Летящие к Солнцу 1. Вопрос веры (СИ)

Лихорадочный румянец еще не сошел с ее лица. Волосы растрепались, под расстегнутым комбинезоном – мокрая от пота маечка. А у меня в голове молотом Тора колотится кровь.

И я сделал последний шаг, воскресил ошметки себя прежнего, не боясь вернуть двойника к жизни. Ведь, как бы то ни было, последние двадцать лет это все же был я, так почему же все должно бесследно исчезнуть?

Вероника явно не ожидала того, что произошло в следующую секунду. Я быстрым движением переметнулся к ней, одна моя рука скользнула под ее комбинезон и, обхватив голую влажную спину, прижала к себе. Мы соприкоснулись щеками. Я ощутил, как она вздрогнула и напряглась, готовая переломить меня пополам одним инстинктивным порывом. Но прежде чем это случилось, я заговорил, и мой голос с каждым словом обретал твердость:

– Спасибо тебе за все. Ты, может, и не понимаешь этого, но ты сумела изменить мою жизнь навсегда. Прости, что был груб. Прости, что оскорблял тебя. Прости за ту глупость на балконе…

Должно быть, свершилось чудо, которого я не смел и ждать – ее руки, все еще поднятые вверх, опустились и легли мне на плечи. А я продолжал лихорадочно пытаться довести миссию до конца:

– Только сейчас, когда слишком поздно, я понял: ты навеки расщепила ядро моего сердца, маленькая сеньорита Альтомирано. Мое сердце переполнено любовью до такой степени, что вся она там даже не помещается. Чувствуешь? Чувствуешь ли ты, как сильно я люблю тебя?

– Я чувствую, – тихо сказала Вероника.

– Ты не то чувствуешь! – с досадой на самого себя сказал я и, схватив ее руку, переместил ее себе под комбинезон. – Мой стальной ствол исполнен любви и надежды. Вот он, у меня в штанах, готовый вот-вот разрядиться по мановению твоей руки. Сделай прощальный подарок, просто возьми его и…

– Э, Риверос, ты там что, вообще охренел, что ли? – крикнул солдат.

– Секунда времени! – рявкнул я, чуть повернув голову. – Господи, да что тебе, жалко, что ли? – И снова на ухо Веронике: – Прошу, всего одно движение. Вот так, вот здесь… О, да. Все верно. Спасибо. Я никогда этого не забуду, любовь моя. Прощай.

Неужели получилось? Так просто? Я не мог в это поверить, но удивительная легкость в штанах говорила сама за себя. Пока еще плескался адреналин в крови, я позволил себе последнюю шалость: поцеловал Веронику в щечку и, отстранившись, вышел из бронетранспортера, ни на кого больше не глядя. За спиной у меня оставалась тишина.

Я спрыгнул рядом с пятнами крови. В полумраке чуть не споткнулся о тело Франциско, отшатнулся, и в глаза сверкнул луч света. Подствольный фонарик.

Две фигуры приблизились ко мне.

– Так-так, сеньор Риверос! – Я узнал этот голос. Когда-то в прошлой жизни он предлагал мне легкую смерть в вертолете.

Я засмеялся. Наверное, это была истерика. Смех неудержимо рвался наружу, меня скорчило, согнуло пополам. Ноги, наконец, отказались служить, я упал на колени. Ладони легли на снег, и снег под ним начал таять. Слезы не капали даже, а лились, проделывая в сером снегу бороздки.

В лицо ударил ботинок. Захлебнувшись судорожным всхлипом, я опрокинулся на спину. Ствол автомата ткнулся мне в лоб, на грудь наступили, и я, наконец, замолчал, дрожа от холода и борясь за каждый глоток синтезированного воздуха под огромным куполом, вместившим и бронетранспортер, и последний оставшийся в живых танк.

– А ты прыткий сукин сын! – сказал второй голос. – Надо же, сколько неприятностей из-за одного полудурка.

– Неприятности, – прохрипел я, – еще не закончились.

– Это точно, – согласился первый. – Тебе еще жить в доме Толедано, как договаривались. Ну, в том, что от него осталось. Тебе там обрадуются. Лишившиеся вожака озверевшие наркоманы. Черт, да если даже Фантом отдаст приказ, я тебя убивать не стану. Там тебе будет куда веселее!

Они засмеялись, икая от восторга. А потом стало тихо. Приглушенные голоса доносились из открытой двери бронетранспортера, но слов не разобрать.

