Армагеддон был вчера

Хоть бы не была так красива... Да ещё одноплеменница. Понял бы, если б и не сказала – полянскую кровь видно.

А знает ли тёмное войско, что его ведёт баба? – мелькнула шалая мысль. Панцирь скрывает стан, шелом – лицо, и голос из-под него наверняка звучит иным... Простые вои могут и не знать. Токмо бояре... или кто тут заместо них?

И как она этот доспех тягает? Кольчуга Славена легче не в пример... Зато она – чаровница. Что ей – зачаровать железо, чтоб не тяжелей полотна казалось?

Странный красный свет разлился за спиной Владычицы.

– Госпожааааа... – пророкотал нелюдский голос, и явился демон. Башка как котёл, глаза как уголья, усы алые, бороды нет, всё тело алое, трепещет, как костёр, и книзу сужается, словно клин журавлей – так что ног нету.

Зачем ноги, коли летать можешь...

– Прошу любить и жаловать – Огневич. Он тебя, витязь, в Твердыню принёс.

– Огневич? Тот самый, про которого столько языками плетут? – потрясённо молвил Славен. Он-то привык считать все сказы о демоне байками – и даже тот огненный вихрь горазд был приписать действию простого заклятия.

– Тот самый, – ответила Владычица. – Семь лет тому я впервые пошла на чужие земли. То была лесная земля, а на горе за лесом стояла вежа колдуна, или, по-ихнему – мага. Насылал маг на округу бедствия нечисленны, просто забавы ради, а тогда призвал как раз из иных миров Огневича. В том мире нет земли, нет воды – только огонь. Наш мир для рода Огневича холоден, длить их жизнь тут могут только великие чары. Колдун пленил Огневича, посылал его жечь селенья. Я вызвала мага на бой. Я была сильнее и убила б его – но трус бежал. Огневич, став свободен, поклялся семь лет мне отслужить. Я приняла клятву и обещала через семь лет награду. Любую, какую попросит.

– Любую? А не боязно было демону обещать сама не зная что, Тёмная Владычица?

– Боязно, да служба Огневича того стоит. А Тёмной Владычицей меня не зови.

– Почему же?

– Я не Тёмная.

– Как так? – вытаращил глаза Славен. – Ты несёшь людям зло и разорение!

– Врагам – да. Те же, кто принимает мою власть сам, об этом не жалеют. Лесные жители, коих я спасла от колдуна, признали мою власть, а я поклялась защищать их. Теперь живут богато и счастливо. Спроси у них, какая я Тёмная.

Славен молчал. Рушились привычные воззрения.

– Да, я жгу и убиваю. Но разве ваш Пресветлый не делает того же? А другие князья? Я не лучше и не хуже любого из них – так почему я зовусь Тёмной, а они нет?

– Твои воины – богомерзкие чудища! – Славен наконец нашёл, как огрызнуться.

– Полно, герой... Они люди, как ты. Родились от отца-матери – но желали большего, чем другие. Желали силы больше, нежели отмерено людскому телу. Пришли ко мне – я исполнила мечту.

Славен вспомнил подворье. Да, чуды быстрее и сильнее людей – с этим не поспоришь.

– Обольщать, небось, передумаешь, когда скажу, что мне две дюжины лет минуло? – заявила вдруг Владычица. – Стара я для тебя – верно, герой?

Звонко смеясь, она скрылась за дверью.

Славен не знал, день сейчас или ночь. Не знал, сколько времени провёл в узилище перед тем, как снова явилась Владычица.

Она была в тех же доспехах, но без шлема и перчаток. Золотые волосы падали ниже плеч.

– Встань, – приказала она.

Славен повиновался. Владычица вошла и стала перед ним, руки коснулись его лица, повернули голову, рассматривая сбоку, пальцы скользнули по раменам... когда они проникли в вырез сорочки и коснулись груди, Славен вздрогнул. Он боролся со вспыхнувшим желанием – и вдруг его взор скрестился со взором Владычицы.

Желание тут же схлынуло. В глазах странной бабы не было страсти. Холодный, цепкий взгляд – так можно смотреть на глечик, что выбираешь на базаре: из хорошей ли глины, красивы ли узоры...

Убрав руки, Владычица сказала:

– Пожалуй, сойдёшь.

– Для чего? – похолодел Славен. Неужто догадка про глечик была верной? Владычица обмолвилась, что её ужасные воины некогда были людьми – не эта ли участь ждёт его?

