Гэсэр

Говорят, что он сильно ослаб,

Мне житье такого осла б.

Черт осла за уши схватил

Да и дернул, что было сил.

А осел его так рванулся,

Что хозяин сам покачнулся,

На колени упал неловко,

О землю стукнулся подбородком. —

А! — кричит сестра Енхобой,

Вот что сделал осел с тобой,

Не осел у тебя, а бездельник,

Дай ты мне его на недельку,

Я тебе покажу, как брату,

Как с ослом обращаться надо.

Я его трудиться заставлю,

Я жирку ему поубавлю.

Если дашь мне его на месяц,

Будет шкура его просвечивать.

Отвечает сестре ее черный брат: —

Я тебя, сестра, уважить бы рад,

Но такой выносливый труженик

Самому мне в хозяйстве нужен.

Невозможно с ним находиться врозь нам,

Невозможно выполнить твою просьбу.

На брата сестра Енхобой воззрилась,

Очень сильно она рассердилась.

Надула свои щеки и губы,

Говорит она брату грубо:

— Нет, ты вспомни-ка, мой браток,

Кто тебе во всем этом деле помог.

Кто тебе помог Абая Гэсэра

Превратить в осла бессловесного, серого,

В своей жизни, в дальнейших действиях

На кого ты будешь надеяться.

У кого будешь брать советы,

На вопросы искать ответы.

Хорошо же, живи, как знаешь.

Ты сестру навеки теряешь.

И пошла,

Опираясь на свою железную мялку,

Как на посох или на палку.

Очень быстро несут ее ноги,

По которой пришла, дороге,

По дороге старой, знакомой,

К своему удаляется дому.

Испугался Лобсоголдой

Этой ссоры с сестрой родной.

Он ее догонять пустился,

На колени перед ней опустился.

— Виноват, — я говорит, — виноват,

Но ведь, все-таки, я тебе — брат.

Ты меня извини, пожалуйста,

Пожалей меня родственной жалостью.

А осла, так и быть — бери,

Сколько хочешь его дери,

Хочешь голодом умори,

Хочешь шкуру с него спусти,

Но меня ты, сестра, прости.

Тут сестра Енхобой смягчилась

И назад она воротилась.

Запрягла она своего ублюдка,

Помесь лошади и верблюда.

И велела жестом достойным

Чтобы вывели осла из стойла.

Когда труженика, осла бессловесного,

Выводили из стойла железного,

Он узнал Алма-Мэргэн, жену свою милую,

Заорал он со всею силою,

Не по-прежнему, по-лосиному,

А по-здешнему, по-ослиному.

Алма-Мэргэн железом бича

Стеганула его сплеча,

Чтобы он не выдал себя, крича.

Лобсоголдой в этом крике нескладном

Заподозрил что-то неладное.

Только делать ему было нечего,

Забоялся сестре перечить.

А сестра осла бессловесного

Привязала к телеге железной,

И стегая кнутом ублюдка,

Помесь лошади и верблюда,

На осла прикрикнула строго

И отправилась в путь-дорогу.

Перевалили они через гору высокую,

Поднялись они на серебряную сопку,

В это время Лобсоголдой спохватился:

Как же вышло, что он осла лишился.

Ведь знает же он, что этот осел — не простой,

Что это Абай Гэсэр хан Удалой.

Призывает он четырех баторов крылатых,

Как и сам, мохнатых, кудлатых.

Говорит им, что гостила у него сестра Енхобой,

Но возникло у него подозренье,

Что это вовсе не сестра Енхобой,

А чье-нибудь белое превращенье,

А она ведь труженика-осла,

Привязав к телеге, с собой увела.

Вот какие дела!

— Вы, крылатые мои баторы,

Вы мои четыре опоры,

Мои черные, зоркие вороны,

В небесные поднимитесь просторы,

Поглядите оттуда во все стороны,

Правда ли, сестра моя Енхобой

Едет к себе домой?

Или поднялась она на серебряную сопку,

Или перевалила она через горы высокие?

Или едет она в долину Моорэн,

К великому морю Мухнэ-Манзар,

Где жил во дворце среди прочных стен