– Долго они, – буркнул второй.

– Сопли жуют, – зевнул первый. – Что ни говори, а девчонка – она девчонка и есть. Не представляю, как под ней ходить будем.

– Мужика ей нормального надо, вот что.

Поржали еще. Они, наконец, перестали светить мне в лицо, и я увидел их темные силуэты. Давление на грудь ослабло, получилось поднять голову.

Между танком и транспортером стоял тонкий длинный шест, подобный тому, что сгенерировал купол Джеронимо. Только этот купол огромный и прозрачный. Пространство освещалось горящими трупами танков за его пределами. Кажется, горела сама их броня, так как больше нечему.

Выстрел.

Я вздрогнул, затаил дыхание.

– Хана гениальному хорьку, – констатировал первый.

Еще выстрел.

– Теперь уже точно, – добавил второй. – Наконец-то.

Тихо, безжизненно, страшно. Я смотрел на тусклое пятно света перед дверью и, наверное, молился.

Кто-то спрыгнул на снег.

Вероника.

– С возвращением, сеньорита, – крикнул первый. – Не будете ли так любезны пройти в танк? В тесноте, да не в обиде.

Что-то с ней было не так. Она стояла к нам боком, опустив голову. Неподвижная и недоступная, будто гостья из другого мира. Но вот – быстрое движение, и рядом со мной что-то упало. Я скосил взгляд. Лучи двух фонарей скрестились на планшете, вонзившемся в искрошенный гусеницами и колесами снег. Посредине экрана зияла дыра, от которой расползлась паутинка трещин.

– Это в смысле? – В голосе первого сквозило недоумение.

– Это в смысле – тебе п…ец, – сказал я.

Вероника вскинула руку с пистолетом, даже не повернув голову в сторону мишени. Два выстрела слились в один. Силуэты покачнулись, заплясали лучи фонарей, и я глубоко вдохнул, избавленный от тяжести на груди.

Фигуры солдат медленно, неохотно упали. А я все лежал, вдыхал и выдыхал воздух, глядя сквозь прозрачный купол на затянутое черными тучами небо. Вокруг горели танки, лежали мертвые люди. Мой родной дом уничтожен. Могущественный дон Альтомирано хочет меня убить. А я смотрю в черноту неба и думаю: как мы сумели к этому привыкнуть? Почему живем, как гости на родной Земле? Прячемся под стенами и куполами, дышим искусственным воздухом, едим ненастоящую пищу. И неужели взаправду можно выискать цель достойнее, чем найти, вернуть миру много лет назад утраченное светило?

– Мы уже летим, – прошептал я, обращаясь к солнцу. – Ты, главное, дождись…

Вероника сидела на приступке бронетранспортера, пригорюнившись, как Васнецовская Аленушка. Я сел рядом. Кажется, это движение привело ее в чувство. Вероника подняла голову, взглянула на меня.

– Николас Риверос… Вот что с тобой не так? Ты мог передать пистолет способом попроще?

Она сунула пистолет мне рукояткой вперед.

– Вот так, например. Время ведь было!

– Оставь себе, больше пользы будет, – отмахнулся я.

– Тут для меня найдется, с чем поиграть. Бери, сказала. Заслужил. Знаешь, как раньше девушки дарили защитникам Отечества носки и дезодоранты? Ну вот, сейчас время чуток пожестче.

– Спасибо. – Я принял пистолет, покрутил его в руках и спрятал за пояс. Ствол еще хранил тепло. – От дезодоранта я бы тоже не отказался. И от носков.

Вероника усмехнулась и опустила голову на броню. Сзади послышался сдавленный голос того, о ком я боялся спросить:

– Старая тупая уродливая жирная кобыла! У меня весь комбез в мозгах! Ты вообще думаешь, что творишь? Значит, пообжиматься с симпатичной девчонкой без трусов на лабораторном столе – это я слишком маленький, материться – туда же, а душ из кровавых мозгов – норма жизни? И как на это должна реагировать моя хрупкая детская психика? Мозги, Вероника! На мне висят чужие мозги!

Я, рассмеявшись, обернулся и поглядел на Джеронимо, застывшего с растопыренными руками, будто пугало для вегетарианцев. Видок у него действительно был… мозговитый.

– Уверен, что не твои?

– А? – Джеронимо оделил меня растерянным взглядом.

– Ну, ты же вон какой умный. Может, просто в голове уже не помещаются? Потрогай уши, точно говорю – оттуда течет.