Князь орков

Это был тот самый луч света, в котором висела эльфийская корона. Тронный зал, как определила Аланна, находился прямо над сокровищницей, как и описывал Фаравин, а отверстие в полу вело прямо к золоту и драгоценным камням…

Аланна оглядывалась по сторонам до тех пор, пока Рурак насмешливо не расхохотался.

— Вы правы, эльфийская священнослужительница. В древние времена это было место радости и счастья, мира и справедливости. Часть меня хорошо помнит это. Что касается счастья и радости, то я не уверен — но мир и справедливость вновь воцарятся здесь, как только Маргок вернется в мир живых.

Аланна не могла больше сдерживаться. Пытаясь избавиться от пут, она протестовала изо всех сил, но вновь не смогла произнести ничего, кроме нескольких глухих звуков.

— Вы чувствуете его присутствие? — спросил Рурак. — Его дух здесь. Все, что ему нужно, чтобы вырваться из заточения, когда-то навязанное Фаравином, это жизненная энергия эльфа благородного происхождения. Или эльфийки. Когда я увидел вас, Аланна, то сразу понял, что вы просто созданы для этой задачи. В тот миг, когда вы оставите на этом алтаре свою жизнь, вернется тьма, чтобы повести к победе силы Хаоса.

— Мхм, — снова повторила Аланна, отчаянно мотая головой. Рурак захихикал и жестом подозвал нескольких орков, прежде державшихся в тени. Они подошли, схватили Аланну и грубо расхохотались. Аланна сопротивлялась, насколько могла — связанной и с кляпом во рту, ей нечего было противопоставить этим чудовищам.

— Хорошо держите ее, жестокие мои друзья, — сказал Рурак файхок'хай, а затем вынул из-под накидки кинжал, клинок которого был таким же изогнутым, как и кинжалы эльфов, только совершенно черным. — Как только взойдет луна, придет время возвращения Маргока, и мы все будем тысячекратно вознаграждены за свою верность.

Орки засопели; если бы они получили возможность убивать и поджигать по мере своих потребностей, это было бы для них достаточным вознаграждением. Взгляды, которые бросала Аланна на своих мучителей, были исполнены отвращения.

— Не смотрите так на моих помощников, — предупредил ее Рурак, — потому что они больше похожи на вас, чем вы думаете. Происхождение у эльфов и орков одно, и когда Маргок вернется, он продолжит то, что начал: не останется эльфов, орков, людей, карликов и гномов, все сольются в одну-единственную расу, которая будет бродить по Землемирью и повиноваться своему темному Повелителю…

С отчаянной силой Аланна сумела выплюнуть кляп.

— Нет! — в ужасе воскликнула она. — Вы не имеете права этого делать! Это означает конец всему!

— Вот именно, — сказал Рурак и начал бормотать формулу призыва, от звуков которого по спине пробегал холодок…

И вдруг за стенами тронного зала раздался громкий крик, послышался торопливый топот сапог, и ночь, только что царившая по ту сторону высоких окон, осветилась трепещущим светом огня.

— Что здесь происходит? — строго закричал Рурак, глядя на файхок'хай. Ответа он не получил, зато распахнулись створки дверей в тронный зал, и появился не кто иной, как Грайшак. Орк со стальной пластиной торопился, высокомерная уверенность исчезла с его лица.

— Учитель! — закричал он так громко, что по огромному залу разнеслось эхо. — О великий волшебник, послушайте меня!

— Что? — недовольно спросил Рурак. — Как ты осмеливаешься мешать мне именно сейчас, ничтожный ты червяк?!

— Я червяк, я знаю, — заверил его Грайшак, бросаясь перед колдуном на колени. — Не браните меня, о великий учитель, хотя я принес плохие новости.

— Плохие новости? О чем ты говоришь?

— Цитадель подверглась нападению.

— Нападению? — Колдун отбросил капюшон мантии, обнажая лысый шишковатый череп, кожа на котором местами подгнила, и проглядывали оголенные кости.

— Это эльфы и карлики, — сказал Грайшак и голос его задрожал. — Под покровом темноты они прошли Великие Врата и внезапно оказались прямо у цитадели.

— Чушь! — взволнованно воскликнул Рурак. От его голоса содрогнулся пахнущий смертью и разложением воздух. — Ты говоришь невозможные вещи!

