена трех земных вождей,

Неиссчетные толпы людей,

Бесконечной печалью печальных,

От болезней страдая повальных,

Вопрошали, друг к другу взывая,

Удивлением удивлены:

«Как нам жить? Из какой стороны

Эта язва пришла моровая,

От которой гибнет больной,

От которой не знаем лекарства?

Кто же стал этих бедствий виной —

Чье злодейство и чье коварство?»

Обратились люди к шаманке,

К той прославленной Шайнархан,

Что лечила от лихоманки,

И в грядущее заглядывала,

И по запаху угадывала,

Где какая убоина жарилась,—

Чтоб над скорбью людскою сжалилась,

Чтоб узнала: по чьей вине

Гибнут люди в каждой стране,

Чье злодейство, чье чародейство

Губит все племена и семейства?

Пригрозили шаманке при этом:

«Если к нам не придешь с ответом,

Не поведаешь о причине

Той беды, что творится ныне,

Мы повесим тебя на осине,

Жадным воронам на обед.

Так ступай, принеси ответ».

Девяносто бесов хотят уничтожить людской род

Шайнархан собрала тогда,

Чтоб развеялась эта беда,

В деревянной надломленной чаше

Слезы женские, слезы мужские,

Скорби-горести, муки людские.

Деревянную чашу крутя

С человеческими слезами,