Чудесный переплет. Часть 1 (СИ)

Раздался осторожный стук в дверь.

Кто это? Да кто бы там ни был… Не хочу никого видеть, хочу пережить эту боль одна, как всегда…

Моя ладонь скользнула по лицу, и рука безжизненно упала на колени. Я уже дошла до такого состояния, когда не было никаких сил испытывать хоть какие–нибудь эмоции, включая отрицательные.

Пустота… отрешённость… безразличие… точка.

Стук в дверь повторился, на этот раз более настойчивый. Глупо, конечно, так думать, но, может, Господь услышал крик души и там, за дверью, — тот, кто избавит меня от страданий на этом свете? Я не знаю, что ожидает меня на ТОМ, но уверена, что жизнь или смерть не могут состоять только из чёрных полос — зебра есть зебра, — значит, на том свете я честно заработала белые…

— Войдите, — безразлично прошептала я.

Дверь тихонько приоткрылась, и в образовавшуюся щель протиснулась голова Матвея. Он быстро, абсолютно корректно оценил ситуацию и сделал вид, что ничего не произошло и он ничегошеньки не заметил.

— Алёнкин… э–э–э-э… мы тут с Вано думаем немного развлечься, ты как, присоединишься? — мужчина вопросительно смотрел на меня, ласково улыбаясь.

Красивые всё же у него глаза, и улыбка красивая, добрая, искренняя, душевная какая–то, так и веет от неё теплом… И всё же мальчик ты ещё и многого не знаешь, не умеешь, да и не понимаешь… Меня сложно провести — я нутром чувствую эмоциональный настрой. Вот сейчас чувствую твою озабоченность моим плачевным состоянием, искреннее желание помочь… Ну чем ты можешь мне помочь, а, чем? Не нужно мне твоё участие, а тем более сострадание и жалость, я привыкла справляться со всем сама. Да, не женское это дело, и ты даже не представляешь, насколько трудно, ужасно трудно… скрывать от посторонних глаз боль, которая выедает тебя изнутри, рвётся наружу; насколько мучительно держать всё всегда в себе… Но эта боль — моя, и только моя, и я не имею никакого морального права переносить её на других… Эх–х–х… Но мне не привыкать… я сильная и справлюсь… Как всегда…

— Матвей, спасибо, но я как–нибудь сама… я… я… не в состоянии сейчас развлекаться… У меня одно желание — напиться… — с трудом выдавила я из себя, глядя на него пустыми, ничего не видящими глазами.

— Алён, да нет проблем! — несколько оживился Матвей. — Мы с Вано тоже не прочь расслабиться. Ты что пьёшь — мартини, водку, коньяк, вино, виски, что–то ещё? — И он снова улыбнулся, теперь уже отворив дверь пошире и протиснувшись в комнату целиком.

Вот смешной — я не могла не улыбнуться про себя своим собственным мыслям. Он что, боялся входить, что ли? Опасался, что, находясь в невменяемом состоянии, я запущу в него табуреткой или ещё чем–нибудь тяжёлым? Смешной, честное слово… Так как быть? Да, у меня сейчас одно желание — умереть, поэтому хочу остаться одна, но… я не хочу оставаться одна, всё моё естество противится этому, чувствую. Что это — инстинкт самосохранения? Организм включает не использовавшиеся ранее запасные ресурсы, пытаясь всеми правдами и неправдами поставить меня на ноги? Почему я чувствую, что мне сейчас НУЖНА компания? Да какая разница почему… я доверяю интуиции и сделаю то, что она подсказывает: буду пить с ребятами. Сегодня напьюсь в стельку. Я хочу этого. Мне это необходимо, чтобы забыться. Как жаль, что можно только забыться, получить временное облегчение, но нельзя забыть совсем… Невозможно избавиться от депрессий, не устранив причин, их порождающих. Но как искоренить причины?! В большинстве случаев это невозможно. Я бы не задумываясь легла под нож хирурга, согласившегося удалить кусочек мозга, хранящий в себе ненавистную информацию, мешающую мне жить и наслаждаться жизнью… но он ещё не родился, точно знаю.

— Сегодня я пью… водку… с апельсиновым соком, — выдавила из себя я.

— Отлично! Заберём тебя чуть позже на небольшой пикничок. Сейчас всё организуем по–быстрому и придём. Ты… это… будь готова, — он пулей выскочил из комнаты и захлопнул за собой дверь.