Эхо разнесло под сводами узилища смех.

– Для того, чтоб ребёночка мне сделать! Есть мужики на примете – да поднадоели все малость... – Подмигнув, добавила: – Гарем держу, на восточный манер. Для тебя свободное местечко припасено.

– Харем? – удивился незнакомому слову Славен. – Это где хари?

– Не в бровь, а в глаз, соколик! – похвалила Владычица. – В восточных землях князь имеет не одну жену, а много. Все они зовутся гаремом. А у меня мужей много. Из взятых в полон самых пригожих отбираю, и живут у меня без забот...

Славен представил юношей в шёлковых платьях, лежащих на диванах вокруг бассейна – но мигом вскакивающих и простирающихся на ковре, когда заходит закованная в железо баба, чтобы выбрать одного на ночку – эка мерзость! Ненависть, которую пошатнула было краса Владычицы, возгорелась с новой силой. Убить такую – благое дело. Плевать, что будут петь сказители...

– Так что, Славен? Будет мне ребёночек али нет? Бесстыжая баба вновь его дразнила!

«Нехай тебе враг людского рода детей делает!» – хотел отрезать Славен. Но язык словно к зубам приморозило. Чары?

– Засмущался, герой? – продолжала насмехаться Владычица. – А зря! Дело не к спеху. Думаю скоро на Киев идти – а там, глядишь, и витязь попригожей встретится...

Слова про Киев напомнили Славену, что Владычица родилась в их землях. Она и его соплеменница, и князя... Даже Смерти этого не стереть.

– Когда-то ты была иной... Владычица.

Она дёрнулась, словно от удара. Славен ухитрился задеть её больнее, чем если б помянул нечистого.

– Да, Славен, – впервые она назвала его по имени. Глубоко вздохнула, словно в печали, и тихо заговорила: – Когда-то я была простой девчонкой. Пригожей, из хорошего рода. Но меня не любили однолетки, и люди постарше косились. Когда пришла пора женихаться – все девки, даже замухрышки самые, были с парнями, а я одна. Может, кто хотел подойти – да страшился гнева родителей али смеха злых друзей...

– Такого не могло быть, – прошептал Славен. – Ты словно не о людях, а о зверях каких-то речь ведёшь.

– Могло, витязь. Люди хуже зверей бывают. А ко мне такими были за мысли мои дивные. Блажила я, странного хотела: то всех людей счастливыми сделать, то в небе летать... Только жрица Лады меня разумела. Хотела обратить на стезю служенья богине – но упредила, что путь сей труден и долог. А я желала сразу и всего. Слыхала сказы о Тёмном Владыке, о его силе огромной... Семнадцати годов сбегла из дому, чтоб найти путь к Твердыне. Ноги в кровь сбила, да нашла.

Славен слушал затаив дыхание.

– Владыка был очень стар, белая борода касалась земли. Он взял меня в услуженье. Я делала самую чёрную работу – но столь усердно и прилежно, что скоро дозволили служить в покоях. Сыны Владыки давно сгинули в боях. Остался единственный внук – изнеженный отрок малого ума. Дед тщетно пытался выучить его формулам Силы. Я глядела и слушала из укромного уголка. Запоминала формулы, потом тайком чертила их золой из очага...

Владычица надолго умолкла.

– Что было дальше?

– То и было, витязь... На одном уроке спросил дед у внука заклятье зело сложное. Как ни крутил отрок, как ни вертел – ни одной литеры начертать не смог. И разгневался Владыка, и крикнул: «Жалкий дурень! Безродная служанка справится лучше!» – и подозвал меня. В ужас я пришла, когда подумала, что Владыку известили о моих тайных занятиях – за это меня ждала смерть, верная смерть... Но смерть ждала и за ослушание приказу. Подавив страх, я приблизилась. Начертила формулу без единой ошибки. На внуке лица не стало. Когда Владыка пальцами щёлкнул, рассыпался он прахом, где стоял.

– Родного внука так?!

– Ага. И в тот же день перед всей Твердыней назвал меня дочерью и наследницей. Словно в сказке. Вскоре Владыка умер. Мне хотелось плакать – но новому чину се не подобало. С того всё и пошло...

С того всё пошло, подумал Славен. С того, что жители селения смеялись над непохожей на других девчонкой. Воспоминания захлестнули и его.