Гэсэр

Захотелось ему лосятины,

Оленины да медвежатины.

Отложил он все дела и заботы,

И стал готовиться на охоту.

Решил Гэсэр Удалой Абай

Поехать охотиться на Алтай.

Тридцать трех баторов своих,

Триста тридцать трех воевод своих,

Три тысячи триста тридцать трех оруженосцев своих

Гэсэр призывает.

Велит им Бэльгэна коня седлать,

Велит им оружье охотничье брать,

День и час отправления называет.

Едут они по таежным склонам,

Северной стороны держась.

Едут они по каменистым склонам,

Южной стороны держась.

По тринадцати хребтам они скачут,

Дичь выслеживают.

По двадцати трем хребтам они скачут,

Дичь выстреливают.

Добираются они

До великой черной тайги,

Достигают они

Края великой синей тайги.

В непролазные дебри углубляются,

В непроходимые дебри забираются.

Играя ловкостью и силой своей,

Охотятся на таежных зверей.

Жирного зверя стрелой поражают,

Тощего зверя — пропускают.

Черного бобра — убивают,

Серебристого соболя — добывают,

Но зверя в тайге не убывает.

Звериное мясо и пушнину

Наваливают они коням на спину.

Зверя мелкого, зверя крупного

Наваливают на коней,

От округлого крупа

До навостренных ушей.

Навалив зверей этих стогом,

Поворачивают они коней к дому.

Настрелявши разных зверей,

Едут, едут они домой.

Видят, младшенький из чертей

Черный Лойр-Лобсоголдой,

Но уже порядочный изверг,

Но уже большой негодяй,

На тропу перед ними выбежал,

Олененочка догоняя.

Он бежал за оленем прытко,

А попал коню под копыта,

А на этом коне Гэсэр,

Возвышаясь горой, сидел.

Ухватил он чертенка за шкирку,

Приподнял его над землей.

А чертенок боится пикнуть,

Лишь бормочет, словно немой.

Он впопад-невпопад бормочет,

Чтоб его отпустили хочет.

А Гэсэр сидит, вопрошая:

Ты в горах моего Алтая

Много ль добыл изюбрей, коз?

Много ль мяса домой отвез?

Много добыл ли соболей

На просторах тайги моей?

Ты азартно ли поохотился,

Иль еще пострелять тебе хочется?

Черного Лойр-Лобсоголдоя

Взял Гэсэр своей левою рукою,

А в руке его правой плетка,

Она хлещется очень хлестко.

Абай Гэсэр его бьет и бьет,

Как сырое дерево его гнет,

Как сухое дерево его ломает,

Черт живым остаться не чает.

Ты запомни, Лобсоголдой,

Весь Алтай этот древний — мой.

Вся моя здесь вокруг тайга,

И в ней места нет для врага.

Ты забудь про эти просторы,

Не ходи сюда тайным вором.

Ты по горным склонам не рыскай,

Ты добычи здесь не выискивай.

Еще раз попадешься, черт,

Будешь в пыль и прах перетерт.

А пока быстрей убирайся,

Да ловчить, смотри, не старайся.

Чертенок Черный Лобсоголдой

Не верит, что ушел от Гэсэра живой.

Вверх посмотрит —

От радости он смеется.

Вниз посмотрит —

От злости трясется.

Трясется он от зависти и стыда,

В сердце его месть и вражда.

В сердце его, как угли горят,

Месть, вражда, ненависть, яд.

Помчался он к началу восточной страны.

Где горы черны и степи черны,

Где все наизнанку вывернуто,

Где деревья с корнями выдернуты,

Где скользя над тремя преградами,

Пробирается река с тремя водопадами.

В страну сухую, в страну бестравную,

В страну глухую, в страну бесславную.

В страну, где ветер всегда летает,

В страну, где солнышка не бывает,

В страну, где дождичек не помочит,

В страну, где никто ничего не хочет.

После зеленых просторов Алтая,

Страшна казалась страна пустая.

По этой стране черт Лобсоголдой