Медленно поднявшись с постели, я пошла в ванную комнату — нужно было срочно привести себя в порядок, хотя бы относительный. Понятно, что после такого стресса не стоило даже смотреть на себя в зеркало, не то чтобы показываться на люди, но оба мужчины стали невольными свидетелями моей истерики, поэтому их стесняться не стоило, а чужих не будет… только свои… свои… Хм, удивительно, но за столь короткое время ребята действительно стали для меня своими, они для меня как старшие любимые братья, но при этом иногда я ощущаю себя их мамой… необычные ощущения, но приятные. Я внимательно изучила своё отражение в зеркале. М-да… ну и ро-о… Пожалуй, единственное, что можно сделать за столь короткое время, чтобы хоть чуть–чуть снова походить на человека, — устроить своему лицу контрастный душ для снятия отёков и красных пятен да подлечить глаза чайными примочками, вот, собственно, и всё. Ну что же, вперёд.

Я разделась и шагнула в душевую кабину, отрегулировала воду и с головой окунулась в блаженство, доставляемое тёплой водой, нежно обволакивающей обнажённое тело. Как же хорошо! Удивительная вещь: тело — это нечто материальное, ощущаемое, душа — нечто нематериальное и даже сюрреалистичное, но почему–то они взаимосвязаны и взаимозависимы. Если плохо вашей физической оболочке, то это непременно негативно сказывается на вашем душевном состоянии, и наоборот. Тепло воды, оживляющее тело, оживляет и душу, вы ощущаете, как оно быстро согревает все клеточки кожи и плавно перетекает на эмоции, согревая и их. Мне уже лучше, спокойнее, мы с душой постепенно расслабляемся, ещё чуть–чуть — и захочется спать — нормальная реакция после стресса.

А теперь немного шоковой терапии: добавляю холодной воды. Бррр… совершенно другие ощущения: тело как будто очухивается от тёплой, сонной истомы, встряхивается, напрягается, подаёт возбуждающий импульс эмоциям, которые начинают работать в ускоренном темпе, переваривая полученную физическую информацию, и очень скоро выдают ответную реакцию: «Ты что творишь, подруга?! Заморозить нас всех решила? Тепло давай!» Тепло? Хорошо. Добавляю горячей воды и снова моментально начинаю расслабляться… А теперь холодную… и снова горячую… холодную… горячую… А вот теперь достаточно, я чувствую, что мои тело и душа ожили, им лучше, уютнее сосуществовать вместе, они успокаиваются…

Я закрутила краны, вытерлась полотенцем и оделась. Джинсы и футболка — то что нужно. Теперь пять минут полежать с чайными примочками на веках — и готово. Краситься не стоит: нет более страшного монстра, чем опухшая накрашенная женщина, — это я уже давно поняла. Почему–то тушь не скрывает отёчность и припухлость век, а подчёркивает их, так что не буду усугублять.

Промокнув ватные тампоны в заварке, я их немного отжала и, улёгшись на кровать, положила примочки на сомкнутые веки, аккуратно расправив края. Глаза обожгло приятной прохладой. Мгновенно расслабившись, я не заметила, как задремала.

Костёр

Меня разбудил осторожный стук в дверь. Я не сразу ответила — попыталась открыть глаза и не смогла, что–то мешало. Совсем забыла про примочки. Освободив веки, я легонько похлопала по ним подушками пальцев, проморгалась и открыла глаза.

— Войдите, — тихо сказала я, когда стук повторился.

В комнату зашёл Матвей.

— Куда мы идём? — безразличным тоном спросила я, нехотя поднимаясь с постели и натягивая на ноги кроссовки.

— К реке, но не здесь, а за территорией базы — через калитку справа, — ответил Матвей и, скользнув взглядом по моим ногам, заботливо добавил: — Надела бы ты лучше резиновые сапоги вместо кроссовок — в темноте змею сложно в траве заметить.

— Да и бог с ней, — равнодушно сказала я, тяжело шагая к выходу.

Матвей бросил на меня насторожённый взгляд, красноречиво говорящий: «Ну если ты даже на змей не ведёшься — дело дрянь». Ничего не сказав, мужчина уставился на мою футболку с короткими рукавами и неодобрительно покачал головой. Пошарив руками в ворохе верхней одежды на вешалке у входной двери, он снял с крючка и перебросил через плечо свою рыболовную куртку цвета хаки.