— Посмотрите сами, учитель, — предложил Грайшак, указывая на покоящийся на треножнике черный шар, похожий на тот, что протаскал за собой всю дорогу Бальбок.

Рурак подошел к шару, повел над ним костлявыми пальцами, бормоча магические формулы. После этого шар засветился изнутри, и черная поверхность посветлела. В шаре стали видны картинки, сначала нечеткие и размытые, но затем изображение улучшилось. Стали видны эльфийские воины, шедшие с факелами в руках по главной улице Тиргас Лана.

— Клянусь темной душой Маргока! — воскликнул колдун. — Как это могло случиться? Откуда взялось это проклятое эльфийское войско?

— Не знаю, — подавленно признался Грайшак.

— Сколько их?

— Много, — беспомощно ответил Грайшак.

Рурак вздохнул, хорошо помня, что у орков проблемы со счетом.

— Их больше, чем нас? — переформулировал он вопрос.

— Нет, мастер.

— Тогда не о чем волноваться. — Рурак несколько успокоился. — Вставай, дурак! И защищай цитадель! До последней капли своей черной крови, если понадобится! Ни один эльф не должен войти в зал, пока я не закончу церемонию. Ты меня понял?

— Корр.

— Когда Маргок вернется, он сотрет слуг Света в порошок при помощи своей темной силы — но до тех пор ты, Грайшак, должен защищать цитадель от врагов!

— Конечно, учитель.

— Это нападение оказалось для нас неожиданным, признаю. Но пусть даже эльфы неведомым мне способом прознали о моих планах, они пришли слишком поздно для того, чтобы удержать меня. Все готово, и когда слабый лунный свет пробьется через облака, кинжал Маргока обеспечит возвращение Великого в этот мир! Господин орков вернется — и вы, дорогая моя, — его лихорадочно горящий взгляд упал при этом на Аланну, — должны будете при этом умереть…

8. Ойнзохг!

Князю Лорето Тиргас-Дунскому казалось, что он является частью сна, с одной стороны, восхитительного, а с другой стороны — невероятно страшного.

Хотя он прекрасно знал историю Второй войны и ему было известно, какую тайну хранил храм Шакары и что скрывается под пологом проклятого леса Тровны, эльфийский князь был глубоко тронут и потрясен, когда оказался перед Великими Вратами Тиргас Лана.

Целый день эльфы шли по следам войска орков, широкой полосой тянувшимся через чащобу, и в лучах заходящего солнца наткнулись на гигантские каменные ворота, которые некогда запечатал сам Фаравин.

Но Лорето был не просто заворожен их видом, он пришел в ужас — потому что Великие Врата были распахнуты, и этому существовало только одно объяснение: Аланна выдала тайну Шакары, да еще и кому — оркам, отбросам амбера!

Князь Тиргас Дуна и Верховный Мечник Высокого Совета признался себе, что никогда на самом деле не верил в предсказание. Пророчество Фаравина было чем-то таким, чем каждого эльфа пичкают с ранней юности, но на протяжении столетий все настолько крепко вцепились в эту историю, что в какой-то момент вполне естественно возникли сомнения. И более того, Лорето то и дело высказывал эти сомнения, пусть и шепотом; но нельзя исключать, что именно он заразил своими сомнениями Верховную священнослужительницу Шакары. Тем забавнее казалась ирония судьбы — именно он должен был теперь помешать Аланне предать Тиргас Лан. Однако было похоже, что он пришел слишком поздно, и в этот же миг Лорето понял, почему они смогли беспрепятственно пройти через дебри Тровны: Врата Тиргас Лана открыты, а значит, проклятие Фаравина снято. Но как, спрашивал себя Лорето, смогли они открыть Врата, если это под силу только Избранному?

Пока эльфийский князь размышлял над этим, его воины и карлики валили ровные деревья, чтобы сделать из них штурмовые лестницы. Итель вынес это предложение на рассмотрение Лорето. Военачальник опасался, что орки заняли древнюю цитадель королей в центре Сокрытого Города и что они успеют там закрепиться, как только почуют присутствие эльфов. Поэтому, может статься, придется брать крепость штурмом. Лорето счел эту мысль мудрой; да и сам Лорето оказался очень умным и мудрым Верховным Мечником, раз сделал военачальником такого эльфа, как Итель.